Стрелочник

начинают лопаться под напором тарана… А я, подпалив фитиль, направленной на стеллаж «пушки», пулей взлетаю наверх…
…Фитиль длинный, и только когда мы захлопываем крышку погреба и задвигаем на нее холодильник, внизу грохочет выстрел и тут же начи-нают раздаваться истошные вопли… Я мысленно представляю: картечь, движимая зарядом охотничьего пороха, разбивая стекло баллонов и прошивая насквозь доски, ударила по нижней части тел, стоящих за дверьми…
Андрей меж тем «раскурочивает» свою последнюю «ракету»… Пой-мав мой взгляд, кричит:
- Сжечь на хрен всё!
Секунду поколебавшись, я киваю…
…И вот уже я тащу Галю к выходу из дома, а позади нас сыплет до-рожку порошком из движка «ракеты», Андрей…
Щелчок зажигалки за спиной…
…Мы успеваем перебежать пустую ночную улицу и скрыться за уг-лом, когда в доме хозяина гулко бухает взрыв, и в выбитое на кухне окно начинают вырываться рыжие языки огня…

45. Сны и Тьма
(Реминисценция Автора. Июнь 2004; январь 1998)

…Гойя… Великий Гойя!.. Какая ирония судьбы!.. Многие ли сейчас помнят твой знаменитый офорт?.. Но зато на слуху расхожая сентенция: «Сон разума порождает чудовищ»!.. А между тем в пояснении, которое прилагается к офорту, художник говорит нам и о союзе разума с фантази-ей. Союзе, порождающем плоды искусства… Ну и опять-таки: кто помнит об этом?.. А вот о «сне разума» и его плодах мы помним…
Впрочем, здесь можно поспорить: вспомнить, к примеру, о Менделе-еве с его таблицей… Вспомнить о грани яви и сна, дарующей нам порою чудесные озарения. Но… не будем. Потому что первая часть сентенции тоже права… Следует лишь признать, что сон порой даёт нам такие вещи, которые явь дать не может…
Например, понятие «абсолютного зла», ощущение его как реальности и сущности пришло ко мне в детстве в форме кошмара. Учёные мужи мо-гут сколь угодно рассуждать о психофизиологической сущности кошма-ров, но лично для меня, вне зависимости от их суждений, природа кош-маров ясна. Я знаю КТО стоит за приходящими к нам во сне кошмарами.
Тёмный, с которым я когда-то встречался в своём детстве (да и позд-нее) и с которым сейчас имеют дело мои подопечные мальчики, всего лишь проекция этого «абсолютного зла». Можно сказать, его воплощён-ная функция. По сути – мелкая сошка на побегушках у Князя…
Да, у Князя… Он предпочитает, чтобы так его именовали… Да и надо же как-то его именовать… Так почему нет?..
И с этой «сущностью» Автору приходилось сталкиваться по-всякому, но первое наше знакомство произошло именно во сне.
…Этот сон в детстве посещал меня достаточно часто. И события в нем, варьировались минимально. Обычно это случалось так: ощущение дремы, предшествующее глубокому сну, вдруг начинало наполняться новым со-держанием: ночная тьма, окружающая меня, концентрировалась где-то рядом, сопровождаемая неясной, нарастающей высокой нотой, напоми-нающей свист. Чаще всего я отчетливо ощущал, что это – сон, но в тоже время полной уверенности в этом не было никогда. Сгусток тьмы, олице-творявший жесточайший ужас, накатывался на меня волной, и я знал, что допустить себя быть захваченным им полностью нельзя ни в коем случае – случится что-то непоправимое: поглощенный этим ужасом, я потеряю себя. Иногда ужас отступал сам (обычно на ранней стадии сна), когда я неимоверным усилием воли заставлял себя просыпаться, пошевелившись или перевернувшись с живота на спину (чаще всего Зло, а это было имен-но оно, в его чистейшей аморфной не персонифицированной форме под-крадывалось сзади). Это было тяжело: мое тело почти не подчинялось командам разума.
Когда же сон был более глубоким (и я не ощущал себя спящим), я чувствовал позади себя нарастание настигающего обездвиживающего ужаса… И тут единственным выходом было перебороть свой страх и раз-вернуться лицом к надвигающейся опасности. Это было ужасно трудно: тело мое было почти полностью парализовано: я ощущал свои руки, ноги, голову, но не мог ими даже пошевелить. Мой мозг отчаянно слал сигналы по цепочкам нервных клеток к моим обездвиженным членам, но… все бы-ло напрасно – теперь он существовал изолированно от тела, команды шли в никуда…
Но в конечном счете я всё-таки делал это: страх перебарывала злость – я не мог сдаться без боя, пусть даже и безнадежного. Мне нужно было посмотреть противнику в лицо (если  оно, конечно, у него было). Я дол-жен был принять бой и злость выручала меня… Страшно медленно, с ти-таническими усилиями, как в воде или какой-то вязкой жидкости, я пово-рачивался к врагу и делал ему навстречу первый, неимоверно трудный шаг. Иногда удавалось сделать второй, а иногда у меня не хватало сил даже на первый. Но в любом случае я презрительно улыбался в лицо сво-ему невидимому противнику, и порой на эту улыбку уходило больше сил, чем на все остальное. Я чувствовал, как одеревеневшие мышцы лица складываются в какую-то неимоверную гримасу, лишь отдаленно напо-минающую улыбку… Улыбаясь, я ощущал себя Давидом перед Голиафом, но знал, что приму бой, пусть даже он будет последним.
И этого было достаточно – Зло не принимало боя с человеком, не бо-ящимся его и медленно отступало (сконцентрированный мрак рассеивал-ся, и звук, сопровождавший его, утихал).
На этом месте кошмар обычно заканчивался, и я просыпался с лицом еще одеревеневшем от победной улыбки…
Был лишь единственный раз, когда этим дело не закончилось: я не проснулся, а остался пребывать в той действительности, из которой мед-ленно, постепенно утекал Ужас.
…Мрак рассеялся и превратился в темноту обычной пасмурной ночи. Я стоял на нижней аллее знакомого парка и за моей спиной были слышны звуки разбушевавшегося шторма. И я видел, как вверх от меня быстрыми шагами удаляется вполне реальная фигура человека, одетого в черное… На бедре его колыхалась тяжелая шпага… И я чувствовал, что он покидает меня не потому, что устрашился предстоящего поединка, а потому, что ему проще уйти к другому – не имеющему сил противостоять ему, и сде-лать то, что он делал уже много, много раз, оставляя меня… Он шел  к бо-лее слабому, и в тот момент я точно знал к кому он идет. Он шел к Марга-рите…
В голове тогда мелькнула мысль: нужно остановить его. Остановить во что бы то не стало. И я двинулся за ним вверх по аллее, ведущей к Зам-ку, на ходу нащупывая клинок на своем бедре…
Но тут раздался очередной, на этот раз оглушительный удар шторма о берег… И я проснулся.
Да, это совсем другая история – «на двадцать лет вперёд… и на семь-сот километров южнее», но это тоже моя жизнь… И надо сказать, что этот «кусок» жизни – моё самое замечательное в ней приключение!..
Были в моей жизни и другие истории – с другими снами и другими кошмарами…
…Вот снится мне, что я ищу КНИГУ… Книгу, о которой я ничего не знаю… Но знаю, что она есть… И эта книга мне очень-очень нужна!.. Жиз-ненно нужна!.. Я разбираю стеллаж: снимаю с полок книгу за книгой и от-кладываю в сторону… Я даже не раскрываю их. Почему-то я уверен, что сразу узнаю эту самую КНИГУ… Почувствую её…
Гора книг на столе всё растёт и растет… Окно, из-за которого брезжит какой-то серенький (то ли предрассветный, то ли предзакатный) свет, уже заставлено полностью… И над головой загорается мутная жёлтая лампочка, висящая на проводе без плафона. Я начинаю складывать книги на пол, а затем становлюсь на них, чтобы достать до следующей полки… И вот уже весь пол выложен книгами… Слои книг множатся… А лампочка на потолке становится всё ближе и ближе… Я уже вижу клочья старой пау-тины вокруг её провода… А вокруг самой лампочки с дребезжащим жуж-жанием мерно нарезает круги большая чёрная муха… «Сейчас же зима!.. – удивляюсь я про себя. – Проснулась, наверное».
…Дышать становится трудно… Мне мало воздуха… И пахнет пылью… Но мне кажется, что ещё чуть-чуть и КНИГА отыщется!.. Но за первым слоем книг оказывается второй… А за вторым – третий… И в каждом но-вом слое книги всё более старые… Неподъёмные… Они переплетены в по-трескавшуюся от времени кожу… И я вдруг отчётливо понимаю, что КНИГИ среди них нет… Её забрали… Что мне надо уходить… Но выход из комнаты уже полностью заставлен рядами извлечённых мною книг… Я понимаю, что мне не выбраться… Становится страшно… И спасительная мысль: здесь – за книгами должен быть второй выход!..
Я начинаю лихорадочно выбрасывать книги… Книги тяжёлые, как каменные плиты… И это кажется бесконечным…
…У меня иссякают силы… Опускаются руки… Но я вдруг слышу… как кто-то там – с Той стороны – начинает разбирать книги мне навстречу!.. Я удваиваю усилия, пытаюсь работать быстрее… Но движения мои «ват-ные»… Движусь я, как в воде… Воздух вязок…
Я кричу в ещё неразобранную книжную стену: «Кто там?!.. Кто это?!» Мне не отвечают…
Мне не отвечают… Хотя я уже слышу тяжёлое дыхание Того, кто раз-бирает книги мне навстречу… И я вдруг отчётливо понимаю, кто это... Это Тот, кто приходил ко мне в моих детских снах… Приходил безликим…  И Тот, который уже во плоти хотел отнять у меня мою Маргариту… Мне страшно…. А когда мне страшно я по неизжитой детской привычке, иду на страх. И я удваиваю усилия…
…Мой лаз сквозь книги превращается в тоннель, стены которого со-ставляют не кирпичи, а книги… Я чувствую, что передо мной последняя «стена»…
Моя рука вдруг проваливается… Я добрался!.. Силы удваиваются, и я ускоряюсь, расширяя проход!.. Сзади меня тоннель начинает обруши-ваться подобно домино!.. И я понимаю, что могу не успеть и буду погре-бён под горою огромных тяжёлых книг!.. Под надвигающийся грохот об-вала, напряжением всех сил, я рушу последнюю преграду и падаю впе-рёд…
…Вокруг мертвая тишина… Никого… Перед лицом у меня истёртый дубовый паркет… Я поднимаюсь на ноги и вижу перед собой длинную че-реду стеллажей с книгами… Оборачиваюсь назад, ожидая увидеть книж-ный завал… Но нет – и там стена со всё теми же стеллажами… А где-то да-леко-далеко впереди высвечивается прямоугольник дверного проёма… Там выход!.. Вот он – в конце длинного ряда стеллажей… Я устремляюсь к нему…
Я ускоряю шаг, мне хочется поскорее выйти на воздух!.. Мне душно… Стены давят на меня… Но выход, не смотря на все мои усилия, всё также далёк… Я начинаю считать стеллажи, мимо которых уже почти бегу… Сбиваюсь со счёта и вновь начинаю… И понимаю, что несть им числа!.. Мне кажется, что я уже никогда не дойду до выхода…
…Лампы дневного освещения над моей головой начинают мигать, потрескивая… Я понимаю, что они могут погаснуть совсем и впереди у меня останется только серый прямоугольник дверного проёма… А позади уже надвигается тьма… Там свет померк уже полностью… Меня охваты-вает паника: я не хочу оставаться здесь!.. Мне ещё рано…
Я вижу, как далеко впереди чья-то тень перекрывает проход… Я до-гадываюсь, Кто это… Он хочет закрыть дверь… Он хочет оставить меня здесь… НАВСЕГДА…
Я пытаюсь крикнуть: «Не надо!..»… И не могу… От быстрого шага у меня перехватывает дыхание…
Дверь медленно с отчётливым металлическим щелчком затворяет-ся…
…Из этого кошмара меня вызволила нежная, но тяжёлая рука моей женщины… Ну а кому я ещё нужен?..
У моего мальчика ещё нет женщины… Пока нет. И до поры до време-ни ему придётся самому справляться со страхами – реальными и пригре-зившимися… Но я верю – он