командировка, как раз чихнуть, как два пальца облизать, как три простейших интеграла взять, как четыре…что-то Юрик отвлёкся от слов шефа. Да сколько можно повторять одно и то же? Уже, наверное, в восьмой раз шеф повторяет инструкцию. Юрик же не дебил какой.
Наконец, даже колдуну надоело повторять одно и то же, пора отправлять Юрика на подвиг. В прошлый раз Юрик и Гоша бросали модификацию номер 17 в сладкий компот с небольшим количеством самогона, вот и сейчас мы не станем нарушать традицию.
Колдун лично налил из бутылки в миску, стоящую на табуретке, сначала компот, потом долил немного самогона. Основа готова. Когда шеф и Кузьма надели на себя противогазы, только тогда Савелий Петрович достал из кармана склянку с модификацией номер 17, набрал из неё порошок кончиком ножа и отправил вещество в основу. Началась реакция и раствор, имеющий приятный красный цвет, превратился в раствор кроваво-красного цвета. В противогазах люди не ощущали газа, начавшего выделяться из раствора, а Юрик, вцепившись руками в ручки сумок, наклонился над миской и вдохнул газ. Одного вдоха ему показалось мало: что-то не торкает, поэтому он ещё пару раз глубоко затянулся испарениями.
Волхв и Кузьма могли со стороны наблюдать, как Юрика вместе с сумками затянуло в открывшийся портал. Алхимик включил секундомер. Ориентировочно, эксперимент должен закончиться через три-четыре минуты. Надо ждать.
Прошло три минуты. Потом ещё три. И ещё три. Не снимая противогазы, шеф и Кузьма ждали ещё пятнадцать минут, потом Сева не выдержал: а кто сказал, что Юрик обязательно вернётся в ту точку, откуда убыл в «командировку». Это же Юрик. С ним что угодно может случиться. А может он уже вернулся, но попал прямиком в секретную библиотеку или на склад артефактов. Вдруг он сейчас там роется, а мы тут стоим и секунды считаем? Оставив Кузьму сторожить точку выхода, Сева ринулся осматривать все свои секретные помещения. Увы, но и там Юрика не оказалось: ни живого, ни мёртвого. Пропал подопытный кролик, то есть герой погиб во цвете лет. Пора сочинять проникновенный некролог.
- Верой и правдой служил он отчизне, но так и не дожил до лучшей жизни…, - как-то так. Вроде проникновенно.
Два лишних вдоха наркотического тумана оказались явно излишними: Юрика капитально заколбасило. Он, естественно, забыл, что воздержание - это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенства. Мир исказился, и сознание Юрика плавно поплыло по цветным волнам из мнимых догм и идеалов. Вот такие наступили жизненные выверты: но совсем не факт, что дело плохо. Глупые людишки считают, что нехорошо то, что приносит тебе наслажденье, ибо из праха ты произошёл – вот и сиди в этом дерьме: от депрессий не плачь, на настроение забей. В этом мире для Юрика всё наперекосяк: порочный круг не разорвать. Печалька! Живём свою жизнь, какая она есть: живём, пока живётся, пока не надоест. Всегда так было, есть и будет. «Шагреневая кожа» постепенно съёживается, а счастья нет. Вот вернусь из командировки – сразу ломанусь к Лидочке (Юрик пустил слюни). Мля, куда это я попал? Энергия из организма била ключом, вот только вестибулярный аппарат этого самого организма немножко подкачал: ноги норовили заплестись в узелок, а руки… А чего это у нас в руках? Ага, сумки. А на хрена они нам?
Юрик краешком сознания вспомнил, что всё дело в сумках: в них находятся важные вещи. Как там говорил этот глупый шеф: «Сумки поставь на землю».
- Вот из принципа не поставлю их на землю, - встал на измену Юрик. – У меня такие принципы. Здесь форс-мажорные обстоятельства случились. Земля ведь синего цвета не бывает, небо оранжевым тоже не бывает. Куда это меня злой колдун отправил? Поселковая грунтовая дорога, вдалеке горы, вон стоят сараи и хибарки, возле крайней хибарки трое фиолетовых аборигенов. А вон того деда я уже где-то видел. И вообще… Вот зачем меня колдун назначил падшим ангелом? Обидно, да! Гошак – вот настоящий падший. Падать ему дальше некуда: он с потусторонними чертями водится. А я хороший. Я колдуну всё выскажу в грубой форме с португальским акцентом! Я такой! Раз такое дело – и я падший ангел, то возьму сейчас и напугаю аборигенов. Ангел я, или не ангел. Как завою, как зарычу…держите меня семеро.
Юрика выбросило опять в предгорья Алтая. Высшие силы, наверное, увязали его командировку с личностью почтенного аксакала, девяностолетнего Уктама. Вот и закинуло Будницкого ближе к аксакалу, которого народная молва записала в блаженные. С некоторых пор этот Уктам вдруг сподобился лечить людей наложением своих рук. Жил дед на колхозном стане, где работала бабушка Салтанат и толстожопая Айбике, дурак дураком. Он уже не разговаривал и людей не узнавал. И вдруг в его мозгах что-то щёлкнуло, отчего дед стал нести всякую ерунду, как радио. Молчал, молчал – вдруг заговорил. Но, то не важно. Слова деда можно и не слушать. А вот то, что дедушка каким-то образом лечит людей, то дело хорошее. Главное властям не надо знать об этом, не то могут случиться всякие неприятности, ведь в СССР самая передовая в мире наука, а колдунство вне закона. Теперь деда возили по предгорьям Алтая, где он возлагал руки на больные органы людей. Принимающая сторона обязана кормить деда и водителя телеги, в которой деда возили по округе. Старенькую лошадку тоже надо кормить овсом. Иначе телега не ехала. Дедушка и водитель телеги, инвалид Арынгазы, в еде не привередничали: ели, что давали. Лошадку люди тоже не обижали.
Находясь в тени кособокой постройки, дедушка, и Арынгазы степенно поедали угощение, заработанное ими от лечения очередного знакомого селянина – алтайца Шадина Чендек-Эдокова. На газетке «Известия» за предвоенный май сорокового года стояла глиняная чашка, наполненная варёной картошкой, лежали сыр, несколько варёных яиц и немного зелени. В горячем чайнике заваривался травяной чай по местной рецептуре. Обед без чая, теряет всякий смысл - становится оскорблением для чувств, вкусовых ощущений и народных традиций. К чаю подавались сухие, как подмётка, лепёшки. Народ жил голодно, но для целителя старались найти пищу.
Шадин и Арынгазы вежливо кивали словам чудо-деда, но внимательно его не слушали. Да тому их внимание особо и не требовалось. Казалось, дедушка бредит наяву. Бормочет себе и бормочет всякую заумь, да и пусть себе бормочет: что с блаженного шамана-баксы возьмёшь. Лишь бы политически корректно бормотал.
- Пришло время задуматься о бренности хрупкого подлунного мира. Наше светило может легко обратить всех нас в сухую мёртвую пыль, - пробормотал очередную истину старик.
- Кушайте дедушка, кушайте, - Арынгазы, с утомлением на лице, сунул в руку деду картошку.
- Из наших привычек мы строим свои собственные внутренние тюрьмы, - прожевав картошку, высказался шаман-баксы. - Будьте внимательны к своим мыслям, они - начало поступков.
Арынгазы и Шадин переглянулись, но на их лицах сохранилась бесстрастность: нельзя смеяться над дедушкой. Раньше старик Уктам мог часами просто сидеть у юрты, молчать, витать где-то в облаках, и с ним не надо было разговаривать.
- Тьма невежества не вечна, поэтому сконцентрируйте внимание на сегодняшнем дне. Сейте зёрна и терпеливо ждите урожая, ибо настоящий результат не может быть слишком быстрым. Доверьте свою судьбу времени, природе и терпению, - дедушка съел картошку, поэтому начал опять изрекать истины.
Арынгазы глазами поискал, чем бы занять рот деда Уктама. Кусочек сыра подошёл, но ненадолго.
- Засорившийся колодец необходимо прочищать, - с нотками нетерпения изрёк доморощенный шаман: он это сказал с таким видом, словно обрел мудрость в Тибетском монастыре.
- Дедушка, вы о чём? – не выдержал Арынгазы.
Зря он это сказал. Дед воодушевился и начал кидаться пророчествами о скорой погибели всего сущего.
- Скоро выйдут из недр земли звери, облечённые яростью. Будут они пожирать человеческую породу. Рядом с ними, но по воздуху начнёт носиться зловещий пернатый род. Птицы нападут на людей и начнут питаться ими с великим криком, наполняя своё чрево человеческой кровью….если сегодня вас укусит злая собака, то завтра вас укусит добрая…
Арынгазы незаметно потёр указательный палец у своего лба, намекая Шадину, что у дедушки такое бывает – не обращай внимания, дедушка старенький. Вот у них старая бабка Салтанат тоже с недавних пор того…стала заговариваться: рассказывает частенько, как к ним приходили два аджина и один бужай. А его глупая невеста Айбике эти сплетни разносит по соседям. Обострения бабку периодически накрывали, а так она почти терпима. А Айбике просто глупая: у женщин такое часто случается.
Дед Уктам, словно прочитал мысли Арынгазы о аджинах и бужаях, сверкнул глазами и объявил:
- Но, сначала, к вам нечестивцам заглянут аджины из бездны.
Шадин сидел с каменным лицом: алтаец и бывший фронтовик, провоевавший целый год на передовой, получивший тяжёлое увечье, он уже ничему не удивлялся. Подумаешь, деда осенило нести бредни: после фронта алтайца ничем не проймёшь. Ага, аджины из бездны, уже спешат к нам, аж спотыкаются!
- Да! - сверкая глазами, проговорил дед. – Придут и звери с птицами, и явятся аджины с бужаями. И собаки кусачие. Страшные, как вон тот аджин, - старик протянул свою сухонькую руку в сторону степи.
Арынгазы и Шадин даже повернули головы в ту сторону, а там….мля, явились…
Из кроваво-красного круга, образовавшегося в степи, вывалилось ужасное существо. И с этим существом творилось что-то непонятное. Шадин замер, внимательно наблюдая над странным поведением аджина, а Арынгазы в ужасе свалился на спину.
- Видеть в чудесном чудесное - вот ключ ко всем тайнам мира, - указывая на бесящегося демона пальцем, прошептал старик. - Вами управляет тот, кто вас злит. Нет большей иллюзии, чем страх.
- Да, какая такая иллюзия, - чуть не завопил Арынгазы. – Это деду нечего бояться, он уже старый. Демон может и не захочет жрать его, побрезгует, а у Арынгазы ещё молодое мясо. Съест его аджин – кто-то другой будет Айбике делать женщиной. Вай, шайтан…
С демоном творилось что-то нехорошее, демоническое. И так, всем известно, демоны все с приветом, а этот вообще какой-то особенный: высоко подпрыгивает, крутится волчком на одном месте, катается по земле, беснуется, рычит…как демон. От соприкосновения аджина с землёй начали подниматься к небу клубы дыма. Земля в этих местах горела, искрила и дымилась. Как от попадания мины – подумал Шадин. Грудь слегка засаднила от воспоминаний о фронте и ранениях. Этот день обещал быть отличным. Настроение и самочувствие у Шадина после лечения дедовым колдунством стало лучше некуда. И вдруг такое. Всё, что ему оставалось – наблюдать.
Переполняющая энергия заставляла Юрика выплеснуть её наружу, вот только координация движений так и не восстановилась, что привело Юрика в ярость.
- Меня, великого физика, записали в падшие ангелы!? – рычал он. – Я вам покажу ангелов! Вот прямо сейчас и покажу. Всех убью – один
