Как и другие базовые стили поведения, формируемые на основе системы значимости, боль - "эмоция", - эмоциональный контекст поведения, задающий определенный стиль реакций.
Как и любая базовая эмоция, боль может иметь как негативную, так и позитивную значимость (см, например, “Позитивное отношение к боли — залог легких родов”: fornit.ru/1058), ассоциируясь с наиболее общим контекстом: хорошо или плохо.
Как и любая эмоция, ее осознание происходит в составе более общего текущего субъективного образа восприятия-действия, с которым она связывалась в предыдущем акте осознания последствий своих действий (или бездействия) как желаемое (хорошо) или не желаемое (плохо). Только в таком виде боль осознается как "чувство боли", что характерно и для других базовых эмоциональных контекстов, которые является древним механизмом формирования адаптивных реакций, на основе которого затем и возникла более гибкая функциональность сознания. Эти оценки могут корректироваться, опять же при осознании, для несколько новых условий.
Таким образом, боль, в том виде, в каком она ощущается, является психическим явлением, и это нужно различать от того, что ей предшествует и что, бывает, так же называют болью. До того, как активности предшествующих распознавателей не осознаются в составе субъективного образа, они не обладают качеством (не)желаемости, которое появляется в ходе формирования поведенческих реакций в конкретных условиях.
Осознанное решение совершить что-то, сопровождающееся болью, может оказаться полезным для достижения желательного в немалом числе случаев, требующих волевых усилий. Например, чтобы совершить предельное физическое усилие (штангисты, у которых, бывает, рвутся сухожилия), чтобы получить желаемый результат, несмотря на боль (предельный случай был иллюстрирован в кинофильме о том, как попавший в каменную ловушку альпинист отрезал кисть руки, чтобы освободиться), многие медицинские вмешательства не избегают боли, спортивные и не только поединки и т.п.
Боль - не зло, а реальный помощник и участник поведенческого акта во всех тех случаях, когда она сопровождает получение желаемого и, соответственно, с ней связывается позитивное отношение, если только личность способна на осуществление достаточного волевого усилия. Поэтому боль можно и нужно наделять тем отношением, которое отражает ее поведенческую специфику: избегать ее причину, если она сигнализирует о неоправданных травмирующих воздействиях и делать ее позитивным союзником, если сопутствует получению желаемого, как было в примере об осознанном отношении к боли при родах. Придавать такое отношение можно научиться довольно легко, выработав навыки для наиболее востребованных в жизни ситуаций.
Часто можно заметить, что человек, до ужаса боящийся даже обезболивающего укола стоматолога, при других обстоятельствах уверенно и без тени негатива самостоятельно рвет косметический воск с влипшими в него волосками с тела, чтобы придать ему желаемый вид. Понятно, что во втором случае боль несопоставимо сильнее, но к ней выработано позитивное отношение, как к помощнику в получении желаемого, а к стоматологическим процедурам – нет, потому как этот ужас возник еще в детстве, много раз подкреплялся, но с ним каждый может поступить так же, как при необходимости совершить болезненный, но несомненно нужный поступок.
Выводы: у бабочек и муравьев (насекомых) нет боли, а у рыб и птиц – уже есть.
Неудовлетворенность существующим
У каждого есть своя произвольность оценки того, насколько окружающее становится слишком неприемлемыми, чтобы это стало проблемой, требующей решения, или же можно продолжать уживаться с этим.
Слишком низкий косяк двери заставляет нагибать голову и, если зазевался, получаешь удар, раздражающий до желания отомстить. Возникает субъективное отношение: мириться ли с этим впредь или сделать косяк повыше? Понятно, что на эту оценку влияет, с одной стороны, трудоемкость перемен, а с другой – насколько больно и часто ударяется голова. Что перевесит – это очень индивидуально и является особенностью какого-то личного мотивирующего параметра неудовлетворенности существующим. Некоторым перфекционистам достаточно заметить низкий косяк и мысль об этом будет их мучать постоянно.
Все сводится к выбору: делать как привычно (стереотип поведения) или новизна полученного удара головой оказывается достаточной, чтобы посчитать неприемлемым дальнейшее такое безобразие.
Можно проследить, что уровень такой консервативности поведения прямо соответствует потенциалу разумности: у кошек очень консервативно обучение новому и они “глупее” собак, у которых с этим намного лучше. У людей очень гибок этот показатель, но среди людей есть консервативные к новому и легко увлекающиеся новым.
Если в арсенале мыслительных автоматизмов мало информационных функций для нахождения решений, то и общая консервативность будет вынуждено выше. Так что этот параметр – следствие наследственной организации. Но нужно исключать патологические зависимости, такие как перфекционизм.
Заготовки имеющихся вариантов поведения нарабатываются опытом в виде поведенческих автоматизмов. Если вовремя обратить внимание на низкий косяк, то достаточно нагнуться (применить автоматизм нагибания), но часто внимание не обращается, занятое чем-то другим.
Если решено, что такая ситуация неприемлема, то возникает доминанта нерешенной проблемы, стимулирующая творческий поиск решения. А это уже не тот уровень сознания, когда достаточно подобрать уже имеющееся решение, это – высший, творческий уровень. И у разных особей он очень по-разному наработан в виде опыта решения проблемы данного типа.
Неудовлетворенность существующим – это произвольность оценки неприемлемости ситуации: ставить или нет проблему для решения. Чем больше желание правильности (перфекционизма), чем выше творческий потенциал, тем выше и желание сделать по-новому. У разных особей животных, включая человека, это очень индивидуальная характеристика склонности к лени или мукам творчества.
Наработанные автоматизмы исследовательского контекста у подготовленных людей, как и любые другие автоматизмы, отрабатывают во всех случаях, когда такое поведение обусловлено существующей ситуацией (условиями, содержащими специфику распознаваемых признаков для активизации исследовательского контекста). Это означает, что люди, искушенные в творчестве какого-то вида, даже не осознавая этого, начинают осуществлять действия, обеспечивающие творчество в определенных ситуациях, для них это - наработанный стереотип, не требующий осмысления.
При хорошей физической форме и высоких навыках творчества, буквально все вокруг, что как-то подпадает под специфику творческого опыта, вызывает прогнозы возможности улучшить существующее, тем самым ставя это существующее в качество пока не решенной задачи. А, значит, связанной с отрицательной оценкой приемлемости существующей ситуации, - в точности как пока еще недостаточно отработанное, не дающее желаемого результата, остается связанной с негативом недостижения желаемого. Ведь только желаемый результат дает ту единственную позитивную оценку, которая уже не потребует дальнейшего осмысления и творческого поиска, а станет уже неосознаваемым поведенческим автоматизмом. Это - источник субъективного ощущения: “неудовлетворенности существующим”.
Те же, кто не искушен в творчестве, или предмет осмысливания настолько недостаточно значим, что преобладает лень, охотно используют демотивирующие отмазки типа: "Лучшее - враг хорошего".
Даже юмористы условно делятся на творцов (когда придумывают в самом деле новые репризы) и ремесленников (когда смешат заготовками), но при сотворении смешного, придумывании анекдотов или смешных историй, в которых отдельные смешные эпизоды совмещены в общую картину, должны находится в довольно противоречивом, специфическом состоянии творчества, когда новое возникает в контексте позитивного настроя, характерного для ремесленничества. Это - явление импровизации, когда сотворение нового требует предварительной большой работы, мучительного совершенствования, наработки навыков, заготовки способов уверенного сотворения нового из заготовленных элементов и способов их сочетаний. Эти творческие навыки очень индивидуальны и привносят личную неповторимость, самобытность, по которой возможно узнать "почерк" автора.
Итак, если человек почти постоянно находится в состоянии довольства, он пребывает в преобладающем позитивном эмоциональном контексте, можно быть уверенным, что его бытие - вне каких-то творческих проблем, он не создает ничего нового, оставаясь в рамках уже наработанных автоматизмов, ему не требуется глубокое (творческое) осознание. При этом он теряет навыки адаптивности к новым условиям и оказывается все более беззащитным в случае изменения его окружения в том, что не предусмотрено его автоматизмами реагирования. Он неизбежно отстает от развития окружающей социальной культуры, все более отрывается от нее со всеми негативными последствиями потери востребованной социальной активности. Такого человека неминуемо ожидает депрессия (fornit.ru/5368) в высоком контрасте с тем беззаботным периодом благополучия, в котором он привык быть преимущественно в позитивном настрое.
Так что прекращение инфантильного периода развития (игровая заинтересованность новым), в котором главным является постоянная адаптивность к новым условиям и осваивание новых навыков, - прямиком ведет к асоциализации и сопутствующей депрессии.
[left]Есть немало