Грани

прижав к себе, так что она, толком не успев прийти в себя, уткнулась носом в мех его полушубка. Он прекрасно чувствовал несущийся на него поршень. Неясной природы, неведомых свойств, и, в общем, не настолько жаркий, чтобы спалить человека – но явно опасный. И прицелился ломом. Тут что-то импульсивное заставило его замереть на миг… Ту руку, что удерживала девочку, внезапно обожгло, и куда жарче надвигающегося огня. Стёпа и думать забыл, что на палец шнурок Ангелинина камешка намотан. А теперь пришлось подумать. Долго-то думать было некогда, однако ж, успел сообразить смекалистый мужик: на что железо в горнило кидать? Поглотит металл – и все дела. Ему, металлу, тут иное применение. И он крутанул над головой лом, как Чапаев шашку.

    Клевретов охватила паника.
    Что происходит?!
    Что он машет ломом?!
    Осторожней! Именно сейчас синий свод достиг наибольшей хрупкости!
В момент превращения живого существа в блистающий бриллиант самым глубоким цветом южных ночей наливается вещество, альтернатива подземному Пламени, и поверхность его так тонка, так напряжена!
Этот элемент выходит из недр вместе с огненным стержнем и с ним же возвращается, и ни одной капли не должно остаться здесь, где солнце и воздух, живое дыхание и волнения чувств. Иначе…
    Оба поняли, что может произойти. Виктория Павловна остервенело закаркала и бесстрашно метнулась дворнику в ноги. Расчёт был на внезапность, и, кроме того, явно сдали слабые женские нервы… Лом прошёлся по ней, и что-то растрёпанное, нелепо вывернутое отлетело прямиком в воронку у самого основания огненного червя. Червь шевельнулся и поглотил комок.
    Флавий Флегонтович подступать к дворнику не решился. Хотя знал, что разгневанный неудачей патрон всё равно расправится с ним. Такого провала во многовековой практике ещё не случалось. Да и мыслимо ли, когда всё взвешено и отработано, и оплошности сведены к нулю?! Что же произошло, в чём ошибка?! Гранат? Да, конечно, но всему же есть предел! У любого камня!
    И только тут осенило спортивного пенсионера - и если бы у него было сердце, его хватил бы инфаркт, несмотря на каждодневные тренировки. Он забыл!
    Да! Он совсем позабыл, он прошляпил, он обдёрнулся, как герой «Пиковой дамы»! Он так привык к дворнику, который почти не отличался от зрячего, что не учёл этой его особенности. А именно она и сделала изменение вещества невозможным. «Всякий взглянувший в глаза Пламени…» - вспомнил он древние постулаты. Но в том-то и дело, что дворник Степан не мог взглянуть. Возможность взглянуть заменили ему совершенно другие свойства. На которые не наденешь уздечку рокового условия!

    Именно эту мысль оборвал Флавию Флегонтычу рухнувший сверху свод, осколки которого напоминали синее стекло.

    Прозрачный свод треснул от одного удара, который пришёлся по опорной стене. Огненный червь вздрогнул и замер. Даже при его вековечности это оказалось чересчур неожиданно. Что уж говорить про несчастного пенсионера. Того просто прихлопнуло остриём неведомой породы, вонзившейся в темя. Поборник физкультуры сполз в овальный провал вслед за отступающим червём. Червь сразу прекратил атаку, едва лишь свод грохнул на пол, и обратился в жадный язык, судорожно старающийся слизать и сгрести россыпи синих осколков назад, в подземную глубину. Разбитое покрытие, явно изменившее свойства, не так легко подчинялось ему. Похоже, творческая смекалка у этого исчадия вечности напрочь отсутствовала. Он злобно шипел, словно бранился, и торопливо извивался, совершая неловкие и малополезные движения. И, в конце концов, ухнулся в свою нору, не потрудившись вернуть бывшему храму потраченный на тайный элемент кирпич. На месте неудачной операции осталась глубокая яма. Вероятно, требище поражения больше не привлекало злую силу.

    Степана, прикрывшего собой девочку, чудом не задело. Его засыпало мелкой крошкой, ощутимо шарахнуло по затылку, несколько стеклистых лезвий впились в кожу на руках и в лицо, отскочив рикошетом – но в целом повезло. Следует напомнить, слепой обладает особым чутьём, недоступным зрячему, и летящие глыбы воспринимает куда проворней. К тому же защитила зимняя одежда, да и находился-то Стёпа у самой стены, притом, что уже бежал к выходу. И ещё причина была. Гранат медленно остывал в кулаке.
    Уже выбравшись наружу, вытащив на Божий свет Ангелину, Степан приостановился, дух перевести. То, чему только что участником он оказался, пока не вмещалось ему в голову, и он болезненно гнал эти мысли: дай срок, обдумаю. И лишь одно почёл он откладывать невозможным. Разжал окровавленный кулак и, замирая, ощутил остывающий камень.
    Гранат лежал на ладони, и на него падали снежинки.
        - Ты победил, парень! – тихо сказал ему Степан. – Слышишь? Твоя взяла!
    И он опять стиснул камень в кулаке. Крепко стиснул, будто руку ему пожал. И понёс мокрую Лину домой. А вслед бросились Маришка с Лёшкой, которые до сей минуты всё ждали посреди двора – и теперь, потрясённые, не могли слова вымолвить. Даже не заглянули в подсобку. Дверь в неё так и осталась настежь.

                                                              *

    Только дома Лина заплакала. И то не сразу. Пока до квартиры добрались, пока ключ в её кармашке нашарили, пока Степан в горячую ванну её окунул и Маришку в поддержку приставил, а сам пошёл по телефону звонить. Не в милицию, конечно. Такую чертовщину никакая милиция не разберёт. Позвонил он Жене.
    Женя летела где-то на двухсотом километре и, знай, коня нахлёстывала. Добрый Саша едва в повороты вписывался.
    Когда на мобильнике незнакомый номер вспыхнул – Женя вспыхнула надеждой:
        - Да! Вика?!
        - Евгения Захаровна! – покачал головой Степан. – Тут такое дело… - он собрался с духом и произнёс менее торжественно, достаточно мягко – и достаточно твёрдо:
        - Жень… Домой тебе, к дочке надо. Давай, приезжай!
        - Да как же… - ахнула Женя и тут же перепугалась, - Геля?! Что?!
        - Да жива-здорова! – успокоил её Стёпа. – Только нужна ты очень.
        - Стёпа… - дрожащим голосом пролепетала Женя, - но у нас беда… я срочно должна Вику выручить, она погибает!
        - Это какая-такая Вика? – с сомнением осведомился Степан, и Женя опять заволновалась:
        - Виктория Павловна, моя подруга, Гелин психолог… та, которая пропала! Прекрасный человек! Она нашлась, она звонила, с ней что-то ужасное!
        - Это – которая к вам заниматься всё ходила?
        - Да, ты наверняка видел… то есть…
        - Видел! - согласился Стёпа, оборвав тонкости. И, помолчав, добавил:
        - Приезжай, Жень. Здесь она, твоя Вика.
        - Не может быть! – подскочив на сиденье, завопила Женя.
        - Может, - уверил её Степан и вздохнул, – на свете много может быть, чего не может быть. Приезжай.

    И спасательная экспедиция, едва вписавшись в крутой вираж, рванула в Москву.

        - Нужно ещё кому позвонить? – деликатно осведомился Степан у Лины, заглянув в ванную.
        - Да! – высунулась она в горячем порыве из горячей воды, - Каменному другу! Петру Семёновичу! Лёш, вон там, в книжке, номер!
  И Степан позвонил Петру Семёновичу и попросил его приехать.

        - Дядь-Стёп, - почтительно пошмыгал носом Лёшка, после того, как Степан закончил переговоры, и робко приблизился, - давайте, я вам раны перевяжу! И зелёнкой намажу.


    Спустя несколько часов собрались все вместе. А ещё до этого Лина с мамой успели наплакаться, Лёшка с Маришкой домой сбегать, а Степан – сбить синюю крошку (кстати, в дальнейшем, когда всё улеглось, эту крошку взял для анализа Пётр Семёнович), заклеить порезы и даже почистить двор от пухлых завалов, ибо снежная туча, засыпав московские улицы, наконец унеслась в другие края, требующие тех же забот. У дворника же – одна забота: помогай людям!
    Граната с ним не было. Гранат лежал возле Гели на столике. Она бережно брала его пальцами и рассматривала и на свет, и против света. А потом рассматривала Маришка – и сомневалась: тот ли гранат. Он порядком изменился. Нет, форма та же, и даже зелёный конец на месте. Не стало в нём глубокого красного мерцания. В нём не играли отблески и искры, и вообще сделался он тусклым и безразличным. Прямо как неживой.
        - Устал, герой… - сочувственно вздохнул Стёпа и ласково провёл по камню пальцем. – Видать, крепко выложился. Может, со временем когда и заиграет… Ты, ангелок, береги его и почитай, и Богу за него молись. Если б не он, мы б с тобой тут чай не пили…
        - А он – что же? – осмелилась заикнуться Маришка, - человек разве?
      - Не знаю… - растеряно развёл руками Степан и пошёл снег чистить.


        - Помнишь, Лина? – задумчиво проговорил Пётр Семёныч, так же уважительно держа в пальцах гранат, уже когда все были в сборе и тихо беседовали за столом, - помнишь, вы с дедушкой ко мне в гости пришли, и пожар вспыхнул… о чём мы говорили в это время?
        - Я помню! – серьёзно произнесла Геля. – Вы рассказывали про минерал, похожий на дынный сок, и что существует способ… а гранат лежал на столе…
      - Да, - медленно протянул Каменный друг и, помолчав, кивнул, - и теперь я в этом не сомневаюсь. Есть способ создавать алмазы из живой материи… – и жёстко уточнил, - из живых людей!
    Женя не удержалась и ахнула, зажимая рот.
    Каменный друг продолжал:
        - Есть. Алмазы-люди, во всей видимости, превосходят обычные. И тот прекрасный розоватый бриллиант, похоже, таким методом и создан. Скорее всего, это юная девушка. Должно быть, очень красивая. Во всех отношениях. Я думаю, можно покопаться в объявлениях о пропавших людях. Молодые красивые люди, исчезнувшие бесследно… Сколько же в мире преступлений, которые никто никогда не раскроет! И всё же находятся силы, дерзающие противостоять этому злу.
        - Гранат?! – так и подскочили все.
        - Гранат, - кивнул Пётр Семёнович. – Гранат, несдавшийся герой! Он давал нам знаки. Давал, как мог. Какие возможности у камня? Скорее всего, камнем он тоже стал под воздействием всего того, с чем сегодня соприкоснулись Ангелина и Степан. И полагаю, не только упрямая гордость питала его силы.
      Геля с восхищением погладила минерал по блестящей спинке. Гранат не откликнулся. Он спал…


        - Если только я могу доверять своим чувствам, тому, что именно теперь, на старости лет, начинает открываться мне… Вот Лина говорит про синий прозрачный свод… - задумчиво пробормотал Каменный друг. И попросил Степана:
        - Мне хотелось бы взглянуть на то место…
        - Ещё бы! – согласился тот. – Пошли! Я запер дверь, чтоб никто не лазил, а, вообще-то, думал погодя наведаться. Разобраться. Должно же быть всему какое-то объяснение. Как это случилось?!
    Все по очереди напяливали в прихожей, кто пальто, кто куртку, а Степан продолжал:
        - Ведь под самым носом такое! Вот за этой стеной! – он постучал по стене возле вешалки.
        - Около неё дедушка тогда ботинки переобувал… - внезапно вставила молчаливая Геля. – А она сказала… - девочка вновь не удержалась от слёз, - сказала, что он вот-вот придёт… Пётр Семёныч… ей, что же, совсем-совсем не жалко меня было?
        - Совсем-совсем?.. – смущённо повторил Пётр Семёнович. И, помолчав, произнёс:
        - Ты не забывай, Лина, что каждый ежеминутно стоит перед