в живот, чтобы он подтвердил. Андре кивнул, не став ничего добавлять. Его удивило, что такая юная девочка интересовалась делами другой страны, он видел загадку в глазах Жени, украдкой смотревшей на него, тут же опуская взгляд. Ничего, Аня все узнает и расскажет ему, точно расскажет, она плохо умела держать секреты.
Вернулся Петр Ильич с двумя большими вафельными рожками. Увидев, что девчонки доедают эскимо, он отдал один рожок Андре.
– Спасибо, –¬ сказал Андре, принимаясь за мороженое.
Они пожали друг другу руки, Петр Ильич не успел представиться, как за него это сделала Женя.
¬– Старший следователь Петр Ильич Самсонов.
– Комиссар полиции Андре Шонер! – звонко представила Андре Аня. – А меня зовут Аня!
Мужчины еще раз пожали руки, внимательно рассматривая друг друга.
– Шонер, знакомая фамилия, – сказал Петр Ильич.
– Да, мне ваше имя тоже знакомо, – ответил Андре по-русски. ¬ Мне кажется, вы должны знать Дениса Ефимова. Я много общался с ним по e-mail.
– Ага, так вот оно что! – Петр Ильич хлопнул себя по лбу. – А я все думаю, откуда знаю ваше имя. Вы тот самый Андре, с которым мы работали по трем делам.
Аня быстро перевела, чтобы Андре не потерял смысла. Андре шире улыбнулся и раскинул руки перед собой.
– Как тесен мир, не ожидал, что мы просто так встретимся на улице, – сказал Андре по-немецки, Аня переводила, гордо выполняя свою роль переводчика-синхрониста.
–¬ Так вы были в этом страшном месте, когда была химическая атака?
– Да, я был там. Ужасное место, согласен, – ответил Петр Ильич, после того, как Аня ему перевела.
– Спектакль начинается. Давайте посмотрим его, а потом выпьем по кружке пива, а девочки съедят по десерту.
– Согласен. Я пока не пробовал московское пиво, – ответил Андре, поняв все без перевода.
9
Женя проснулась рано, как обычно, встречая рассвет в открытом окне, шторы были раскрыты, но не полностью, она подвязала их лентами, имитируя интерьеры древних замков. Петри Ильич удивлялся, как это у нее так легко получается, он мог либо открыть, либо закрыть. Женя спала на диване, в соседней комнате храпел Петр Ильич, в доме было тихо и спокойно, редкие машины проезжали за окном, и все стихало, еще мгновение, и можно было бы услышать стрекотание кузнечиков, но, как она не прислушивалась, ничего. Этажом выше завибрировал телефон, стал пищать гаденький будильник, которого быстро усмирили.
Женя лежала с открытыми глазами, смотря на краснеющее небо, уже наполненное брызгами утреннего молока, быстрый восход, и станет ярко и солнечно. Она переживала впечатление от вечерней прогулки, от спектакля, из академичной пьесы не то по «Бесприданнице», не то по «Гамлету», быстро переходившее в фантасмагорию, в фарс. Это были не ее слова, Аня все отлично объясняла, как готовится сценография, почему актеры стоят именно так, и удивлялась, откуда Женя так точно угадывает сюжет. Женя созналась, что недавно прочитала эти книги. Ближе к концу спектакля многих актрис в пышных платьях уже искупали в пруду, одну даже принципиально топили, не давая выбраться на сцену, но девушка, высвободившись из платья, подхваченного длинной палкой одним из актеров, чтобы не унесло в пучину, выбралась на сцену, мокрая, злая, в облегающем трико, вызвав восторг публики. И спектакль превратился в сплошное побоище, наподобие «Убить Била», но с «глубоким смыслом и познанием русской души», как пошутила Аня. Петр Ильич же был прямолинеен и прост, сказав, что это глумление над классикой. Досталось всем, даже зрителям, стоявшим у самого края пруда. Актеры, доплывая до берега, картинно выясняли с ними отношения, разговоры перерастали в драку, и зрители летели в пруд. Потом оказалось, что это была массовка из молодых актеров первых курсов училищ.
Женя и забыла, что она может так громко и долго смеяться, она визжала вместе с Аней от восторга, особенно когда очередную красавицу макали в пруд после оскорбительной фразы. Но еще больше они смеялись, глядя на распорядителя спектакля, который изредка появлялся на сцене, демонстративно пересчитывая актеров, и сталкивал лишних, без разбора, прямо во время диалога или монолога. Его никто не трогал, наверное потому, что на нем был красный фрак и блестящий топор в руках. Андре и Петри Ильич изредка перебрасывались фразами, с усмешкой наблюдая за развеселившимися девчонками. Андре напрямую спросил его, действительно ли Женя его дочь, на что Петр Ильич не стал обманывать, коротко ответив нет. Андре кивнул, что понимает, по-дружески похлопав по плечу Петра Ильича, сквозь грохот и смех зрителей без акцента сказав, что Аня тоже приемная.
После спектакля, оставшись еще на час посмотреть, как будут разбирать сцену, еще раз похлопать актерам буффонады, все вместе пошли в кафе, затерявшееся внутри старых кварталов. Вел Петр Ильич, специально уводивший дальше, ближайшие места уже штурмовали разгоряченные зрители, желавшие выпить и закусить. В кафе тоже было многолюдно, несмотря на поздний час, они сели внутри, девочки со здоровым аппетитом ели каре ягненка на двоих, им дико захотелось мяса, после такой мясорубки. Петр Ильич и Андре выпили по бокалу пива и перешли на коньяк, что немало удивило Петра Ильича, не ожидавшего, что немец и откажется от пива.
Женя встала, пора было готовить завтрак. Она все продумала, кашу она точно сварить сумеет, а бутерброды сделает Петр Ильич, ножом она боялась пользоваться, рука неуверенно держала рукоять, отзываясь сильной болью. Но сначала она сделала короткую разминку, эта привычка не оставляла ее никогда, каждое утро надо было хорошо растянуться, иначе весь день будет болеть спина. Напоминание о спортивной школе, Женя сознательно разграничивала спорт и то, что стало потом. Этому приему ее легко научила Наташа, ненавязчиво помогавшее девочке находить верные определения, не отбрасывать все сразу, находя хорошее, полезное для себя. Наташа часто звонила Жене, просто поболтать, рассказать немного о Шамиле, как было бы здорово с ней увидеться! Женя закончила курс упражнений в продольном шпагате, она не потеряла форму, хотя и понимала, что уже не такая легкая, как раньше. Она прислушалась, Петр Ильич спал, ей не хотелось, чтобы он застал ее в трусах и майке на полу в шпагате, тянувшуюся к пальцам ног, становясь ровной тонкой линией.
Умывшись и переодевшись, Женя встала у плиты варить манную кашу, она знала, что Петр Ильич любит ее есть, хоть и не сознается. Когда каша была почти готова, она вспомнила, что не добавила сахар. Подумав немного, она вспомнила, как манку варила Ксения, и добавила сыр и кинзу с зеленым луком, зелень она рвала руками, находя в этом занятии радость, хотелось еще что-нибудь порвать. Встал Петр Ильич, выключив будильник за несколько секунд до начала противного писка. Он принюхался, кивнул Жене и ушел фыркать в ванную. Она порвала на куски лаваш, кое-как справилась с сыром, порезав его драными кусками, отлично гармонировавшими с лавашем. Сделав бутерброды с зеленью и сыром, не жалея масла, она осталась довольной собой и села за уроки. Утром голова работала легко, пока доходила каша и умывался Петр Ильич, уже по-стариковски подолгу засиживаясь в туалете, она успела сделать четыре задачи, чем была безмерно горда. Впервые в жизни она стала чувствовать вкус к учебе, она чувствовала, как в голове что-то распрямляется, как забитая мышца во время заминки, куда-то исчезла лень, и очень захотелось есть.
– Доброе утро! – бодро пробасил Петр Ильич, входя на кухню.
– Доброе утро! – весело ответила Женя и с гордостью показала ему тетрадь с решенными задачами.
– О, да ты спать не ложилась, – ответил он, посмотрел в тетрадь и похлопал ее по плечу. – Молодец, я же говорил, что у тебя мозги есть.
– Ага, я сама это поняла. Их надо качать, как мышцы, а потом растягивать, чтобы не костенели в одном положении! – радостно воскликнула Женя.
– Во-во, растягивать надо. Знаешь, как тяжело с возрастом мнение поменять? Там растягивай не растягивай, а все как камень. По себе чувствую, ¬ он поставил чайник и заглянул в кастрюлю с кашей, откуда вырвался запах горячего масла и распаренной зелени. ¬
– Ты выспалась?
– Ага, а ты? – Женя стащила с тарелки один бутерброд и жадно стала его есть.
– Я бы еще поспал, но машина осталась в управлении. Ты все-таки хочешь со мной поехать?
– Да, мне как раз по пути. Я хочу на Лубянке в книжный зайти, а потом мы с Аней договорились погулять, она что-то придумала. Классно мы вчера, да?
– Не то слово. Вот уж действительно мир тесен, – улыбнулся он, заварив чай. – Вы так сдружились, это здорово.
¬– О, да! Мы так ржали, как умалишенные!
– Глупости! Тебе надо больше смеяться, ты тогда очень красивая. Не думай о том, как ты смеешься, хочешь смеяться, смейся, – сказал он, серьезно посмотрев ей в глаза.
– Ты сейчас как Наташа говоришь, начитался ее книжек? – ехидно улыбнулась Женя.
– Нет, я так сам думаю и без всяких там книжек, –¬ буркнул он.
Женя вскочила и обняла его, прижавшись к груди. Петри Ильич поворчал, что не терпит таких телячьих нежностей, но крепко прижал ее к себе, похлопал по спине.
– Ну, хватит, а то еще разревешься, – сказал он.
– Я уже! – воскликнула Женя, вытирая слезы. – Но это от радости, не переживай. Тебе разве неприятно, когда я тебя обнимаю?
– Ну, приятно, но во всем должна быть мера.
– Папа, какая еще мера? Я же не солдат! – Женя рассмеялась и бросилась накладывать кашу, но он остановил ее, усадив за стол.
Разложив кашу и налив чай, Петри Ильич сел и стал методично уничтожать кашу и бутерброды, Женя еле поспевала за ним. Они съели всю кастрюлю, которую обычно варили на него, Людочку и немного ели Маргарита Львовна и Ксения.
– А что ты хочешь в книжном найти? У нас нет этого? – спросил он.
– Нет, – помотала головой Женя и закусила губу. – Ты будешь недоволен.
– Почему? – пожал он плечами.
– Ну, это про войну, про Чеченскую. Я прочла несколько статей и захотела прочесть книгу этой журналистки. Одну я нашла в электронном виде, а вот вторая только в печатном продается. Ты не будешь ругаться?
¬– Нет, а что за книги? – он взялся за очередной бутерброд. – Я тебе ничего про войну рассказывать не буду, я никому про это не рассказывал и не собираюсь.
¬– Вот, хочу эти книги купить, – Женя показала ему на телефоне обложки. Петр Ильич просмотрел описание и кивнул, Женя обрадовалась. – Можно, да?
– Можно. Это взгляд наблюдателя, он честный, но эта журналистка не знает всей правды, она и не может знать, я ей даже завидую. Почитай, если что-то не поймешь, спрашивай.
– А ты читал ее книги?
– Нет, но я знаю ее лично, встречались в Грозном несколько раз. Честная девушка, мне этого достаточно.
Женя помолчала, допила чай и, собравшись с духом.
– Мне Ксения немного рассказала о тебе, какой ты был после войны. Мне это снится.
– Сны подлая штука, они часто врут тебе, искажают реальность.
– Да, я недавно читала об этом, мне Наташа прислала статьи. Это как очистка буфера, сбрасываются все ненужные файлы.
– Вроде того. Главное, что ты должна понимать – на войне нет правых, есть победители и побежденные, а вокруг них мертвое поле и искалеченные судьбы людей. Нет ни у кого права на войну, в войне есть своя правда, но мы должны всегда делать так, чтобы не доводить до войны. Это утопия. Так, что-то мы не те
