– Очень интересно! Это он тебе сам рассказал? – ехидно заметила Светлана.
– От него разве дождёшься!? Да и опоздал я с этим! Ведь даже на похоронах не присутствовал! – усмехнулся Сергей. – Но читал как-то! То, да сё! А кое-что нам в училище один настоящий профессор поведал! Интересный дядька! Мы тоже были весьма поражены! Потому в последующем я и стал к этой теме присматриваться! Всё ищу что-нибудь! Вот узнал как-то, что Альбертик призывал мир к созданию мирового правительства! А для нашей страны это стало бы потерей самостоятельности, а потом и полным уничтожением ненавистного всеми Альбертиками коммунизма! Хорошо, хоть Сталин суть всех происков понимал и не допустил! Вот вам и Альбертик! Настоящие его делишки почему-то редко всплывают, вот население мира о них и не знает!
– Может, и теорию относительности, скажешь, он у кого-то украл?
– Скажу! Это общеизвестно, хотя распространяться не принято! У Пуанкаре и украл! Жил такой французский физик в то время. Он еще раньше опубликовал основные положения теории относительности, но сам же себя и раскритиковал. А потом и другие физики подтвердили, что он ошибался. Но Эйнштейн бессовестно все приписал себе, не обращая внимания, что красивая теория не соответствует реальности, а спорить с ним, это уже все поняли, было опасно для жизни! А Пуанкаре и те физики, которые сразу теорию Эйнштейна раздраконили и в хвост и в гриву, поочерёдно слегли в больницу! А дальше вы уже знаете! Каково?
– Да! Физикам теперь будет, о чём подумать! Они же на совсем бестолковых делали ставку, когда нам мозги втирали, а тут им, на беду, сам Сергей попался! – ехидно поддела Светлана. Она театрально вознесла руки к небу и произнесла наигранным роковым тоном:
– Подруга моя, рядом по жизни смиренно идущая, я предлагаю воздать должное нашим славным артиллеристам, как павшим, там и ныне здравствующим! Пред нами мается лишь один славный сын из их числа, но и он продемонстрировал незаурядные энциклопедические познания! Да что там – какие-то энциклопедические! Их всякий отрок способен из фолианта извлечь! Наш же славный сын поведал такое, что не всякому ученому специалисту ведомо! Будто разведчик какой, без меры эрудированный, принялся нам под присягой показания особо ценные давать! Так слава же советским артиллеристам! Во веки веков – слава!
– Ладно вам пикироваться! – вмешалась Дина. – Мне, как всегда после воды, есть захотелось до невозможности! Так, может, сменим направление главного удара, говоря военным языком? Я всё правильно сказала, Серёжа?
– Я двумя руками за твоё предложение, подруга, – опять принялась наступать на Сергея Светлана, – но всё же хочу напомнить нашему молодому профессору, что мы девушки тонкие, изнеженные, легкоранимые! С нами нельзя вести столь умные разговоры, в которых мы ничего не смыслим! А то мы почувствуем себя несведущими дурочками, обидимся на профессора за своё невежество и больше не захотим с ним встречаться! Правильно я сказала, подруга?
Дина ничего на это не ответила, сделала вид, будто поглощена подготовкой перекуса. И тогда Сергею показалось, будто Дине не понравилось заигрывание подруги с ее парнем, как она его, пожалуй, должна воспринимать. Но Сергей ещё не считал, что малая искра может оказаться огнеопасной. Здесь многое зависит от его дипломатического нейтралитета, который, Сергей в этом уверен, не подкачает.
Через минуту на девичьей подстилке и заранее припасенной газетке «Комсомольская правда», всегда хоть чем-то интересной, появилась пара вареных яиц, пара огурцов и помидорчиков, плавленый сырок и два больших бублика по пять копеек.
Понимая, что сможет съесть всё это за один присест, Сергей попросил подождать его несколько минут и помчался наверх, туда, где вдоль асфальтового променада располагалось множество торговых павильонов.
Задача была сложной. Следовало не только купить нечто, что понравилось бы девушкам, но и сделать это очень быстро, чтобы не заждались. Потому Сергей поискал глазами место, где не оказалось длинной очереди, и, разумеется, такого не обнаружил. Везде вереницами стояли голые и голодные пляжники.
Тогда он купил три порции самого вкусного на свете мороженого, того, которое одновременно и самое дорогое, по двадцать восемь копеек, и на палочке.
Затем без очереди отхватил заманчивый продуктовый набор с копченой колбасой, вареным яйцом и еще чем-то вкусным. Очень дорогой набор, потому покупали его редко. По той же причине продавщица, изнемогавшая на солнце в плотных белых одеждах, едва услышав, что понадобилось Сергею, без очереди продала ему тот дорогой набор. А очередь послушно промолчала, претендуя лишь на проваренные в сомнительном масле пирожки с повидлом. Но и они, надо отдать им должное, были всегда чертовски вкусны, хотя всего-то по пять копеек. Но пирожки – в следующий раз! А теперь – вперед к девчатам!
Спустя минуту Сергей вывалил свою добычу перед щебечущими о чём-то своём девушками. Они его всё-таки дождались!
– Ого! Да теперь у нас пир горой! – шумно обрадовалась Светлана. – И даже с мороженым! Так мы, подруга, и свои ватерлинии потом не обнаружим!
– Не волнуйся! Сергей мастерски плавает! Видишь, он не только мои очки-утопленники спас, но еще и тебе какие-то на дне раздобыл! – сообщила Дина.
– Правда, Сергей? Так они мне? Спасибочки вам! Какие милые! А кто-то огорчился… Может, их русалка в спешке обронила? – предположила Светлана.
– Ошибаешься, подруга! Русалки в соленой воде не водятся! Они в ней в селедок превращаются! – попыталась остановить подругу Дина.
– Ой! Не могу! Селёдки под водой да ещё в солнечных очках! С ума сойти! Какая милая экзотика кругом!
Все вдруг замолчали, набросившись на еду с мощным аппетитом, который случается только вблизи моря.
Скоро Сергей догадался, что девушки, соперничая между собой, при нём всё равно не успокоятся. Потому заметил вслух, что его плавки достаточно высохли, чтобы надеть брюки без компрометирующих последствий. Значит, ему пора уходить! Очень приятно было познакомиться! Возможно, как-нибудь здесь же встретимся.
– Конечно! – поспешно подтвердила Светлана. – Но зачем ждать очередного лета? Можно встретиться и в этом сезоне!
– Да, да! – вставила своё слово Дина. – Я сегодня в полвосьмого буду на бульваре возле Пушкина и турецкой пушки. Вполне возможно, что и ты, Сергей, там окажешься! Ведь это любимое место гостей Одессы! А мы с тобой гости!
– Не ты будешь на бульваре, а мы! – поправила Светлана, перечеркнув замысел Дины.
– Ну, конечно же, мы! Я просто не уточнила, в каком составе!
– Вот и отлично! – подытожил Сергей, ничего не обещая, надел брюки, попрощался с девушками малозначащими словами и направился наверх, к канатной дороге, держа в руках штиблеты до выхода на асфальт.
3
В действительности спешить Сергею было некуда. В Одессе его никто не ждал. И тем более не ждала старушка-хозяйка, небескорыстно, разумеется, приютившая парня у себя в просторной квартире по линии Большого фонтана. Отдыхать при ней лежа днём Сергею было неудобно. Зато оттуда было удобно добираться до пляжа. И до центра города не столь уж сложно, и куда угодно.
Впрочем, он давно заметил, что в Одессе расстояния воспринимаются как-то иначе, нежели везде, без нервов, без усталости. Наверно, потому что сейчас он в отпуске. Да и сам город, очень зеленый и разукрашенный цветниками, своеобразно приветливый, с неоправданно широкими тротуарами, конечно же, за счёт проезжей части, где всегда трудно приходится автомобилям, не настраивал Сергея на спешку. Опять же, скорее всего, лишь потому, что спешить ему действительно некуда. Всюду, где только мог появиться Сергей, то ли на пляже, то ли в ресторане, на бульваре или на любой улице, он имел право оказаться в произвольный момент.
А в театры, куда следовало прибывать ко времени, Сергея не тянуло. Первоклассные одесские труппы были на выезде, а в знакомых зданиях гастролировали малоизвестные ему и малообещающие труппы из других областей. В кино тоже не тянуло. Если день оказывался не пляжным, то Сергей бесцельно слонялся по парку Шевченко, или вообще наугад по давно знакомым улицам и переулочкам. Это успокаивало.
Большие города вроде Москвы, Ленинграда и даже буйно зеленого Киева он не принимал близко к сердцу. Не уважал их за высокую шумность, за дурные размеры, за утомительные расстояния, за трудности поиска того, что неожиданно понадобилось, за взаимное безразличие, всюду обнаруживаемое в отношениях между людьми.
Но на Одессу такое отношение не распространялось. Видимо, настоящая любовь к городу, как и любовь к людям, настраивает на снисхождения.
Вечером, спустившись по улице Ласточкина на бульвар, Сергей повернул направо и, улучшив момент, втиснулся на плотно оккупированную отдыхающими скамейку. Вблизи с памятником Александру Сергеевичу. Тут Сергей казался менее заметным, в то время как сам мог легко обнаружить Дину ещё на подходе. Остальные скамейки тоже были заняты, хотя под тенистыми каштанами и платанами их стояло столько, что они почти стыковались своими боковинами.
Всюду прогуливались влюбленные парочки, одинокие пенсионеры, те, которым не досталось места на лавочке, мамаши с детьми… Влажный приморский воздух приносил неожиданные запахи. И они не оставались постоянными, напротив, чередовались по мере того, как кто-то дефилировал мимо. Кроме постоянной свежести деревьев сквозь аромат петуний периодически пробивался то табачный дым, то женские духи, а то и аромат свежей ванильной булки.
Из-за безветрия крупная листва застыла в абсолютном покое, однако бульвар дышал перемещающимися по его аллеям людьми, он пульсировал, шуршал платьями, гудел голосами и звенел каблучками. И всё происходило как-то степенно, не очень громко, не раздражающе.
[justify]Сергей, появившись здесь задолго до назначенного срока, поджидал Дину, стараясь придумать, как ему с ней быть. Он пока не мог представить, как могут развиваться их отношения в сложившихся обстоятельствах. Очень уж мало он о ней знает. Ещё не успела зародиться та простейшая дружеская ситуация, в которой человек способен раскрыться. Конечно, в другое время можно было бы не торопиться, да только завтра в полдень поезд умчит его к месту службы. И потому с Диной вряд ли что-то