внушать, чтобы повелевать думами, быть властелином дум. Тогда как человек знания занимается познанием из-за знания, которое является ценным не для чего другого, а для самого себя, для знания.
Для Петра Николаевича человек, по сути, всегда другой, в том числе и в мысли. Ведь не даром говорят: «Везде хорошо, где нас нет». Так говорят, имея в виду не то, что человек плохой, а то, что мы везде не такие, какие есть здесь и теперь в качестве вещи, наличности. Поэтому нам нет места в этом мире вещей. Мы ищем себе свое место, где могли бы приткнуться. Человек есть проект, возможность быть, а не являться. Вот почему мы так стремимся к признанию себя самих, самих себя. Но нам нет нигде места. Может быть, потому что мы сотворены из ничто. Из этого ничто мы пытаемся извлечь нечто, самих себя не как ничто, а как что. Этим что (сущность) может быть как (существование). Поэтому человек есть нечто еще, иное, чем то, что есть.
Для математика вещи есть выражение чисел, а не числа есть выражение вещей, денег, как для бухгалтера. Для мыслителя точно, вернее, строго так же слова есть выражения мыслей, а не мысли есть выражения слов, как для интеллигента. Для интеллигента как человека слова все к словам от слов через мысли и возвращается. Для мыслителя же мысли идут от мыслей через слова. Для интеллигента как словесника средством общения служит слово, но умное слово, слово со смыслом, а не с числовым или чувственным значением.
Для обывателя же, человеком из народа, разницы между ними нет никакой, ибо он воспринимает слова натурально, как вещи, не имея нужды в мысли. Он думает вещами, являясь их потребителем или изготовителем.
Интеллигент так привязан к словам потому, что пользуется ими или прямо готовит их. Он пользуется вещами с помощью слов. Для него информация служит вещью, которую он обрабатывает словом.
Другое дело, мыслитель. Он творит словом мысль. Во всяком случае, он находит в творении мысли как явления ему идеи – духовной сущности (самости), духовного, совершенного, идеального существа.
Повторю, любопытный читатель, если интеллигенты творят мысли словами, то мыслители творят слова мыслями. Они понимают слова, точнее, их смысл как мысль в слове. В словах они понимают то, что делают (мыслят), - мысли.
Однако можно ли мыслями прямо понимать мысли? Естественно, можно, но только самому мыслителю себя, если только не считать понимание своей музы - Мудрости (Софии) и Бога.
Явлением прямого понимания мыслью мысли является телепатия. И то, если это прямая коммуникация в мысли, а не в чувстве по самому ее наименованию, мгновенная передача мысли на расстояние возможна только между духами благодаря их вездесущности за счет взаимной проницательности или мыслителя с самим собой в этой жизни и на пороге другой, уже вечной жизни в смерти с Богом.
Живые мысли существуют в логической стихии ума. В нее погружены так называемые «мыслители» (они же философы), философские ученые и ученые философы скользят по поверхности мыслей мыслителей. Они не в состоянии проникнуть в сам процесс творения мыслей, если только мыслители сами не сделают их своими наперсниками в мысли. Это может иметь место в жизни философских ученых или даже ученых философов, которые работают в университете в качестве ППС, если и только если с ними откровенничают сами мыслители в качестве уже их учителей. В прочих случаях ученые и учителя имеют возможность познакомиться с мыслями мыслителей по их текстам.
Петр Николаевич полагал, что многие тексты не только по истории философии, но и по политической истории можно читать (в современном, цифровом духе с-читать} с точки зрения смысла. То есть, осмысленна ли она, эта история? Смысл же всегда можно довести до предела, до горизонта событий, сделать философским. Важно задать контекст, увидеть корни традиции. Он часто думал над тем, что такое эта традиция, что является ее характерным принципом? В конце концов, он пришел к очевидному выводу: принципом традиции в общем и в частности в истории (исторической традиции) является культ предков (дедов), так называемая «дедовщина». Это культ торга – обмена: ты мне - я тебе наоборот. Примеры: я вошел в транспорт и нужно постоять, чтобы другие, кто вошел раньше, посидели. Они выйдут, и я сяду. Или я работаю на институт (зачетку) два года, а потом институт (зачетка) два года работает на меня.
В школе ему дали в классное руководство сразу выпускной класс – тот, класс, который вела прежний педагог, трагически скончавшийся перед самым поступлением Петра Николаевича на работу. Шел апрель. До конца учебного года оставалось еще три месяца. С первого дня у него начались проблемы с классом. Он был трудный. Но Петр Николаевич мало обращал внимания на естественное сопротивление учащихся. Находясь в стенах психушки целых шесть лет с психами, он уже привык к частому шуму и неожиданным выходкам на всю оставшуюся жизнь. Ученики со временем осознали, что их несносное поведение мало трогает классного руководителя, и тогда отстали от него.
Однажды самый настырный ученик по имени Володя спросил его во время урока по новейшей истории, почему он такой спокойный. Петр Николаевич ответил: «Володя я такой спокойный потому, что вы не психи. Я провел шесть лет в сумасшедшем доме и видел всякое. Но не обращал на это внимание», Он это сказал и выдержал паузу.
- Почему? – спросил Петр Николаевич.
- Почему? – передразнил несносный ученик.
- Потому что был без сознания, без памяти. Но потом ко мне вернулась память. Поставь себя на мое место и задай себе тот же самый вопрос. Только имей в виду, - отрицательный опыт тоже опыт. Ясно?
- Петр Николаевич, до нашего Вовы только завтра дойдет смысл вашего вопроса, - заметил находчивый ученик по имени Саша.
- До тебя дойдет сразу после урока, что я о тебе думаю, - сказал с угрозой Володя.
- Мальчики, я надеюсь, что вы не подеретесь, - высказала свое благое пожелание Марина, староста класса.
- И в самом деле, Перт Николаевич, вам не стыдно, что вы спровоцировали наших ребят на драку своим откровенным рассказом? – ехидно спросила того отличница Вера.
- Нет, не стыдно. Я честно ответил на вопрос Володи. Но могу предупредить всех присутствующих, что драка малоэффективна, правда, если речь не идет об угрозе жизни. Если можно разрешить конфликт мирным путем, этим следует воспользоваться. Это оптимальное решение согласно принципу презумпции простоты решения. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Но люди глупые не понимают столь очевидных истин.
- Это кто глупый? – спросил с вызовом настырный ученик.
- Тот, кто настаивает на своем, не считаясь с другими. Это человек желания, а не ума. Ум не делится на людей. Он или есть целиком у всех, или его ни у кого нет. Всегда найдется рядом тот, кто умнее тебя. Полагать, что ты умнее всех, глупо. Понятно?
- Нет, не понятно, - упрямо возразил со злостью Владимир.
- Вот видишь, Володя. Ты понимаешь, что не прав, но не хочешь отступить от своей позиции. Почему? Потому что стал ее заложником. Не она зависит от тебя, а ты зависишь от нее. И где твоя свобода? Твой произвол привел тебя к еще большей несвободе. И все почему? Потому что ты еще не научился владеть своим умом. Тебе требуется выдержка. Не лезь на рожон, тебе же будет хуже.
- Вы угрожаете мне? – спросил Владимир, весь ощетинившись.
- Конечно, нет. Я работаю с тобой. Это моя работа.
- Не учите меня жить.
- Я не учу, я призываю тебе жить по-умному, а не по-хитрому. Тебе не удастся всех обмануть, прежде всего, самого себя. Иначе ты добьешься обратного результата. Это я знаю на собственном опыте. Я не навязываю тебе свое суждение, а только предлагаю для твоего размышления. И все.
- Какой вы умный, Петр Николаевич. Умнее даже нашей Веры, - злорадно умозаключила староста.
- Нет ничего дурнее, как поддакивать учителю. За это тебя и выбрали старостой, - огрызнулась отличница.
Марина вспыхнула, но промолчала, - от греха подальше.
- Нашла с кем сравнивать: ученицу с учителем. Верно, Петр Николаевич? – саркастически спросил пятый ученик, Григорий.
- Все познается в сравнении, Гриша. Но умнее сравнивать одного поля ягоды. У нас разные возрастные категории. Хотя… Но я уже сказал о том, что ум, если он есть, то есть у всех как коллектива. Так зачем спорить? Не лучше ли войти в положение другого и поддержать его, доведя его аргумент до предела понимания?
- Вы предпочитаете аргументировать от противной стороны, доведя ее до противоречия самой себе? Вы математик? – спросил до того молчавший Никита.
- Аргумент от противного используют не только математики. Это обычное дело в философии и в науке. Достаточно вспомнить апорию Зенона, который аргументировал от противного, чтобы доказать, не то, что его учитель ошибается, а напротив, что он прав. Взять его «Дихотомию». Если допустить движение, то его нельзя начать, потому что когда ты движешься, то движешься в пространстве, переходя с одного места на другое за какое-то время. Но между двумя местами может быть третье, а где есть третье, там есть и четвертое, и пятое, и так дальше до бесконечности. Выходит, чтобы начать движение с одного места на другое, нужно уже быть везде, на всех местах между ними. В итоге нельзя начать движение. Что и требовалось доказать.
- Лихо, - отметил Никита.
- Здесь затруднение связано с тем, что нельзя одновременно находиться в двух разных местах, - откуда ты, сдвинувшись, выходишь, и куда ты, двигаясь, входишь, следуя в рассуждении двузначной логике исключения: «да» или «нет», которой пользуются ученые и, вообще, люди здравого смысла, иначе у тебя все поплывет в рассуждении и в словах будет вода.
- Как интересно, - воскликнула староста.
- Марина! Помолчи, - перебил ее Владимир.
- Выискался тут, - прошипела староста и ударила ладонью того по спине.
- Ребята, еще интереснее аргументация от противного в истории. Возьмите известное парадоксальное выражение о том, что история учит тому, что она ничему не учит. Тогда зачем ее учить? Как вы думаете?
- А, вы, как думаете? – переспросила Вера
- Какая хитрая. Я первый спросил.
- Ну, я думаю, что история нас учит не повторять те ошибки, которые совершили люди в прошлом.
- Те ли ошибки мы совершаем, которые люди делали в прошлом? – спросил Григорий.
- Человек со временем не меняется, - убежденно сказал Александр.
- Где здесь подвох? – усомнился Владимир.
- Такова ирония истории. Она нас учит тому, что ничему не учит.
- Ирония – это когда одно выдается за другое, ему прямо противоположное? – предположил Никита.
- Формально, да. Это хорошо, что ты, Никита, схватываешь суть проблемы. Но где ее решение? Маркс учил, что то, что в истории случается как трагедия, повторяется уже как комедия.
- Лучше сказать не учил, а утверждал, - поправил учителя Александр.
- Согласен, Саша. Вот ты учишь, учишь и никак не можешь научиться у истории не повторять ее ошибки. Ты снова попадаешь в историю. Что, не так?
- Верно, - подтвердила Вера слова
