взором. Этот парень видимо, здорово плавал и особенно нырял. Джейн вероятно тоже была умелицей в этом деле.
Я был пловец не хуже. Все же Советская еще была за спиной армия и флот. Отличная школа. Но я почему-т о не полез в воду. Что-то меня сейчас удерживало от этого. Что-то внутри меня, говорило, Не время. Ты еще себя покажешь. Не спеши, Владимир. Не торопись. Всему свое время.
Джейн радовалась купанию и смеялась, плескаясь в воде со своим братом, а я только стоял, оперевшись руками на леера яхты, и не сводил с них глаз.
- «Ну, как совсем дети» - думал я - Особенно Дэниел. Тот кричал от счастья и плескался в Джейн водой. Он подныривал под нее и дергал за ноги, а она визжала на всю ночную лагуну.
Я и сам был еще достаточно молод. Тридцать лет это еще не такой уж для мужчины возраст. Хотя, биография была как у пятидесятилетнего.
Пришлось пожить в разных условиях и местах. Потерпеть немало лишений в жизни. Этот развал страны и флота. Пришлось искать работу, пока не прибился на торговый флот. Потом наемный флот. И вот, я здесь. По сравнению с этими, хоть уже и взрослыми, но, отчасти еще детьми, я у жизни ветеран. Я улыбнулся сам себе.
Я любовался Джейн. Она, громко, заливаясь, хохотала в воде у самого борта «Арабеллы», вместе с Дэниелом. Дэниел, тоже хохотал и баловался водой с сестренкой Джейн.
Они, похоже, даже не обращали сейчас на меня внимание. Как-то все несколько может странновато выглядело. Я едва появился у них на судне, а они уже приняли меня как своего родного. Им словно не доставало еще одного в их команде человека на самом деле. Так я стал третьим лицом или точнее членом этой морской резвой команды. Соискателей острых и опасных надводных и подводных приключений.
Я смотрел на них и любовался их молодостью. Мне хотелось быть чуть моложе, чем я был сейчас. Но идущий в гору возраст вещь необратимая.
- «Что они еще видели в жизни?» - подумал я - «Просто, рано взрослевшие дети и все. Дети, на пути к взрослой жизни, по воле рока оторванные от родного дома. Взявшие на себя тяжкий груз поисков гибели родного отца. Движимые благородными поступками и решившиеся в одиночку, ради поисков на такой отчаянный морской поход».
Я смотрел на Джейн и Дэниела и думал, о их безопасности в этом океане. Особенно о Джейн, практически взрослой и очень красивой. Уже половозрелой девице и способной рожать детей. Она, как более старшая, по возрасту взяла шефство над своим, более младшим братом Дэниелом. Она единственная здесь, среди нас теперь двоих женщина, уже думающая о серьезной семейной жизни. Это видно было в ее убийственно черных как у цыганки глазах. Когда я сказал ей о том, что она нравится мне, она не отреагировала холодно, и непонимающе. Она, все поняла и, похоже, отнеслась к моим взглядам довольно серьезно. Она, хотела уже, кого-нибудь любить, а не только заботится о своем совершенно, рано повзрослевшем родном однокровном брате. Ей давно уже нужен был близкий человек. И вот я появился на их яхте. Случайно или нет, Бог мне судья, но, я влюбился в Джейн с первого взгляда, как только ее увидели мои глаза.
И вот я любовался больше ей, чем Дэниелом с борта «Арабеллы» в темной ночной воде коралловой лагуны. Не примите превратно мои, такие вот подробные описания, но я с ума сходил по ней, и это выражалось, вот так в моих безумствующих к ней страстных мужских чувствах, почти тридцатилетнего русского моряка. Неприкрыто и ярко на суд читателя. В невероятно ярких красочных любвеобильных тонах взрослого влюбленного до безумия мужчины.
Вот и сейчас я восторгался девичьей ее красотой, когда вдоволь наплескавшись в воде Джейн, поднялась на освещенный огнями палубы борт «Арабеллы», по спущенному ею же с левого борта перед купанием яхты трапу. Не торопясь, вихляя, специально передо мной, выразительно загорелыми шикарными бедрами. И хватаясь резво и ловко за поручни лееров голыми, как и вся сама Джейн девичьими изящными в загаре руками. Она поднялась, прямо рядом со мной.
Джейн встала, возле брошенного ею перед купанием на поручни своего длинного до самых ступней ее прелестных ножек халата.
Она, встала передо мной. Специально. Чтобы я ее рассмотрел подробно и тщательно. Это была прекрасная возможность теперь сделать вот такое. Это было женское. Исключительно. Совратить и одурманить своей молодой идеальной красотой более взрослого мужчину. Своей хоть и не невысокой, но выточенной, как из бронзы загорелой, изящной фигуркой. Этакая живая безумной красоты статуэтка. В ярком свете желтой в небе луны. Джейн, молча, глядя в мои изумленные, теперь от ее неземной девичьей красоты мужские глаза, была довольна тем, что теперь проделала с околдованным мужским сердцем. Она все понимала. Она этого и хотела.
Джейн нравилась такая игра, как и всем женщинам. Особенно красивым и достаточно эффектным. Заманить собой, и это была этакая провокация. Это имело место, но я смог устоять тогда и сдержать себя, невзирая, что все во мне говорило – «Возьми ее. Она сейчас полностью вся и целиком твоя».
Я ощутил, как мной овладел любовный снова дикий жар. Как, навострились на мужской груди, затвердев соски, и мой член снова принял вертикальное положение и жаждал, возбудившись женской вагины. Глаза сами смотрели туда, куда не следовало бы смотреть. С похотью и одновременно даже стыдом. Но я хотел ее. Свою уже Джейн. Хотел ее женского молодого загорелого до угольной черноты этого идеального по красоте гибкого тела. Хотел этих в узком белом бикини на тоненьких лямочках девичьих полненьких с торчащими сосками грудей. Ее овальных крутых бедер и ляжек. Джейн черных распущенных этих вот вьющихся живыми змеями по груди плечам и спине длинных волос. Плечей, спины и вообще всего, что было еще пока мне не дозволено. Но меня бросало то в озноб то в нестерпимый бешеный жар, как лихорадочно больного.
Это была провокация. Я понимал это. И с трудом сдерживал себя сейчас. С моими-то, безотказными взглядами на женский пол. Освещенная, ярким палубным светом, звездами и луной. Облепленная по спине и плечам своими мокрыми длинными черными, как смоль вьющимися волосами, она встала рядом со мной, глядя на меня прямо в глаза своими красивыми гипнотическими черными, как у цыганки глазами. Стоя у бортового ограждения, Почти вся черная от загара и голая, в купальнике, который трудно назвать купальником, так одно название. Из белых полосок тоненькой шелковой материи. Джейн как некая сказочная морская нимфа или русалка стояла передо мной. В одних узких тоненьких обтягивающих ее крутые шикарные ляжки и бедра белых плавках и лифчике на тоненьких завязках. Сквозь намокшую белую шелковую ткань торчали на груди соски, а промеж мокрых в ручейках воды ляжек проступал девичий лобок и влагалище, подтянутые вверх тугой шелковой тканью под нависающим слегка над пояском плавок молодым черненьким загорелым мокрым и жаром дышащим с красивым круглым пупком животиком. По которому струилась ручейками сбегающая прозрачная соленная морская теплая вода. Через них и вниз по ногам, от бедер к голеням и аккуратным девичьим ступням загорелой до угольной черноты черноволосой молодой американки красавицы. Под ее ногами растекалась по дощатой палубе яхты теплая водяная лужица. Все это дико возбуждало меня и провоцировало.
- «Боже, какая ты красивая, Джейн!» - думал я, и сходил с ума, не в силах оторвать своих глаз от нее и всех девичьих прелестей - «Черная, почти, как уголь от ровного плотного идеального загара. Словно, водная некая русалка или морская гибкая змея. Эта невысокая, точеная смуглая с тонкой гибкой, как у восточной танцовщицы талией, и крутыми бедрами ног ее фигура сводила меня с ума.
Снова застучало мое в груди русского моряка сердце. Я сам заводил себя.
Я представил, как она будет, выглядеть на горящем дневном горячем полуденном солнце. Этот блестящий и переливающийся ее темный и почти черный бронзовый отлив загоревшей девичьей нежной кожи. Аж, замечтался, навалившись на перила защитных лееров «Арабеллы».
Она стояла передо мной в ярком корабельном освещении и желтом свете Луны. И мы, молча, смотрели друг на друга.
- «Что ты, делаешь со мной, Джейн!» - твердил обвороженный ее красотой про себя я, уже ни думая, ни о чем более, как только о ней.
Меня сейчас будоражило к безудержной любви даже название самой яхты. Оно подходило ее хозяйке. Это как у писателя Рафаэля Сабатини. В романе о пиратах «Одиссея капитана Блада». Который увлекал меня еще с молодости. Джейн Морган, капризная обворожительная пиратка. Капитанша нашей пиратской «Арабеллы».
Джейн действительно командовала парадом на этом судне. Как старшая, над своим младшим братом. Но, не это главное. Главное, я понял, что Джейн была теперь моей. Это все произошло сразу быстро.
Брата ее Дэниела я тоже, полюбил как родного. Мы стали за такое вот короткое время уже как родственники. Думаю, и Дэниел, мгновенно прирос ко мне.
Я был взрослого возраста, и нужен был Дэниелу. Как опытный уже моряк и товарищ на всякий возможный случай. Дэниел доверился мне. Еще толком и не зная меня. Но, он мне поверил и принял меня как родного и как-то сразу. Было конечно это странным, но…. Оставалось только слово за самой Джейн.
Джейн, пока еще не принимала меня. Точнее, принимала тоже, но, побаивалась. Хотя я казалось мне, привлек ее внимание как мужчина. Я чувствовал ее откровенное ко мне расположение и одновременно недоверие. И как к иностранцу, и как к мужчине. Ее уже тянуло ко мне, но, она боялась и за себя, видимо и за своего родного брата. К тому же, она была старше его, года на два, как я узнал ранее со слов Дэниела, еще общаясь с ним во время надвигающегося на эту прекрасную коралловую бухту океанского шторма. Ей было двадцать девять, а Дэниелу двадцать семь. И он иногда подчинялся и слушал Джейн, если она была довольно настойчивой в споре с ним. Тут только,
