Тысяча и одна осень

какой-то боли этому достопочтенному, видавшему виды, тому, кто сражался в тяжелейших битвах?
  "Как же он переживает обо мне... и я начинаю чувствовать себя настоящей сволочью из-за того, что так бесцеремонно обошелся с ним в первый раз и в другие, последующие, ночи"...
  — А-Цяо, — сказал Янь Уши, — мне очень нравится, когда ты касаешься меня и я схожу с ума от каждого твоего прикосновения. К сожалению, первый ты этого почти никогда не делаешь...
  — Прости меня, глава Янь. Этот даос постарается исправиться, он будет делать так, как ты хочешь...
  — Вот, возьми, — Янь Уши достал из-под подушки баночку с мазью. — Намажь себя.
  — Хорошо, — растерянности проговорил Шэнь Цяо и отвернулся, чтобы глава Янь не видел его, хотя свеча уже догорела и комната погрузилась в темноту.
  Вернувшись на своё место, Шэнь Цяо снова замер. Он так волновался, что его трусило.
  — Ну, А-Цяо, мне ждать до самого утра? Этот достопочтенный весь во внимании.
  Шэнь Цяо понял, что обратной дороги нет, однако, его первая попытка так и не увенчалась успехом.
  — Глава Янь, у меня ничего не получается! — в панике воскликнул Шэнь Цяо.
  — Попробуй сначала использовать пальцы, — посоветовал Янь Уши, с ухмылкой наблюдая за его возней. — Вспомни, что делал я.
  Вскоре, Янь Уши почувствовал в себе его пальцы и проникся новыми ощущениями, до этого момента им еще неизведанными. Это начало сильно возбуждать.
  — Глубже, А-Цяо, будь смелее. Этому достопочтенному нравится то, что ты делаешь.
  Шэнь Цяо спасала благословенная темнота, иначе он давно бы сгорел со стыда от одной мысли о том, что кто-то видит, чем он сейчас занимается.
  — А теперь войди сам, — сказал Янь Уши.
  Проход уже не казался таким узким и Шэнь Цяо, хоть и с трудом, проник в него. Он снова остановился и замер.
  — Глава Янь, тебе сильно больно?
  На самом деле, боль была довольно ощутимой и Янь Уши на себе теперь прочувствовал, что приходилось каждый раз терпеть Шэнь Цяо. Но он этого, конечно же, ничем не выказал.
  — Все хорошо, А-Цяо, продолжай.
  — Что мне делать дальше, глава Янь? — взволнованно спросил
даос. Янь Уши не выдержал и рассмеялся.
  — А что делать дальше, пусть тебе подскажет природа, — обхватив Шэнь Цяо за спину, он буквально протолкнул его в себя, побуждая к движению.
  Темп Шэнь Цяо был медленный, неторопливый, он действовал очень осторожно, боясь лишний раз причинить боль. Даос почувствовал целую палитру новых ощущений, о которых раньше не смел даже помыслить. Янь Уши также окунулся в водоворот новых для него ощущений, испытывая боль и наслаждение одновременно. Это было что-то новое для него, а глава Янь всегда любил пробовать что-то новое. Он, конечно же, не рискнул бы провести такой эксперимент с кем-то другим, но с Шэнь Цяо хотелось попробовать все. Малейшее прикосновение этого даоса забирало разум.
  Они были уже до предела возбуждены и взорвались почти в один и тот же момент. Шэнь Цяо обессиленно упал на подушки, он сильно переволновался.
  — Вот видишь, А-Цяо, ничего страшного не произошло.
  — Глава Янь, тебе было сильно больно? Прости, я такой неуклюжий и ничего не умею.
  — Все хорошо. Теперь мы стали ещё ближе друг к другу. Но мне непонятно одно: почему ты решил это сделать именно сейчас? Захотелось начать новый год с новых ощущений?
  — Мне приснился сон, что ты решил бросить меня из-за того, что я тебя не удовлетворяю. Я побоялся, что сон сбудется, боялся тебя потерять...
  — Вот же глупый даос! Сколько же ещё говорить тебе, что этот достопочтенный остаток своих дней проведет только с тобой. Ты — мой, Шэнь.

  Проснувшись утром и вспомнив о том, что он творил ночью, Шэнь Цяо с головой накрылся одеялом, чтобы не сгореть со стыда. Он не мог смотреть Янь Уши в глаза. Глава Янь обнял его, замотанного в одеяло.
  — Ты уже проснулся, мой страстный А-Цяо? Я буду ожидать тебя внизу, за завтраком, любовь моя. А пока одевайся и приводи себя в порядок.
  Шэнь Цяо слышал звук его удаляющихся шагов.
  "Любовь моя"... — Янь Уши никогда раньше не называл его так. Было несколько странно слышать это словосочетание из его уст. Сердце Шэнь Цяо затрепетало в груди. Он встал, принялся одеваться и расчесывать волосы. Одно беспокоило его: как он теперь будет смотреть Янь Уши в глаза?
  Куда-то подавалась баночка с целебной мазью, будто исчезла. Шэнь Цяо обыскал везде, но её нигде не было, а спросить он стеснялся. Даос даже не подумал о том, что сегодня утром эта баночка пригодилась Янь Уши как никогда.
  Шэнь Цяо спустился вниз, но избегал смотреть главе Янь в глаза, заливаясь краской всякий раз, когда их взгляды случайно соприкасались.
  Янь Уши же, наоборот, стал относиться к нему с чувственной нежностью, не скрывая своих порывов за столом. Их разговор краем уха слышал хозяин постоялого двора. Он сразу же заметил, что между этими постояльцами какие-то слишком уж близкие отношения и предположил, что это "обрезанные рукава". Но что ему было до того? Главное — чтобы постояльцы хорошо и исправно платили.
  Янь Уши был переполнен самыми глубокими чувствами, постоянно держал Шэнь Цяо за руку и гладил его по лицу, а тот каждый раз краснел, как девушка, опуская глаза. Даос не мог донести ложку супа до рта, потому что Янь Уши постоянно дергал его.
  — А-Цяо, все хорошо, я давно ждал этого и не думал, что когда-нибудь дождусь. Думаю, завтра пора выехать в Лоян, достаточно мы здесь насиделись.
  — Да, нужно ехать, — согласился Шэнь Цяо.



  Глава 55. "Этот бедный даос сам виноват, избрав себе в спутники подобного человека"

  Шэнь Цяо, сильно переживал, что после того, как он прошлой ночью поменялся с Янь Уши ролями, глава Янь охладеет к нему, так как даос не умел удовлетворять потребности другого человека. Но Янь Уши, впечатлившись новыми ощущениями, которые испытал в первый раз в жизни, наоборот, стал ещё больше бегать за ним, не давая даосу прохода.
  Они уже подъезжали к Лояну. Всю дорогу Янь Уши не выпускал ладонь Шэнь Цяо из своих рук. Даос почти лежал на нем и не мог присесть, потому что Янь Уши его не отпускал. Обжигая висок даоса своим горячим дыханием, он прошептал:
  — А-Цяо...
  — А-Янь... — также тихо, шепотом, ответил даос.
  После той ночи, Янь Уши несколько переменился к нему, стал более нежным. Это проявлялось во всем: в поцелуях, прикосновениях и в остальных, более глубоких, вопросах. Не смотря на то, что Шэнь Цяо нравилось это, порой, одержимость им Янь Уши пугала даоса.
  Вездесущая рука Янь Уши уже успела прокрасться к Шэнь Цяо под одежду. Шэнь Цяо легонько стукнул по ней.
— Янь Уши... сколько же мне раз говорить: здесь — нет! Кроме того, мы скоро подъедем к Лояну. Иногда у меня возникает такое чувство, что, будь твоя воля, ты бы меня до смерти...
  Янь Уши усмехнулся.
  — А-Цяо, ну не до смерти, не преувеличивай. Но неделю-другую я бы с тобой из постели не вылезал. Этот достопочтенный, кажется, не на шутку влюбился, — не давая ему возможности ответить, Янь Уши закрыл его рот поцелуем. Долгим, нежным, глубоким. Шэнь Цяо издал тихий стон, расслабив губы и впуская его язык. Внутри все замерло и мурашки поползли по телу. "И этот бедный даос, кажется, тоже"...
  В голове Янь Уши, тем временем, роились различные мысли.
  "Что же я делаю... Нельзя так сильно привязываться к человеку, растворяясь в нем. А тем более мастеру боевых искусств, у которого целая куча врагов. Однажды это погубит меня"... 
  Но он продолжал снова и снова  целовать Шэнь Цяо и никак не мог остановиться. Губы его переключились на нежную, белую шею даоса. Шэнь Цяо запрокинул голову, щедро подставляя её под горячие поцелуи Янь Уши. Он снова издал тихий стон. Янь Уши не мог на этом остановиться, пытаясь обнажить новый участок тела даоса, приподнимая его одежду. Но тут повозка остановилась. Кажется, они приехали. Шэнь Цяо спохватился, поднявшись с Янь Уши, и смущенно начал приводить себя в порядок, облизав раскрасневшиеся губы.
  — Будешь облизывать губы — потрескаются на морозе, — заметил Янь Уши, проведя указательным пальцем по нежным, как лепестки пиона, губам даоса.
  Они приехали в самый разгар праздника фонарей. Город был украшен тысячами всевозможного вида фонарей.
  — Сегодня праздник, а у нас нет ни одного фонаря, — с досадой сказал Шэнь Цяо.
  — Я куплю тебе много-много фонарей, каких ты захочешь, — томно прошептал Янь Уши, прижав Шэнь Цяо спиной к себе и сомкнув руки на его плоском животе.
  Они пошли на рыночную площадь. Янь Уши снова крепко держал Шэнь Цяо за руку, будто боясь потерять, и ему было все равно, если на них, порой, пялились прохожие.
  Шэнь Цяо с увлечением рассматривал висящие вокруг фонари, он обожал этот праздник. В этот день люди отмечали первое новолуние в новом году, а дома украшали разноцветными огнями. Глазея по сторонам, Шэнь Цяо жевал маленькие сладкие рисовые шарики, которые положил ему в рот Янь Уши. Даос помнил, что по легенде, в эпоху Хань, в знак почтения к основателю буддийского учения, император приказал в этот день зажигать фонари у себя во дворце и в храмах, в знак уважения к Будде. 

  Согласно другой легенде, один человек случайно убил священную птицу императора. Придя в ярость, император приказал сжечь всех людей в городе. Но одна из дочерей императора, успела предупредить людей о надвигающейся беде. Тогда каждая семья зажгла в доме фонарик, чтобы обмануть генерала. Генерал увидел, что вся земля покрыта морем огней и сообщил императору, что задание выполнено. Так, люди остались живы.
  Разнообразие фонарей на улицах изумляло. Некоторые из них были в форме животных: реальных и мифических. Бумажные фонари были покрыты разнообразными рисунками со множеством мифологических сцен. Шэнь Цяо мечтал сам сделать бумажные фонари, но, к сожалению, не было никакой возможности заняться этим, ведь сейчас они всего лишь странники, точнее, запутывающие свои следы, спасающиеся от императорской стражи, беглецы.
  Раздавались звуки различных музыкальных инструментов. Шэнь Цяо с интересом смотрел танцы с собранными из фонарей драконами и белым тигром, а также представление на ходулях под звуки янцина. Даос настолько увлекся, что едва не забыл об их истинном приезде в Лоян. Тысячи всевозможных фонарей были настоящими произведениями искусства.
  — Как мы найдём твоих учеников? — повернулся к Янь Уши Шэнь Цяо. В толпе он боялся звать его по имени, опасаясь, что кто-нибудь услышит и донесет.
  — Есть один постоялый двор, в котором мы договаривались встретиться, — ответил Янь Уши. Он резко прижал к себе Шэнь Цяо, обхватив его за талию, и прошептал:
  — Назови ещё раз А-Янь...
  Шэнь Цяо попытался вырваться.
  — Глава... Люди смотрят...
  — Ну и что? — бесстрастно отвечал Янь Уши. — Пусть смотрят! — он демонстративно развернулся к толпе. — Вас мучает вопрос нравятся ли этому достопочтенному мужчины? Да, ему нравятся мужчины! Вернее, один мужчина.
  Янь Уши принялся целовать Шэнь Цяо прямо на виду у изумленных прохожих. Раздраженный даос вырвался и побежал вперёд, сгорая со стыда. "Он никогда не изменится... Этот бедный даос сам виноват, избрав себе в спутники подобного человека"...
  Янь Уши вскоре догнал его, держа в руке два фонаря с  изображениями уток-мандаринок. Утки-мандаринки считались