раскрыла.
Она поднесла ее к себе и склонилась над черным большим отверстием, откуда лилась звонкая необычная музыка. Там еще был некий шорох и звон, чего-то очень похожего на звон металла. Она так увлеклась слушанием этой негромкой доносящейся оттуда красивой мелодии, что не услышал иного. Более близкий некий шорох в ночной пустоте комнаты.
- Джудит – прозвучало, громко и снова ее имя. И перед ее лицом промелькнула черная призрачная тень и Джудит вскрикнула, отвлекшись от коробки в руках, когда из нее вылетели несколько металлических гремящих, скованных звеньями длинных и гибких цепей. А острые, искривленные и загнутые своими концами, как рыболовецкие, крючья, впились в ее женское смуглое в кофейном отливе с нежной бархатистой кожей лицо. Они просадили, ту ее кожу вместе с плотью насквозь и вылезли наружу, поддевая Джудит как пойманную рыбаками рыбу. Боль, мгновенно пронзила ее и сам ледяной ужас. А цепи, натянувшись, потянули внутрь ее в саму шкатулку. Прямиком в черное кажущееся бездонным отверстие.
Джудит стала неистово в ужасе и панике сопротивляться. И, несмотря на жуткую боль, потянула назад свою попавшую в ловушку крючьев и цепей черноволосую двадцатидевятилетней брюнетки девичью голову, отклоняясь от этой квадратной, вращающейся в ее руках и меняющей свои формы и конфигурации коробки.
Цепи натянулись, и Джудит ощутила, как ее кожа лица просто стала рваться и распарываться точно по швам, как некая тягучая ткань и отрываться от ее черепа.
- Ты обещала нам, Джудит – внезапно пугая ее к тому, что уже было, раздался мужской громкий голос – Тело за тело. Жизнь за жизнь. Душа за душу.
Она закричала, и стала звать на помощь. Темнота в ее спальне стала еще темней. А непереносимая боль превратилась в сладостное дикое сексуальное непотребное развращенное садистическое наслаждение.
Джудит, стеная от жуткой непереносимой кайфовой боли, отключилась из своего сознания, так мало, что поняв.
Но, тут же, пришла в себя, проснувшись от леденящего кровь кошмарного ужаса. Уже был поздний вечер. На домашних настенных часах было 11:25.
Ресторан «THE SNAKE KINGDOM»
Джудит Флоэрти сейчас сидела в своей гримерке на своем стульчике перед зеркалом. Ее все еще трясло от пережитого ею недавнего ужаса и кошмара. Этот кошмар и ужас ей, были знакомы, но Джудит не могла вспомнить откуда. Такое было ощущение, что она уже такое проходила и переживала когда-то. Возможно, давно, но память ее возвращала к этому кошмарному пережитому.
Ей решительно казалось, что эта купленная за бесплатно антикварная музейная древняя маленькая шкатулка уже была, когда-то в ее женских руках. И вот опять, тоже, самое. Все повторялось. И именно так как и было раньше.
- Джудит, подружка - произнесла ей еврейка Гамаль Шаадим –Что произошло? Ты сама сейчас не своя.
- Ничего, Гамаль. Ничего. Все нормально. Просто, плохо спала – она произнесла своей подруге сорокалетней танцовщице живота Гамаль Шаадим.
Джудит глянула искоса, молча, ничего ей не ответив, и уставилась в свое в зеркале отражение. Ее миленькое смугленькое женское красивое чернобровое личико выражало беспокойство и нервозность. Она все еще не могла собраться сама с собой. И войти в нужный ритм, чтобы окончательно успокоиться. Сейчас что-то происходила. И Джудит Флоэрти это чувствовала и ощущала. Все это вертелось вокруг нее. И с этим со всем теперь надо было ей работать. Стараться не показывать даже вида.
Она уже и не все помнит, как доехала под вечер до своего ночного ресторана «THE SNAKE KINGDOM», перемахнув на городском такси с этим молодым таксистом иранцем по имени Карим Моафи, половину Нью-Йорка, до самого South Street Seaport.
Сколько было уже время. Она не знала точно. Но была сейчас вся на нервах и в каком-то странном еще состоянии, диком сексуальном возбуждении, что топоршились ее торчком девичьи полненькие третьего размера груди, и торчали возбужденные сексуально соски.
Пока ехала в такси хотела сама оттрахать этого молодого иранца таксиста Карима Моафи, хоть и была знакома с ним совсем недавно. Но, удержалась и вот сейчас, просто горела желанием, кого-нибудь развратить и совратить здесь в этом своем ресторане и этой ночью. Но, пока не знала кого. Но, желание было просто необузданное и почти неуправляемое. Ведь кругом там в том ресторанном укутанном и заполненным винными запахами и едким удушливым от сигарет дымом танцевальном зале полно было пьяных мужиков. И каждый хотел ее и ее подружек танцовщиц. Молодых женских гибких тел.
В голове стоял жаркий любовный туман, и горело все ее девичье молодое двадцатидевятилетнее тело под красной короткой кожаной курткой. Пылала промежность и ляжки. Сам любовный жар шел вверх от Джудит лобка к животу и к ее груди. Потом в черноволосую голову, затуманивая здравый девичий рассудок. А карие глаза горели и сверкали дикой любовной страстью.
- «Что такое со мной?:» - она произносила про себя – «Эта коробка. Это все она. Но, что она такое? Откуда я знаю ее? Эту музыку и эти крючья и цепи? Этот ужас и сон?».
В голове были одни только сейчас вопросы.
Она быстро проскочила мимо, отворяющего ей дверь охранника здоровяка Мета Кершнера, стараясь скрывать свой возбужденный жаждущий секса и любви взор карих девичьих глаз, что желали не только сейчас одного развращенного и самого отвязного секса, но еще чего-то жуткого и даже преступного. Даже не ответив, пожирающего ее с ног до головы, своим мужским взором синих глаз Мету, на приветствие, как обычно. Ибо была вне себя от дикого возбуждения и, стараясь это не показывать никому, Джудит Флоэрти, очень быстро, стуча шпильками своих дорожных туфлей, и мелькая полуголыми бедрами в лайкровых чулках, заскочила в гримерку, пролетев мимо своих танцовщиц подружек. И стала быстро переодеваться.
Джудит сбросила с себя повседневный свой уличный наряд на раскладной стульчик, за отгораживающий, разделяющий гримерку на две половины ширмочкой. Натянула узкие блестящие свои танцевальные бикини плавки на свою широкую женскую женщины самки смуглую нежной кожей задницу. И в кофейном отливе округлые полненькие девичьи ляжки и бедра. Тонкими узкими лямочками и вырезами под свой овальный с круглым пупком живот, подтянув волосатый лобок. Затем, поверх их нацепила золотой с вниз спадающей полупрозрачной из легкого, почти невесомого шелка юбкой вуалью пояс с застежкой посередине с блестящими шуршащими обвесками пояс.
Трясущимися возбужденными руками нацепила на пышные полненькие размера третьего девичьи груди с торчащими сосками золоченый такой же с обвесками лифчик. Быстро обмазавшись более даже, чем обычно делала специальной скользкой блестящей смазкой с ног до головы, выскочила из-за ширмы и, усевшись за свой гримерный столик и перед зеркалом, стала гримероваться. Надевать золотые старинные браслеты на запястья своих голых женских молодых рук и кольца на пальцы. В свои девичьи танцовщицы живота уши вдела большими кольцами серьги.
Ей показалось, никто не обратил на нее даже здесь никакого внимание. Все занимались тем же. Готовились к выступлениям и своей ночной работе. Все девчонки танцовщицы были заняты своими танцевальными костюмами и гримом.
Она смотрела на все эти старинные антикварные красивые украшения и все думала о том магазине Beni Kunz Antique Shop и старике старьевщике Бени Кунце. Об этой такой же старинной напугавшей Джудит Флоэрти шкатулке с жутким, как оказалось секретом, что вызвала странные и до боли знакомые жуткие во всех красках воспоминания. Они пришли ей, именно и только сейчас на ее недавние заданные вопросы. Но откуда, ей это пока далось. Но, именно это ее так сейчас дико заводит. Эта дрожь в руках и ногах, и во всем женском теле. Сладостная сексуальная смешанная с садистическим развратом страсть. Дикая и почти неуправляемая. И хочеться скорей на ресторанную ночную задымленную сигаретным белесым дымом сцену к этим пьяницам и маргиналам мужланам города Нью-Йорка. Хочеться там оторваться по-полной и задать там всем жара. Хочеться к этому гангстеру и бандиту города, преступнику наркоторговцу Оливеру Макафферти. Совратить его и погубить. Погубить и совратить на глазах у всех своих подружек танцовщиц девчонок и посетителей ресторана, директора заведения Клайва Мак-Харми.
Он нравиться ей, и она это сегодня сделает.
-«Оливер Макафферти»- вдруг прозвучало в Джудит Флоэрти женской черноволосой голове - «Ты мой этой ночью. Я сведу тебя с ума».
Она понимает, что все эта шкатулка, делает с Джудит немыслимые вещи. Что ей до боли знакома теперь она и имеет к ней какое-то отношение сейчас ко всему этому, что с ней происходит. Дикому и практически неуправляемому.
Эта коробка была сейчас у Джудит Флоэрти в ее дамской сумочке, среди помад, пудры и прочего всего женского барахла. Джкдит привезла ее с собой сюда, прямо на свою работу. Она, так напугала ее, что надо было, что-то с ней сейчас делать. Потому, как Джудит теперь боялась ее и не хотела больше иметь ее при себе.
Ее с этой старинной шкатулкой, что-то связывало. И нужно было от нее быстрей избавиться.
Она захотела вернуть ее прежнему опять владельцу. Этому Бени Кунцу. Ведь все равно она ее взяла бесплатно. Не взяв никаких денег. Думается, претензий никаких не будет.
Джудит решила после работы, утром срочным делом заехать в тот магазин и вернуть эту вещицу обратно продавцу старьевщику. Да и вообще, завязать навсегда с этим магазином того восьмидесятилетнего старика. Теперь кажущегося ей, Джудит Флоэрти таким же жутким как эта шкатулка.
В гримерку вошел через отворенную охранником здоровяком и качком вышибалой Метом Кешнером дверь сам ресторатор и директор ресторана «THE SNAKE KINGDOM» Клайв Мак-Харми.
- Поторопимся, мои девочки. Время близиться к самой ночи. Пора начинать
