"БОРТ 556".(Мистико-приключенческий триллер). Кино-Роман в 5 сериях.

она  не  спорила  с  Дэниелом, понимая, что  все  же  помощь  моя  будет  очень, даже  если  что, кстати. Но, все же, высказывала  мне  свое  недоверие  в  общении  со  мной  и  старалась  сильно  со  мной  не  общаться.
  Только, вот  теперь, что-то  было  уже  не  так. А  вскоре  случиться  то, что  заставит  ее  поменять  обо  мне  мнение  и  полностью  открыть  свою мне  девичью  душу.
  Я  любовался  Джейн  и  не сводил  с  девицы  южанки  и  американки  своих  влюбленного  до  безумия  бабника  глаз.
  Джейн  вскинула  вверх  свои  девичьи, такие  же  загорелые, почти  черные руки. Ухватившись  за  мокрые  густые  свои  черные  волосы.  Своими  пальчиками  забрала  в  большой  комок  на  своей  милой  головке. Над  своим  остроносым  миловидным  чернобровым  личиком  в  смуглом  загаре. Черные смоляные  мокрые  длинные  вьющиеся  как  змеи  по  ее  плечам, грудям  и  волосы, схваченные  женскими  утонченными  длинными  с  красивыми  ноготками  пальчиками, туго  с  силой  скрученные  и  сжатые, послушно  слиплись  в  мокрую  густую  прядь.
  Джейн  изогнулась  чуть  в  сторону  и  назад  к  борту  яхты,  отжимая  воду, она  стояла, выгнувшись  в  спине, выпятив  свой  тот  девичий  в  ручейках  воды  жаркий  круглым  пупком  животик  в  мою  сторону,  давая  возможность  оценить  ее  красоту  лично  мне. Красоту  безудержной  в  любви  самки  и  будущей  матери. Она  как  женщина  знала, что  делала. Это  были  все  любовные  трюки. А  я  как  мужчина  понимал  это. И  желал  ее  все  сильней  и  больше.
  Я  как  дурак, смотрел  на  ее  голый  тот  загорелый  девичий  жарко  дышащий  мокрый  в  ручейках  стекающей  воды  живот. На  ее  голые  такие  же  женские  передавленные  тугими  завязками  белых  узких  плавок  бедра. Подтянувших  вверх  Джейн  волосатый  с  промежностью  лобок  В  том  белом  тесном,  обтягивающем  ту  полненькую  загорелую  грудь  лифчике.
  Возможно, даже  нагло.  Я  сходил  с  ума. А  ей  это  как  женщине  даже  нравилось.
- «Вот, возьми  меня» – словно  слышал  я  в  своей  голове – «Ну, что  же  ты, стоишь  и  все  смотришь» - прозвучал  женский  голос.
  Это  было  какое-то  любовное  колдовство. Когда  в  твоих  яйцах  снова  бурлит  сперма  и  лезет  из  ушей. А  твой  детородный  орган  торчит, не  падая  вот  уже  чуть  ли  не  полчаса  в  твоих  плавках  и  штанах  как  металлический  стержень  от  вида  девичьих  всех  прелестей. Складывалось  такое  ощущение, что  кто-то  целенаправленно  меня  вот  так  заводил  и  драконил. И  даже  это была  не  Джейн, а  кто-то  стоящий  за  моей  спиной. Лез  в  мое  человеческое  живое  сознание  и  толкал  в  те  объятья  любви  совершенно  безжалостно  и  беспощадно. Толкал  в  сторону  этой  смуглой  безумно  красивой  молодой  красотки  с  именем  Джейн  Морган. Тот  кто-то  просто  хотел, чтобы  мы  были  вместе. Он  связывал  нас  узами  вечной  преданной  любви  и  такой  же  вечной  дружбы.  Мы  становились  постепенно, все  ближе  и  ближе  друг  к  другу. 
  Все  мое  сознание  тут  же  как-то  даже  принудительно  и  без  разрешения, перенеслось  в  мгновение  ока  опять  туда  в  тот  далекий  китайский  приморский  Гон-Конг. Словно  включилась  повторно  та  как  в  кино  запись. Я  опять  мысленно  очутился  в  том  шумном  разгульном  ресторане  с  названием  «МОРСКАЯ  МИЛЯ». Я  увидел  опять  тот  свой  свистящий, орущий  и  гудящий  пьяный  в  дугу  и  в  дым  корабельный  экипаж, набранный, черт  знает  из  кого, только  не  из  профессиональных  матросов, где  я  был, наверное, один  профи  в  своей  специальности.  Почему-то  этот  ресторан  снова  всплыл  у  меня  в  моей  очарованного  женской  молодой  красотой  русского  моряка  голове. Только  я  уже  не  представлял  это  все, фантазируя  от  восторга  и  любви, а  это  насильственно  возникло  снова  в  моем  воображении  и  просто, все  ожило  само  передо  мной.
  Я  смотрел  на  Джейн  и, видел  виляющий  из  стороны  в  сторону  и  вырисовывающий  живописные  виртуозные  сексуальные  красивые  круги  этот  ее  голый  живот  над  тугим  золоченым  в  звенящих  монетных  обвесках  и шуршащем  бисером  пояском. Под  которым, развевалась  полупрозрачная  белая  тонкая  почти  невесомая  в  танце  живота  шелковая  юбка  вуаль. Виляющую  женскую  в  узких  туго  натянутых  таких  же  вот  плавках  восточной  красивой  молодой  танцовщицы  широкую  женскую  с  полненькими  ягодицами  задницу  танцовщицы  Востока. Мелькающие  бедрами  и  ляжками  голые  смуглые  до  черноты  изящные  в  своей  полной  наготе  и  красоте  в  золоченых  на  высоких  каблуках  туфлях  со  шпилькой  девичьи  ноги. На  ресторанном  полу, что  был  усыпан  деньгами  и  цветами. Слышал  удары  барабанов  и  надрывные  звуки  арабской  флейты. Я  видел  Джейн  Морган  в  том  танце  зазывающую  к  себе  меня  в  порыве  страсти  и  дикой  любви. Обвешанную  всю  этими  густыми  черными  вьющимися  длинными  локонами  как  змеями  волосами  по  плечам, груди  и  спине. Ее  мелькающие  и  зовущие  в  том  восточном  танце  в  золоченых  браслетах  голые  загорелые  смуглые  руки. Руки  будущей  своей  страстной, безудержной  в  дикой  любви  обворожительной  любовницы. 
  Я  видел  тот  ночной  портовой  ресторан  в  китайском  Гон-Конге. Видел  танцовщицу  Тамалу  Низин. Но  теперь  на  ее  месте  была  сама  Джейн, так  похожая  на  египтянку  Тамалу. В  ее  том  сверкающем  и  блестящем  ослепительном  наряде  прекраснейшей  восточной  танцовщицы. В  том  танце  страсти  и  любви. В  наряде  танцовщицы  змеи  и  в  золоченом  драгоценном  на  голове  венце. С  золочеными  бриллиантовыми  сережками  в  ушах. Ее  практически  черные  карие  как  у  той  цыганки  Горьковской  Рады  женские  наполненные  любовью  глаза  под  изогнутыми  дугой  черными  тонкими  бровями. Их  гипнотическое  колдовство  и  любовное  коварство. Ее  милое  женское  смуглое  брюнетки  личико  с  ямочкой  на  подбородке  и  улыбающиеся  вот  также  мне  приоткрытые  женские  полненькие  алые  губы. Она, громыхая  звонко  своими  золочеными  монетными  обвесками  и  бисером  на  пояске  и  лифчике, подыгрывая  музыке  звонкими  надетыми  на  пальцы  рук  музыкальными  чашечками  сагатами. Вся  с  ног  до  головы  обмазанная,  специально, какой  то  скользкой  мазью  или  смазкой, чтобы  лосниться  и  блестеть  в  свете  горящих  ресторана  ярких  ламп  как  живая  змея  своей  чешуей  и  золотыми  украшениями, вилась  в  том  танце  живота  и  увлекала  меня  к  себе  как  некая  волшебная  непоборимая  природная  морская  стихия. Налетевший  сильный  штормовой  в  звездной  ночи  ветер  и  шум  бурлящих  океанских  волн. Меня  русского  молодого  тридцатилетнего  моряка. Любителя  красивых  женщин  и  красавиц  танцовщиц  припортовых  иностранных  ресторанов.
  Она  танцевала  теперь  и  лично  только  для  одного  меня. Казалось  уже  исчез  сам  тот  припортовой  с  пьяными  крикливыми  матросами  ресторан, и  мы  были  наедине. Только  Джейн  и  только  я. Только  играла  восточная  громко  музыка. Как-то  нудно  и  душераздирающе. Стучали  барабаны. Джейн, расстегнув  замочки  и  скинув  красиво  сексуально  с  плечей  своего  обвешанного  звенящими  монетами  лифчика  лямочки, бросила  его  мне  в  руки.  Она  вся, не  щадя  себя, извиваясь  дикой  любвеобильной  не  знающей  устали  в  сексе  самкой  вокруг  меня. Развевая  на  крутых  загорелых  до  черноты  бедрах  своих  ног  легкую  полупрозрачную  из  белого  легкого  как  воздух  шелка  вуаль  на  блестящем  золотом  в  бляшках  монетах  туго  надетом  на  них  поверх  узких  плавок  поясе. Стуча  каблуками  тех  золоченых  туфелек  по  полу  или  даже  теперь  лакированной  палубе  этой  яхты. Мельтеша  по  сторонам  той  голой  перед  моими  восторженными  глазами  своей  с  торчащими  черными  сосками  возбужденной  танцовщицы  живота  девичьей  молодой  грудью, виляя  широкой  женской  загорелой  полненькой  ягодицами  задницей. Красиво  вращая  и  дергая  из  стороны  в  сторону  бедрами, своим  с  круглым  пупком  животом. Она  желала  только  одного. Только  меня. Русского  вольнонаемного  моряка  торгового  иностранного  флота. Моряка,  разрушенной  перестройкой  и  переворотом  и  междоусобными  войнами  в  девяностых  Великой  Страны. Живущего  теперь  как  придется  и  выживающего  среди  всего  этого  любовного  разврата. И  как  ни  странно, приспособленного  лучше  других  к  такому  выживанию. 
  Это  было  теперь  как  некое  призрачное  полусонное  наваждение. Такое  же  теперь  реальное  как  стоящая  передо  мной  сама  Джейн.
- «Возьми  меня» – я  вдруг  услышал  вновь, откуда-то  в  своей  голове – «Ну  что  же  ты  стоишь  и  смотришь».
  Джейн  была  так  похожа  на  нее, Тамалу  Низин. Даже  лицом. Было  явное  сходство. А  телом  вообще  один  в  один. Именно  сейчас  я  смог  все  это сравнить. При  свете  луны  и  горящих  нам  двоим  на черном  небе  звезд.
  Джейн  смотрела  туда, куда  стекала  теплая  вода, лишь  искоса  посматривая, соблазнительно  и  вызывающе  на  меня  своими  черными  глазами. Она  молчала. Она  словно  читала  мои  все  мысли  и  уже  понимала  меня  и  все  мои  желания. Но  будто  ждала  чего-то.
  Сейчас  она  была  сравнима  с  Богиней. Русалкой  Тихого  океана. Морской  прекраснейшей  Нимфой, Дриадой, способной  разбить  как  о  подводные  скалы  и  покорить  сердце  любого  зачерствевшего  от  бездомной  паршивой  жизни  скитальца  моряка, ведя  его  либо  к  вечной  любви, либо  к  страшной  гибели.
  В  свете  яркой  большой  желтой  луны  на  ночном черном  небе  и  звезд  сверкали  в  ее  ушах  золотые  колечками  сережки. А  вьющийся  черный  змейкой  волосяной  височный  локон  спускался  вниз  по  ее правой  девичьей  засмоленной  жарким  летним  солнцем  смуглой  не  целованной  еще  мужскими  губами  щеке, свисая  вниз  под  красивым  девичьим  с  ямочкой  подбородком. С  которого  капельками  капала  вода  Джейн  прямо  на  ее  пышущую  жаром  ожидаемой  любви  полненькую  грудь. Торчащие  соски,  которой,  виднелись  сквозь  сам  мокрый  купальника  белый  лифчик. 
  Она  теперь  смотрела  на  меня, и  было  видно, я  был  ей  далеко  не  безразличен. Теперь  это  точно. Этот  в  ночи  ее  взор  черных  глаз  уже  не  был  так  холоден  и  равнодушен. Девица  знала себе  цену. Она  просто  проверяла  меня  сама. Соблазняя  мужчину  мокрым  практически  голым  девичьим  безупречно  красивым  телом. Это  распространенный  женский  прием. Когда  женщина  не равнодушна  и  дает  понять  мужчине, что  желает  его. Возможно, даже  прямо  сейчас. Но  между  нами  еще  стояла  незримая  пока  стена. 
  Я  мог  схватить  ее.  И  сделать  то, что  она  хотела  сейчас, но…
  Я  не  решался  сделать  этого. Что  же  это  был о такое  со  мной? Безволие  или  слабость? Что-то  удерживало  меня, и  мне