Генерального - первая в его жизни независимая ступень. Он приводит на 4-ую площадку свою команду, с которой с жаром берётся исполнить ответственейший правительственный заказ: разработать систему управления для вывода военных спутников на геостационарную орбиту Земли (ГСО), в любую указанную военными точку.
Заказ (под №330 он тогда в сводках числился) делали самозабвенно, истово, преодолевая сопротивление и саботаж пилюгинских сторонников-холуёв, “кротами” окопавшихся в Филиале и регулярно совавших Владимиру Лаврентьевичу палки в колёса по указке хозяина. Работали по 24 часа в течение нескольких лет, в буквальном смысле этого слова. Сиречь - дневали и ночевали на предприятии, постоянно что-то решая и согласовывая, совещаясь, ругаясь, споря, придумывая новейшие алгоритмы полёта, скрупулёзно перекладывая их на язык ЭВМ. После чего по сотне раз гоняя и отлаживая на Стенде и АЦК, на БЭСМе том же совсем сырые ещё “бортовые программы”. Сам Лапыгин и вовсе из института не уезжал, поставил диван в своём кабинете и сутками в нём работал - как в своё время Сталин.
К весне 1982 года работа в целом была закончена, после чего состоялся первый успешный запуск на геостационар с Байконура, потрясший всех: и военных наблюдателей и гражданских, и отечественных и зарубежных. Максимальная погрешность в периоде при выведении советского космического аппарата на ГСО в заданную точку орбиты составила всего 100 секунд - фантастическая точность для таких высоких орбит, неправдоподобная даже! И это свидетельствовало о безукоризненной работе лапыгинской системы управления и новом научном прорыве в освоении Космоса. Американцам и французам, во всяком случае, такие точности даже и не снились (французская система управления ракетоносителем «Ариан», к примеру, обеспечивала точность по периоду 1000 секунд, то есть было на порядок хуже советской). Недаром после распада СССР они, дельцы хитромудрые и пронырливые из Европы и США, на завод им.Хруничева в очередь выстроились, платили огромные деньги (70-100 млн. долларов за каждый пуск) руководству Роскосмоса за то, чтобы обнищавшие русские инженеры-ракетчики выводили на своих «Протонах» на геостационарные орбиты уже только их спутники-шпионы, а не свои, коли на свои у русских тогда, в середине 1990-х годов, денег не было…
Справившись с правительственным заказом, Владимир Лаврентьевич был вне себя от счастья! Ещё бы! Он сумел доказать всем вокруг, и друзьям и недругам, что и он, раб Божий Владимир, чего-то да на свете стоит, и что, главное, сам по себе хорош - без надоедливой опеки выживавшего из ума Пилюгина.
«Ну что, Владимир Лаврентьевич, молодец, да и только! Умница! - сказали ему друзья-приятели в министерстве, крепко обнимая его. - Теперь нам будет легче с твоим норовистым шефом бороться: теперь у нас все козыри на руках»…
Но бороться ни с кем не пришлось, в итоге. К радости или горю? - Бог весть! Потому что 2 августа 1982 года Генеральный директор и Генеральный конструктор НИИАПа, и советских ракетно-космических систем управления, дважды Герой Социалистического Труда и член Президиума Академии наук СССР Н.А.Пилюгин скоропостижно скончался в больнице: не пережил, вероятно, старик триумфального успеха ученика, изъел себя ревностью, завистью.
Освободившееся место его по праву занимает его первый зам В.Л.Лапыгин, возглавивший осенью 1982 года пилюгинский НИИАП, ставший, наконец, после долгих мытарств и в преклонном возрасте (57 лет ему тогда уже было), Генеральным директором и конструктором. В течение 1983-84 годов он проводит коренную кадровую чистку на предприятии: отправляет на пенсию всех пилюгинских маразматиков-жополизов, от которых давно уже не было проку, и на их освободившиеся места переводит из Филиала членов своей команды. Людей, которые сделали головокружительные карьера именно в то переломное время, становясь начальниками крупных отделов и отделений, и имея возможность теперь влиять на политику уже всего института.
И это было абсолютно честно и правильно, и справедливо с любой стороны: они делом заслужили свои высокие должности, а не коварством, не подлостью, не делячеством и интригами…
Приложение №5
Уж сколько было написано книжек про то, как поднимала Россия национальные окраины СССР, как подтягивали их до своего уровня, чтобы не бунтовали и не завидовали они, не мешали русским насельникам жить и дышать спокойно. Даже и в прозападной либеральной “Литературной газете” 20-го октября 1995 года была опубликована об этом большая полемическая статья совестливого русского историка Ивана Самолвина, проникнутая глубокой болью. «Чтобы быстрее ликвидировать отставание национальных республик, - писал он в ней, - Коммунистическая партия и Советское правительство развивали их экономику более высокими тепами. Например, уже к 1940 году производство по стране увеличилось по сравнению с 1913 годом в 13 раз, в национальных же республиках этот рост был намного выше: в Казахстане - в 20 раз, в Киргизии - в 153, в Таджикистане - в 324 раза (!!!). Эта тенденция продолжается и сегодня…Откуда брались эти средства? – справедливо спрашивал читателей автор и сам же отвечал, не задумываясь. - У русских людей отрывали кусок ото рта и отдавали его другим. И если сейчас в той же Грузии всюду прекрасные дороги, электричество, а у жителей – полные чаши, то в северных коренных русских областях нет хороших дорог, в сёлах живут одни полунищие старики, да и многих сёл уже нет совсем. На каждую тысячу человек своей национальности высшее и средне-специальное образование имеют 17 русских, 35 грузин и 600 евреев. Говорит ли это за то, что русские менее способны? Чушь! Нам не хватает русских учителей и врачей, потому что мы работали и учили других. И теперь исподтишка стараются развить национальную неприязнь к русскому народу…»
Нам, славянам-русичам, всё это до чёртиков надоело, естественно, в очередной раз, такое на нашем великорусском горбу бессовестное наездничество и иждивенчество вперемешку с цинизмом. Мы хуже стали работать, меньше всю эту праздную публику одевать и кормить. Мы в очередной раз потеряли цель и смысл своей жизни - и опустили руки... Что и стало главной причиной того, что Советский Союз рухнул: уставшие русские люди стали спокойно и равнодушно, и даже с некоторой ядовитой ухмылкой смотреть, как банда Горбачёва и Ельцина рушила их страну. И никто не пожелал встать на её защиту - такую постылую, надоедливую и несправедливую…
Приложение №6
Из этого спец-выпуска, помимо гениальных стихов Нефёдова, хочется процитировать ещё две работы: блистательную прохановскую передовицу, до боли жгучую и пронзительную как всегда, предельно эмоциональную и кровоточащую, и аналитическую статью Шамиля Султанова «Наши мёртвые с нами в строю», написанную по горячим следам, то есть ставшую этакой историко-литературной калькой событий. Нам в данном случае важно, что статья Султанова хотя и не будоражит кровь, как прохановская, - зато она умная и достаточно объективная, опирающаяся на факты, а не на эмоции и рефлексию, как у Александра Андреевича. Которые безусловно важны и необходимы как вырвавшаяся огненная рифма из клокочущей груди поэта, каким Александр Андреевич всегда и был, и за что его все патриоты русские ценят и любят.
Обе работы будут очень полезны и поучительны, на скромный авторский взгляд, молодому подрастающему поколению, выросшему на либеральном вранье ельцинского лихолетья, и при этом при всём пытающемуся разобраться в прошлом, не смотря ни на что, раскопать в историческом мусоре Истину. Вот они.
Александр ПРОХАНОВ
ГВОЗДЁМ НА ЗАКОПЧЁННОЙ СТЕНЕ…
«Дубиной дробят черепа. “Колючка” на проспектах Москвы. Танки лупят прямой наводкой по парламентариям. “Бейтар” срывает с пленных одежды, бьёт по печени, пускает пулю в живот. Громят газеты. Доносчики от культуры требуют арестов и казней. Ночью по липким улицам - громилы с автоматами. Облавы, поборы, побои. Министры и генералы, мерцая белками, запугивают. Страх, всеобщий, огромный, внесословный, как дым от сгоревшего Дворца, вполз в квартиры. Нация без противогазов полной грудью вдыхает смрадный воздух страха.
Опять, как два с половиной года назад, заработал, завертелся сепаратор, отсеивая, отбрасывая в стороны пустотелых предателей, трусов, оставляя в центре фигуры и личности с удельным весом золота. В эти жуткие дни главная задача - не политическая, не групповая, а личностная, нравственная. Человек раскупоривает сокровенные, на последний случай оставленные сосуды совести, чести, одолевает ими, Бог весть из каких хранилищ почерпнутыми от бабки, от детской сказки, от Пушкина, от убитого под Москвой ополченца, животный страх, мрак духовный.
Личный героизм одиночек драгоценнее в эти дни любых корпоративных и партийных деяний. Нравственно уцелевшие личности складываются в группы. Группы - в движения. Движения - в сословия. И нация, народ, подымаясь над страхом, продолжают свою историю и культуру.
Главное злодеяние даже не в том, что сгорел страшным пожаром небоскрёб в центре Москвы, и не в том, что танки уничтожили демократический институт, показав омерзительный фарс затеянных перемен и реформ. Сила злодеяния в том, что вновь из глубин русской жизни, из национальной психологии всплыл донный ужас, реликтовая память о непрерывном, довлеющем в русской истории насилии. Ельцинисты выдавили из душ это знакомое, на краткий миг преодолённое состояние, сделали его устойчивым, главным. Теперь, на сто лет вперёд, всё, что ни случится в России – реформа, написанная книга, политический лидер, - будет искажено в ненатуральной, уродливой оптике страха.
Чтобы удержать страну в повиновении после содеянного злодеяния, победители должны запустить индустрию страха, фабрику насилия, давить в народе чувство протеста и отвращения к ликам в касках и шлемах, к расстрельникам и садистам.
Социальная жизнь страны должна приготовиться к тому, что её последовательно, по известным рецептам, начнут трансформировать в фабрику страха. Социальная жизнь должна приготовиться к тому, чтобы выделить в себе области, не подвластные страху, даже если эти области придётся спустить в подполье.
Авария Чернобыля отметила начало русского либерализма. Пожар Белого дома отметил его финал. С русским, горбачёвского настоя либерализмом покончено на столетие.
Горбачев в своём злом легкомыслии, не зная страны, которой ему довелось управлять, начал с либеральной политики, оставив либерализацию экономики на потом. Итогом либеральной политики, помимо распада СССР и серии межнациональных войн, явился выход в общественную жизнь реальных интересов, сословных тенденций и классовых чаяний. По мере того, как внедрялись свободная экономика и либеральный рынок, усиливалось стихийное перераспределение собственности, всё большие слои, страдая от экономического либерализма, проявляли сопротивление. Парламент и съезд – естественные, демократические институты - аккумулировали это сопротивление, консервативно, в интересах страдающей нации противодействовали либерализации экономики. Сломить сопротивление парламента и резко либерализировать экономику оказалось возможным, только положив
