предусматривающее развитие навыков и развития обращения их с огнестрельным оружием было прямым и крайне грубым вмешательством в ход истории Реальности, на которое Сварог закрыл глаза, решив использовать это изобретение в собственных целях.) Пожалуй, только с Полем Мариэль чувствовал себя как никогда комфортно. Данный смертный как будто был рожден специально для обучения боевому искусству. Впрочем, ничего необычного я не видел: рождение Поля стало серединой второго жизненного цикла Реальности. Тем не менее, чувство комфорта не изменило Мариэлю даже когда Поль потерял все свои достижения и был изолирован на крошечном острове, где ожидал смерти, вспоминая и приукрашивая свое блестящее боевое прошлое. Единственным, что могло омрачить проживание Мариэля в сознании этого смертного, было вторжение Поля на территории земледельцев, навеянное последнему все тем же стремлением проглотить как можно больше. В какой-то момент Мариэль понял, что все прошлые до этого вторжения победы доставляют ему не меньше удовольствия чем Полю. Мариэль знал о возможностях земледельцев как знал и о том, что именно они должны были остановить триумфальное шествие Поля, покорявшего одну территорию за другой. Но и после поражения Поль был не готов сдаться, как не был готов сдаться и Мариэль, опьяненный всеми прошлыми победами. Лишь битва против объединенной армии вступивших в союз сторон, отрезвила его рассудок. Однако и тогда Мариэль не потерял к Полю интерес до самой его смерти. Это был первый смертный, проливший столько крови сколько никто другой до его появления на свет.
-Мы давно сотрудничаем с некоторыми Воинами, из числа занявших тела избранных, - заявил ему Сварог после физической смерти Поля, - Сейчас они намерены создать все условия для тебя в обмен на нашу помощь пережить открытие Врат. Тебе лишь нужно научить Гидру ненавидеть.
-После тактического образа мышления мне будет трудно привыкнуть к грубой силе, - с улыбкой признался Мариэль.
-Да, ты прав, никакого сравнения, - кивнул Сварог, - Гидра глупец, но с невероятно огромным количеством негативных эмоций, не подконтрольных даже ему. Поль хотел объединить множество территорий в единое целое для одного мощного удара по избранным; Гидре же не нужны ни избранные, ни все прочие расы, кроме его собственной. Единственная его опора – его окружение. Они проконтролируют эту войну от первого до последнего ее дня... Планы изменились: Реальность проходит через два масштабных Сброса подряд, после Гидры мы возьмем тайм-аут, тебе уже подготовлено временное убежище.
-Мне следует знать причины?
-В Реальностях есть определенные личности, которые задают много вопросов о Якобе Гроссе и обо всех его проектах, - с неохотой пояснил Сварог, - Устранить их не получится: мне ни к чему лишняя кровь, а к тебе лишнее внимание.
Этот перерыв был нужен Мариэлю как воздух. Намного нужнее всяких дополнений в объяснениях Сварога.
-Но не станет ли Гидра перебором для смертных? Для всей Реальности?
-Не станет, - уверенно сказал Сварог, прекрасно понимая все переживании своего подопечного, - Гидра призван продемонстрировать предел возможностей смертных в их агрессии. По сути, так хочет сама Реальность. Я знаю о том, что ты устал, что смертное сознание стало частью тебя, поэтому Гидра кажется тебе чудовищем. Я все еще хочу, чтобы ты остался в гостинице после этой мясорубки, но, думаю, будет лучше если ты переведешь дух.
Если до того как получить тело Гидры Мариэль сомневался в целесообразности уничтожения смертных десятками и сотнями тысяч, то войдя в него, Мариэль даже не понял как темная сила, о которой говорил Сварог, коснулась его и овладела его рассудком. И она только росла в условиях, создаваемых избранными и Воинами в их телах на благо дальнейшего существования гостиницы. Это было новое чувство, недоступное Мариэлю прежде, а потому приятное и требующее к себе все его внимание. Как будто он нашел своего настоящего себя, такого, каким он должен был стать с самого рождения. Такого, каким его разглядел Сварог, желавший сохранить своего Темного на доске.
Каждый Воин это отклонение Баланса в ту или иную сторону. Это не означает, конечно, ни добро ни зло, но цепь последствий, меняющих расстановку фигур на игровом поле. Более слабые находятся под защитой более сильных. Исключение составляют Серые, способные принимать сторону и Светлых и Темных, однако так же находящиеся под строгим контролем. Сварог оставался единственным Серым в группе, и его голос имел столько же веса сколько голоса всех Светлых или Темных ее участников. И Сварогу пришлось сильно постараться, чтобы убедить всех сомневавшихся в кандидатуре Мариэля, предложенного опасным и не вызывающим доверия Якобом Гроссом. Фактически, Сварог взял на себя ответственность, в одно мгновенье распознав Темного в самую первую с ним встречу. Он ничего не сказал ни Якобу, ни самому Мариэлю, ни кому-либо еще. А просто опасно было бы распространяться и тем самым подставить Мариэля под удар. Вряд ли Якоб Гросс разглядел Темного в своем ученике, больше занятый передвижением фигурок по клеточкам. Как правило, свою принадлежность Балансу Воин проявляет только в его существенном нарушении, таком как, например, открытие Врат или обновление Реальностей. Но проверка его принадлежности проходит постоянно, ибо это и есть процесс Игры. Сторону нельзя изменить, даже Серые всегда остаются таковыми, сделав однажды свой выбор. Конечно, не только Сварог, но и многие другие из членов его группы заметили темную сущность Мариэля Кристо. И наверняка сделали соответствующие выводы, раз позволили ему остаться в проекте. Но вот только далеко не всем понравилось бы держать под боком лишние глаза и уши по его окончании. Именно поэтому Сварог был благодарен Хессу за его поддержку в намерениях сделать из Мариэля нечто вроде козла отпущения в то время как все остальные должны были уйти в тень. А вот о последствиях думал уже один Сварог. И потому пристально наблюдал за каждым движением Мариэля и его Гидры, ступившего (как от него и требовалось) на политическую тропу.
Не впервой для Мариэля было пудрить смертным мозги возвышенными речами. Так было с Полем, так было с тем же мессией. Мариэль умел говорить, и его речи вдохновляли смертных солдат и праведников. Впрочем, все зависело от условий, при которых речи могли представлять интерес. Что касается Гидры, Мариэль хотя и был готов к длительным материальным нуждам и голоду в первые полтора десятка смертных лет жизни, не раздражать они его не могли. В этот период времени его волновало только это раздражение и жгучее желание переломить свою участь. Уже после физической смерти Гидры Мариэль признал, что был тогда готов прекратить свое участие в этом бесконечно тянущемся проекте и попытаться сбежать из Реальности намного раньше чем от него требовалось, пусть даже если бы ему не позволили. Он успокоился только когда его раздражением и негодованием заинтересовались в определенных кругах. На тот момент единственным домом Гидры являлась казарма, и она давала ему и еду, и возможность негодовать еще больше. Разумеется, речи Гидры достигли ушей Воинов, и встретившись с некоторыми из них, Мариэль убедился, что на произвол судьбы его никто не бросал, что он делает все правильно, что ему оказывают необходимую поддержку. Оттого он лишь прибавил в своем негодовании, которое обретало форму ненависти к тому, что его так раздражало – ложь и насыщение одних и неспособность сопротивляться других. Изменилось ли его отношение к смертным и их удовольствиям, к которым привык? Скорее, пришло понимание этой самой привычки и отсутствия подлинного наслаждения, а стало быть и желания уйти в долгожданный отпуск, предложенный Сварогом.
Как я уже сказал, то, что Мариэль чувствовал, обретя тело Гидры, было для него нечто новым, ранее неизведанным, но весьма приятным и родным. В этом раздражении, а потом и ненависти была своя сладость. Соленый привкус крови, оставленный в его памяти невероятными победами Поля, от которых у Мариэля кружилась голова и захватывало дух, напоминал о том, чего от него ждали. И еще о том, что смертные любой Реальности всегда остаются смертными, даже несмотря на их интеллект, который, кстати, можно направлять в необходимое русло. Чем не испытание той новой силы, что открылась Мариэлю? Не будь ее, Гидра стал бы неплохим художником, чье свободное воображение позволило бы использовать его тело и сознание в качестве интерьера одного из приятных гостиничных номеров. Такова была работа, какую Мариэль выполнял, настраивая своих подопечных на боевой лад. В случае с тем же Полем, то сознание последнего будто было предназначено для слияния с сознанием Мариэля. Во всяком случае, не возникло никаких отрицательных реакций ни при слиянии, ни во время него, ни после разделения во время смерти футляра. Оттого Мариэль ощущал себя в смертном теле как дома, практически ощущал себя прежнего. Ощущал себя со всеми своими принципами и убеждениями, ощущал себя Воином, которому нет дела до смертных. Гидра не разрешал ему забыть о том, для чего Мариэля приняли в группу Сварога.
Чтобы сохранить, а возможно и изучить это новое чувство, теперь уже силу, разбуженную Гидрой, Мариэль перенес его на бумагу, придав ему четкие очертания и форму. На выходе получилось нечто другое, а именно результаты его наблюдений, набравшие огромную популярность среди смертных, но свою Темную сущность Мариэль увидел как никогда близко. Он пришел к мысли, что Якоб Гросс нарочно не позволял ему изучить Темную силу, направляя и удерживая все внимание Мариэля на том, что было важно только одному Якобу. Можно так сказать, Якоб зажимал его с самого первого дня их общения. Мариэль не стремился увлечься своим новым чувством, тем более осознавая свою принадлежность Темной половине Баланса. Он знал, что он Темный с рождения, но только приняв участие в проекте Сварога и сотоварищи познал ее.
Можно так сказать, Мариэль уступил место своему Темному эго со всеми его возможностями и стремлениями, предвкушая ожидавшее Гидру народное признание. Мариэль мог контролировать Темного, что было очень и очень важным фактором как для него, так и для Сварога, ожидавшего именно такого развития событий. После того как Гидра объявил о начале своей военной кампании, пролив первую кровь при вторжении его солдат на территорию ближайших соседей, Сварог чувствовал постоянное внутреннее напряжение. И оно только росло по мере приближения военного конфликта к своему завершению. В какой-то момент Сварога посетило опасение, что получив приказ покинуть тело Гидры, Мариэль откажется спрятать Темного до того дня, когда последний объявит о себе по естественным причинам, откажется по собственной воле. Если вся эта война была просчитана наперед в каждом сражении, то поведение Мариэля оставалось единственной переменной во всей схеме. Он получил любимую игрушку, и не было никаких гарантий, что уберет ее подальше, когда попросят.
-Когда придет время открыть Врата, от твоих действий будет зависеть не один десяток жизней, - уже в убежище наставлял Сварог, - Так будет с каждым Воином.
-Я нормальный Воин, я
