представлявшей для меня особой ценности. Можно так сказать, конкурент по успеваемости.
-И все же Кэсс по праву завоевала к себе симпатию с твоей стороны? – настаивал Барон, глядя только вперед на бесконечные луга, простиравшиеся вокруг.
-Я не хотел начинать с ней никаких отношений, Барон. Да, Кэсс оказалась милой моему сердцу, но отщепенческий стиль поведения был опредленно милей. Она сама напросилась; она знала кто я такой, знала, о моих натянутых отношениях с сокурсниками.
-Но сердце Кэсс указало на отщепенца, - подхватил Барон, - Слишком много поклонников, от которых всегда хочется укрыться за глухой стенкой – это как диагноз для таких красавиц как яркая Кэсс Индиго. Ирония в том, что она увидела эту стену. Без окон, без дверей, сплошной камень. Интересно, что может оказаться внутри – пустота или такое же уставшее от окружающего безумия сердце. И чем неприступнее стена, тем сильнее желание пробить в ней брешь, тем безголосее трезвый рассудок, велящий остановиться. Тебе не приходило в голову, что Кэсс может быть благодарна за твой отказ в ответ на ее признание в слабости? За то, что ты остановил ее на самом краю, в шаге от бездны?
Он загнал меня в тупик. Это были тяжелые вопросы, требующие времени на правильные ответы.
-В конце концов, у меня есть Кайла, - будто собака, отряхивающаяся после ванны, сбросил я весь сумбур в голове, - Я счастлив с ней. К чему весь этот разговор, Барон? Вы что-то знаете о Кэсс?
-Несколько часов назад приходил Владимир Волк, - сообщил он, - Он оставил для тебя дипломат, внутри которого находятся документы, составленные рукой твоей сестры. И речь в них идет исключительно о тебе, Кемаль Афтер. Я не знаю содержания этих документов, дипломат защищен Печатью, и взломать ее может только конечный адресат.
Кэсс, оказывается, что-то обо мне написала? Очень, очень интересно. Я, прямо-таки, заполыхал пожаром нетерпения.
Мы поднялись на очередной пригорок. Впереди раскинулась целая живописная равнина с широкой рекой, выгнутой в ближнюю к нам с Бароном часть огромного кольца, и через которую был перекинут деревянный мост. Край сплошного леса, служившего верхней, дальней дугой, находился, этак, километрах в пяти-шести от того места где мы остановились. Едва лошади прошли через мост меня мгновенно сдавило со всех сторон невидимым прессом. Вся эта огромная площадь была перенасыщена Силой, способной расплющить или разорвать на кусочки, достаточно было одного жеста Барона. Плотный воздух и дышать-то позволял с неохотой. У меня помутилось в голове, рот раскрылся сам собой, глаза грозили выскочить из орбит. Инстинкт самосохранения умолял вернуться назад, понимая, что тело не выдержит столь резкого сжатия.
-Расслабься, - посоветовал Барон, - Разожми кулаки и отпусти поводья.
Я постарался следовать его инструкциям, хотя это оказалось и не так просто. Опустив руки, я почувствовал чуть заметное облегчение, давление равномерно распределилось по всему телу. Меня, по-прежнему, сжимало в кольце, но теперь просто сжимало, без угроз раздавить, начисто блокируя любое мое дальнейшее движение. От меня требовалось только дышать и прямо держать голову, даже упасть я не мог.
-Ты извини меня за неудобства, Кемаль Афтер, - мягко сказал Барон, - Но я не мог оставить документы в замке даже всего на несколько часов. Владимир сказал, что в них содержится информация, свободное перемещение по Реальностям которой крайне нежелательно. А «клещами» почти никто не пользуется, потому что от них нет защиты.
В Законе подобные Силовые приемы относятся к разряду запрещенных. Категорию таких «ловушек» придумали настоящие Мастера, прошедшие и создавшие не один десяток и даже не одну сотню Лабиринтов, набравшие огромное количество Кругов и Ступеней, благодаря чему пользовались Силой на самом высоком уровне. Несмотря на суровое наказание за использование «ловушек», к их помощи прибегали практически все Воины, даже сами Мастера. Мне не имело смысла возмущаться и выдвигать какие-то претензии к Барону за его попытку сохранить важную информацию от внезапного и агрессивного вторжения (видимо, эти сведения имели весомую значимость в Большом мире, если уж для их защиты прибегли к помощи «ловушки»). Я бы и сам с удовольствием изучил три-четыре запрещенных Законом Силовых приема, дабы обезопаситься лишний раз.
Прошла, наверное, целая вечность прежде чем мы добрались до пункта назначения, в ходе которой прилившая к голове под давлением со стороны кровь привела меня в состояние дремоты.
-Приехали, - разрывая слух целым грохотом, объявил Барон и легко выпрыгнул из седла на аккуратно скошенную траву.
Очнувшись, я даже не сразу сообразил, что «клещи» полностью меня отпустили и дышать стало легче. С болью в затекшей от напряжения шее я рискнул осмотреться. Всего в паре метрах от нас находился полностью стеклянный конус, достаточно просторный для небольшой оравы в несколько десятков человек. Круглая постройка возвышалась на добрую половину сотни метров, а внутри ее не было ничего. И даже пол внутри заменил яркий свет целого телепорта. Кромка леса, остававшегося все еще далеко впереди, оказалась голограммой, ретранслированной через конус на огромную территорию.
Барон помог мне спуститься на сырую траву (изможденный испытанием «клещами», я даже не мог стоять на ногах) и велел дожидаться его здесь. После чего прошел внутрь конуса прямо сквозь стену. Я наблюдал за тем как он сделал всего несколько шагов с той стороны и остановился. Барон спрятал дипломат прямо в воздухе (еще один «фокус», требующий определенных навыков) и сейчас его пальцы чертили перед собой квадрат. Рука Барона погрузилась в центр фигуры, а через секунду он вынул из хитроумного сейфа черный футляр. Нажав несколько раз на его крышку (похоже, там размещались клавиши), Барон отпустил дипломат, последний повис на уровне его груди. Вся операция заняла чуть меньше минуты прежде чем Барон направился ко мне. Сильный порыв прохладного ветра сопроводил его выход наружу.
-Владимир вложил в Печать твой След, Кемаль Афтер, - сказал Барон, протягивая мне руку и помогая подняться на ноги.
Когда я сжал его ладонь она вдруг вспыхнула ярким огненным светом. Волна побежала по моей руке, а после и по всему телу, придав физических сил.
-Последняя буква, прочитанная тобой, откроет портал, который вернет тебя в замок, - предупредил Барон и вскочил в седло, - Как видишь, я предусмотрел все. Иди.
Он проследил за каждым моим шагом до прозрачной стены конуса, а после щелкнул пальцами, переместив меня внутрь. В то же мгновение что-то совсем негромко щелкнуло (звук внутри конуса оказался просто отменным – я слышал даже собственное сердцебиение, бешеное от ожидания чего-то очень величественного), крышка заветного дипломата откинулась вверх. Мне стоило всего лишь протянуть руку… Портал во дворце Риональда…
Кэсс оставила мне послание, куски бумаги, сохранившие ее почерк. Странно, я даже не представлял себе почерк собственной сестры. Вероятно, столь же изящный, столь же прекрасный, не менее яркий чем его обладательница. Вдыхая разряженный воздух, от которого не могла не кружиться голова, я стоял и смотрел на раскрытый перед мной дипломат. Потом перевел взгляд под ноги. Ничего необычного; казалось, ясное небо отражалось внизу. Будто я стоял на большом зеркале, ну и пусть не отражался. В какой-то момент опора под ногами исчезнет, резко разверзнется огромная пасть…
Внутри дипломата действительно лежали бумаги. Несколько серых широких листов было сложено ровной стопкой на мягкой желтой подкладке контейнера. Я осторожно извлек их, я даже услышал как рука рассекла воздух.
Первые пять-шесть листов представляли собой страницы из дневника Кэсс, заведенного ей в Академии в первый же учебный день. Я с жадностью прочел откровения, изложенные ровной понятной каллиграфией. Из них мне сразу стало понятно, что Кэсс знала о существовании второго родного брата, «несмотря на упорное молчание Граусса с Файхе» (а знала ли она, что ее «родители» обычные клоны?). По ее же собственным словам, она знала, что второй брат ее одногодка. Поэтому, попав в стены Академии, девушка сразу же навострила уши и перешла в режим внимательной слежки, надеясь вычислить брата в основной массе кадетов ее курса. Она сразу определила в Кемале Афтере «нечто родное и загадочное», едва увидела его в первый раз в своей жизни. Кэсс не решилась заговорить со мной сразу, поскольку опасалась быть непонятой или, еще хуже, осмеянной. Она предпочла выждать подходящий момент для такого серьезного разговора. Это решение, в конечном счете, заставило девичье сердце дрогнуть. Во мне Кэсс «заводило практически все, в особенности непоколебимое хладнокровие, необходимое для достижение поставленных целей, и здравая рассудительность – два основных компонента неприступной крепости, ограждавшей Аффи от внешних кадетских интрижек». Я сильно напоминал Кэсс ее саму, с той лишь разницей, что «выстроил дружеские отношения только с одним Кондором Кречетом, наплевав на всех остальных». Я с особым вниманием читал строчки с описанием каждой черточки моего лица и пр. элементов, удостоенных женским вниманием. Она ОБОЖАЛА меня и после того как подала рапорт на отчисление. Кэсс готова была простить Аффи за что угодно, простить даже эту обиду (наполовину оскорбление) под ослепившим ее рассудок пламенем страсти. Чего Кэсс так и не простила, так это нашей родственной связи.
Последние три листа представляли собой еще одно откровение, сделанное перед попыткой влезть в Резервацию, этакая исповедь перед реальной угрозой смерти.
Согласно данному признанию, Граусс на полном серьезе выразил идею создания небывалого для Реальностей союза с Вратами, от которых все без исключения Воины открещивались, оправданно сравнивая Чужаков с разрушителями, не знающими пощады. Именно по этой причине на Врата были наложены сильнейшие Печати, какие только можно было создать, до поры до времени сохранявшие баланс сил. Самый худший вариант по этому поводу предрекал бойню с односторонним перевесом в сторону Чужаков. Если и предпринимались попытки вскрыть хотя бы одну Печать, то крайне неудачные, в противном случае вторжение становилось неизбежным. Сам замысел образования такого союза казался (и был таковым) полным абсурдом, бредом, чушью, да чем угодно, но только не здравым смыслом. Даже ни одна из трех прошлых Империй не основывалась на столь идиотских условиях. Тем не менее, Граусс железобетонно схватился за эту мысль, тщательно подыскивая единомышленников и разрабатывая всю систему действий. По его плану новая Империя должна была стать если не вечной, то продолжительной. Кэсс выдвинула гипотезу, о том что целью Граусса было разрушение Врат и попытка полного истребления Чужаков в дальнейшем. Сложившийся Дисбаланс, в таком случае, смог бы перевернуть сложившийся порядок вещей (например, воскрешение при Первой смерти, исчезновение к’оров как цивилизации, вмешательства в партии Игроков и пр.). Сохранить Реальности от первоначального тотального хаоса, по соображениям Граусса, следовало при помощи этакого «стержня», Судьи, который должен был бы
