долларов разными банкнотами, а фальшивок на десять ярдов потянет. Мы когда с сбшниками стены вскрывали, так там как из древних замков золотые дукаты так и сыплются! – засмеялся Вова.
– Вот, куча бабла и фальшивые банкноты, – строго сказал Петр Ильич. – Причем здесь какой-то политический клуб? Я согласен с Вовкой, чушь несусветная.
– С клубом разберемся. Я попросил Дениса факультативно все выяснить, – сказал Анатолий Владимирович.
– Это правильно, видел я этих девчонок по телевизору, запугали бедняжек. Тоже мне, нашли врагов государства! – загремел Петр Ильич.
– А знаете где они сейчас? – спросил Анатолий Владимирович. Все настороженно посмотрели на него.
– Так вроде одна под подпиской, а вторая как свидетель идет, – с сомнением сказал Петр Ильич. – Я вроде ничего не перепутал.
– Нет, не перепутал. Вот только обе уже в СИЗО, как раз по делу этого Трощука, – ответил Анатолий Владимирович.
– Это они его взорвали? Эти две бледные тени?! ¬– возмутился Петр Ильич и вскочил.
– Нет, конечно же, ¬– ответил Анатолий Владимирович. – Но ведь нашим-то что главное? Посадить, и чем больше, тем лучше. Результаты нужны, посадки, как Сам завещал. Кстати, Константин Павлович, это дело берем под свой надзор. Подумай, как можно Дениса включить в рабочую группу.
– Подумаем, – ответил Константин Павлович. – Я могу дело на Вову повесить, тем более есть пересечения, а Дениса и Наталью привлечь в качестве консультантов.
– Так и сделаем, – согласился Анатолий Владимирович. – Вова, что молчишь? Ты же не все рассказал нам.
– Не все. Фальшивки хорошо, красиво выглядит на экране. Но этим делом занимаются сбшники, правда, я наладил контакт с одним, обещал держать в курсе. Только вот не верю я, что хлопнули этого Трощука из-за бабок. Зачем? Дела-то шли неплохо, сбшник проговорился, что они давно разрабатывали этих ребят, не могли выйти на кассиров и обменный пункт. Фальшивки-то хорошие, бумага настоящая, вот в чем загвоздка, попахивает самым высоким уровнем вовлеченности.
– Ого, как Вова-то заговорил, – засмеялся Константин Павлович. –¬ Давай к теме, а то все зубы заговариваешь. Мы поняли, что экстремисты и фальшивомонетчики мимо. Что под чертой?
– А под чертой неизвестность, – многозначительно проговорил Вова. – Трощука уже пытались убить 15 лет назад. Информации мало, и это было не в Москве.
– А где? – спросил Петр Ильич.
– В Магнитогорске. Я запросил дело, но что-то они до сих пор молчат, роются в архивах, – ответил Вова.
– Думаешь мочканули по старым долгам? – спросил Анатолий Владимирович.
– Похоже на то. Нет, ну давайте мыслить логически – все у этого Трощука было в ажуре. Посчитаем: звание новое светит за дело об экстремистской ячейке, даже орден дать должны были, я получил подтверждение о внесении его в списки, второе…
– Погоди, то есть ему должны были орден дать за «Нашу Волю!»? – спросил Петр Ильич. – Иммунитет нарабатывали? Тогда да, все у него было в ажуре по всем фронтам, согласен.
– Во-во, неплохо устроился. До сих пор не могу получить выписки по его счетам, разрешения не дают, – сказал Вова.
¬– Дадут, скоро все дадут, – пообещал Анатолий Владимирович.
– Собственно и все. Мне кажется, что это дело личное, месть. Хотели бы хлопнут, натравили бы отморозков или стрельнули где-нибудь, а здесь более тонкая работа, – подытожил Вова.
– Согласен, – пробасил Петр Ильич. – Но с сбшниками надо работать, чтобы совместно в суд пойти. Чую, что под кем-то стулья затряслись, пусть падают, давно пора!
– Пока Владимира подвесили, – сказал Анатолий Владимирович. – Ну и нас вместе с ним заодно.
– Паны дерутся, а у холопов чубы летят, – задумчиво сказал Петр Ильич. – Надо бы типографию найти, раз склад был у этого Трощука, то и типография где-то рядом, в ближайшем Подмосковье.
– А может и в Москве, почему бы и нет, – добавил Вова. – Я навел справки, оборудования хватает, можно и на небольшой типографии отпечатать и доработать, главное бумага, остальное не так уж и важно. Проверили банкноты – банкоматы отлично их принимают. Банки и забили тревогу.
– Пусть СБ разбирается, а мы посмотрим, подключимся, когда надо будет, – Константин Павлович посмотрел на часы, снял с руки и принялся заводить. – Сейчас наш главный бог – отчетность. Вова, чтобы закрыл сегодня все хвосты.
– Да понял я, – вздохнул Вова.
Время было позднее. В темнеющем небе зажигались ночные звезды, весело поглядывала молодая луна, перемигиваясь с задержавшимся солнцем, спрятавшимся за горизонт из старых домов, как ребенок, поглядывая из тайного укрытия за всеми. Заторы уже разъехались, на бульваре было непривычно тихо и немноголюдно, редкие прохожие, счастливые обладатели недвижимости в центре города, выгуливавшие собак, и курьеры доставки еды. Женя сидела на лавке напротив памятника, она забыла, кому этот памятник, а вставать и подходить ближе было лень. Наверное, Тургеневу, подумала она и успокоилась. Гид из нее никакой, на многие вопросы, которыми Аня забрасывала Женю, она не смогла ответить, поэтому приходилось лезть в телефон и вместе изучать родной город. Аня возмущалась, больше для вида, пока Андре не упрекнул ее в том, что она сама ничего не знает о своем городе. Аня стала спорить, но, после первого же вопроса о том, кому принадлежал замок, она сдалась, добавив, что ей эти короли совсем не интересны.
День прошел замечательно. Спектакль особо не впечатлил девочек, они посчитали его слишком академичным и скучным, а вот Андре, мало понимавший суть действия, сказал, что там были очень красивые женщины, и ему спектакль понравился. На что Аня съехидничала, что ему больше всего понравились цены на билеты, Андре не стал отрицать, посмеиваясь в усы.
Распрощались поздно вечером, Аня затащила Женю поужинать с ними в грузинское кафе, запретив платить за себя, и очень расстроилась, что Женя уезжает на несколько дней. Андре тоже был расстроен, как показалось Жене, ей понравился этот спокойный рассудительный человек, общаясь с которым через Аню она перестала воспринимать его как иностранца. Аня затребовала с Жени полный фотоотчет о даче, о реке – все, ее интересовало абсолютно все. На общем канале в инстаграме Ани и Марии-Луизы Женя увидела и свои фотографии, через переводчика прочитав несложные тексты. Она себя не узнавала, веселую, с раскрасневшимся от смеха лицом, с блестящими глазами, забывшую про повязки на руках, красивую, и она нравилась сама себе. Читать уже было темно, и Женя, ожидая Петра Ильича, листала фотографии, которые ей перекинула Аня со вчерашнего спектакля. Как жаль, что они живут в разных странах, а, может, это и хорошо, так не разочаруешься друг в друге. Женя отложила телефон и задумалась, медленно моргая, засыпая под неспешный шелест листвы, стрекотание насекомых, отрывистые разговоры прохожих, из которых она вылавливала части слов, город убаюкивал ее, шепча старую мелодию.
– Устала? – Петр Ильич сел рядом с ней, успев схватить выпадающий из рук телефон.
– Да, что-то я заснула, – улыбнулась Женя и грациозно потянулась, совершенно забыв про свои раны, отозвавшиеся тут же тянущей болью. Она решила этого не замечать и продолжала улыбаться. – Как у тебя день прошел?
– Скучно, зарылся в электронных бумагах, как цифровая крыса.
– Ух-ты! Не ожидала от тебя подобного оборота речи! – воскликнула Женя и икнула, живот проурчал, требуя положенного ужина, и это несмотря на то, что она вместе с Аней на двоих съели огромное хачапури. – Ой, кошмар какой! Конфуз!
– Ха-ха, в театре словечек понабралась? – усмехнулся Петр Ильич.
– Ага, мы с Аней попробовали потом так выражаться, как же это, забыла слово… эм… высокопарно, вот!
– И насколько вас хватило?
– Часа на два, потом еще столько же ржали над собой!
– Здорово, я рад. Ты вся светишься.
– Ага, я сама себе нравлюсь такой, лишь бы не растерять, – улыбнулась Женя и взяла его руку. – А мы завтра на дачу поедем? А то мне Людочка ультиматумы ставит.
– Не тебе одной, она всем уже объявила, что поедет сама в Москву за тобой, – рассмеялся Петр Ильич, сбросив усталость рабочего дня в заслуженном отпуске.
– А теперь ты светишься, – улыбалась ему Женя. – Тебе это идет гораздо больше, чем строгая физиономия.
– А что, строгая разве не идет? – удивился он, умело отыграв кокетливую обиду. Женя расхохоталась.
– Тоже идет! Ты вообще красивый!
– Ага, как Квазимодо. Пошли, пора домой. Утром сходим на перевязку и рванем на пару дней на дачу. Или ты хочешь с Аней погулять?
– Мы уже обо всем договорились. Завтра и послезавтра у них встречи с другими знакомыми, я там буду лишняя. Она еще не уезжает, успеем нагуляться. Представляешь, они отказываются брать у меня деньги за кафе и даже за билеты!
– Вот и правильно. Андре обрусел, это по нему видно. Хороший мужик, а ты не стесняйся, деньги нужны, чтобы их тратить, а радовать таких красавиц одно удовольствие.
– Аня гораздо красивее меня, она как куколка.
– Вы разные, незачем сравнивать. Пошли, а то уже поздно.
Сев в машину, Женя увидела пропущенный вызов от матери. Она поколебалась и быстро взглянула на сосредоточенное лицо Петра Ильича, буравившего шоссе взглядом.
– Мне мама звонила, а я не услышала, уснула, видимо. Можно я перезвоню?
– Конечно можно, почему ты меня спрашиваешь? – удивился он. – Звони, я не буду слушать.
– Да ладно, там ничего такого нет, – сказала Женя и перезвонила. Мама ответила моментально. – Привет, мам… да, не видела, уснула на лавке… нет-нет, все хорошо, просто перегуляла…да, все нормально, а у тебя как дела?... А ты где?... Ой, я сейчас спрошу.
Женя положила телефон на колени и повернулась к Петру Ильичу. Он кивнул, что слушает.
– Мама ждет нас у дома, ты не против?
– Нет, пусть заходит в гости. Поужинаем вместе, – ответил он.
– Спасибо! – Женя сжала его ладонь и схватила телефон. – Мам, мы скоро приедем…нет, ты останешься на ужин... но мама… ну, пожалуйста!.. Все, договорились!
У подъезда их ждала мать Жени. Она изменилась, постриглась, укоротив волосы и от этого став выглядеть моложе, на ней было длинное платье наподобие сарафана с открытыми руками. Женя подошла и, не говоря ни слова, обняла ее. Как же они были похожи сейчас, она осторожно гладила дочь, вздрагивая, когда прикасалась к бинтам на руках, словно принимая на себя ее боль.
– Добрый вечер, Анастасия, – сказал Петр Ильич, заметив в глазах женщины крупные слезы.
– Здравствуйте, Петр Ильич. Я ненадолго.
– Глупости, идемте в дом, – скомандовал он.
Ужин приготовили мама с дочкой, Петри Ильич не стал мешать им, уйдя к себе разговаривать по телефону с родными, выслушивать рапорты каждого по очереди. Женя старалась, взбивая яйца для омлета, получалось с трудом, руки болели.
– Надо бы тебе платье сшить, а то ходишь у меня как мальчишка, – сказала Анастасия.
– Не надо, у меня руки все в бинтах, не хочу, – забеспокоилась Женя.
Анастасия залила омлет и, закончив с салатом, поставила дочь посреди кухни. Она глазом сверяла с нее мерку, фигуры почти одинаковые, надо просто сделать на размер меньше.
– Мам, а ты где работаешь?
– В магазине, устроилась товароведом. Далеко, правда, в другом конце города, но пока все заплатили, как и обещали. Надо бы тебе там шмотки посмотреть, есть вполне неплохие.
– А ты мне скидку оформишь?
– Сама куплю, у нас скидка 30% .
