просто. Ее свобода была относительной. Левиафан ее не отпустил еще и пока. Как побывавшую у него в гостях некую Керсти Коттон.
Пинхед подошел к Джудит Флоэрти и произнес ей - Здравствуй, моя подруга по несчастью. Вот мы и вновь встретились. Эта встреча была предначертана и неизбежна. Не правда ли, наша встреча сейчас неожиданна, моя непослушная беглая подружка? - произнес сразу и в необычной стандартной форме булавочноголовый - И, наверное, в неудачное для тебя время.
Они, какое-то недолгое время стояли против друг друга и молчали, всматриваясь друг другу в глаза.
- Ты, как всегда необычайно наивна и всегда была предсказуема - он ей произнес снова и еще добавил – Ты, угодила вновь в свою же ловушку, девочка моя.
- Я не твоя девочка, Пинхед – Джудит резко и негодуя, возразила ему – Я принадлежу самому нашему Богу Левиафану.
- Верно – тот ей произнес – И что же? Это, как-то меняет дело?
Он протянул свою с красными пальцами правую руку вперед и коснулся трепещущей от пугливого дыхания полненькой оголенной смуглой в кофейном отливе нежной бархатистой кожи груди Джудит и провел указательным пальцем по ней зигзагообразно и вниз по правой до самого кончика торчащего груди соска.
- Это ничего, что я перед тобой в таком неприглядном виде? – произнесла Джудит уже теперь первой, стараясь быть смелее и взять себя в свои руки, хоть она была и вправду не совсем в достойном глаз Пинхеда и самого мира Левиафана общепринятом виде. Хотя для служителей Ада и самого разврата боли и ужаса это мало чего значило.
- Я еще, не видел тебя такой столь привлекательной и соблазнительной грешницей. Я видел много соблазнительных женщин - произнес уже он ей - И ты, не последняя из них, всегда мною желанна. Я знал всегда, какая ты красавица, Джудит Флоэрти. И боль, что я бы тебе подарил, куда была бы изысканней всего, что ты до этого пережила в обители моего Бога и Властителя. Мой хозяин стоит сейчас между нами. Ведь, ты его любимица. Ты особенная. Это знает он, и это знаю я. Это знает каждый Сенобит в каменных лабиринтах мира Левиафана. Но, я все же получу тебя лично, предоставленную мне для невообразимых сладостных пыток и истязаний. Бог отвернется от тебя. И этот момент настанет. И тогда, я буду рядом как сейчас. И, ничто нам не помешает насладиться друг другом.
Сенобиты, зашевелились и выдвинулись к Джудит Флоэрти. Они, просто окружили ее, встав кругом и взяв в плотное кольцо.
Джудит сейчас стояла в окружении жутких человекоподобных монстров. Их было восемь. С вырезанной кожей и плотью. С вонзенными в их искалеченные обезображенные тела всякими острыми иглами и железными штырями. У некоторых даже не было лица. Лишь кошмарная сшитая грубыми швами лицевая маска. Без глаз и без ушей. У некоторых в разрезанной шее торчал какой-то еще предмет, что вибрируя от мученического тяжелого дыхания, видоизменял их голос. Все это было похоже на уроки ужасной и бесчеловечной этакой анатомии. Как некоего кошмарного садиста и изувера. Так как, буквально, кровоточащая плоть, была изрезана и исполосована. Местами срезана, почти до самых костей скелета. Она торчала, вывернутой руками некоего жуткого и кошмарного маньяка мучителя и живодера наружу. Порезанная на длинные лоскуты, что были приделаны к чему-то, что также торчало из самого истерзанного в жутких муках адским неким палачом тела.
Пинхед стоял, практически сейчас впритык к ней и смотрел исключительно ей в карие девичьи глаза своими черными демоническими ледяными Сенобита глазами. Но, он не мог ей сейчас навредить ничем. Она была под защитой самой коробки Лемаршана и демона дракона Левиафана.
Булавочноголовый, вновь протянул к ее обнаженной с торчащими черными сосками смугленькой третьего размера женской груди свою с красными пальцами правую руку.
Джудит оттолкнула ее. И произнесла Пинхеду – Я еще не твоя. И не известно еще, когда таковой стану, Пинхед. Ты властен тут над всеми, но не надо мной. Ты даже пальцем не имеешь права меня трогать. И уж тем более руками.
- Я бы, доставил тебе столько удовольствия, моя любимая Джудит, что ты даже не представляешь себе – он продолжил ей говорить - Хочешь отделаться от меня, как, когда-то пыталась отделаться Керсти Коттон. Ну, что же, попробуй.
Пинхед отошел назад на несколько шагов и окинул ее своим тем ледяным не моргающим взором черных жаждущих страданий и боли глаз, главного садиста и мучителя мира Левиафана.
Сейчас Пинхед, просто пожирал ее девичье молодое, лет двадцатидевяти совершенно практически нагое, смуглое, перемазанное скользкой блестящей смазкой гибкое танцовщицы живота тело.
Слева стоял и издавал булькающие противные звуки в тишине Сенобит Пузырь Ласло, облизываясь своим слюнявым длинным черным извращенца языком. Справа стояла черная монашка Николетта, скрестив на груди свои с острыми кривыми серпами руки. А между ними и чуть впереди стоял палач Левиафана Щелкунчик, стучащий своим зубастыми челюстями беспрерывно, наводя ужас даже на саму темноту. За спинами этих четверых главных Сенобитов в иерархии куба Левиафана, стояли остальные Сенобиты. Вверху над их головами и головой Джудит Флоэрти издавая металлический скрежет, и звон в тугой натяжке, висели крест, накрест, пересекая весь ресторанный танцевальный главный с замершими в неподвижной разноликой позе, порой смешной даже, дерущихся посетителей, мужчин и женщин, длинные цепи. От края зала до края и со всех сторон, утопая в непроглядную черную вязкую темноту большого ресторанного зала. Где-то в самом темном пространстве из самой темноты доносился звон колокола. Но, это был не церковный колокол, а колокол мира демона и дракона Левиафана. Колокол его висящего в самом пространстве над каменным бесконечным, многоэтажным, раскинувшимся во все четыре стороны лабиринтом его жилища. Исписанного и изрисованного загадочными письменами и иероглифами. Это был сам храм и недоступная даже Сенобитам область самой его силы и власти над всей этой территорией и самих границ его адского мира. Он был придан медленному вращению и из него в самой середине, остроконечного вытянутого почти в две стороны громадного принявшего исконную последнюю форму трансформации и конфигурации в первоначальном виде двойного соединенного нижней частью тетраэдра с оглушительным звуковым гулом распространялся свет в виде черных лучей. Что представляли собой глаза Левиафана его злобную безжалостную душу и сам извращенный садистический практически сумасшедший дикий звериный разум. Эти лучи черного света никогда не спали и все контролировали. Они отдавали приказы всему лабиринту. Всем прислужникам его Сенобитам и всем живущим в нем на всех многочисленных ярусах демоническим кошмарным существам.
Пинхед стоял неподвижно и рассматривал Джудит пристально, впитывая в себя зрительно каждый кусочек ее женского тела и улавливая все его запахи своим идеально белым, точно мел, как и лицо в торчащих длинных булавках носом. Он, Пинхед любовался ей. Она нравилась ему. Не только как мученица, но и как женщина. Даже в самом мучительном и кошмарном Аду, может быть любовь. Его взор черных глаз выдавал это. И он, наслаждался дивным зрелищем от черных вьющихся змеями вниз по плечам груди и спине волос Джудит, до самых внизу под легкой полупрозрачной белой из шелка юбкой вуалью стройных изящных в овалах бедер до самых ступней в танцевальных туфлей ног. Он, сейчас выдумывал в своей истыканной длинными острыми булавками гвоздями голове всякие извращенные кровавые мучительные аттракционы с ее этим невероятно красивым женским молодым телом. И она, видела это в его не моргающих никогда черных зрачками глазах.
- Я Сенобит, как и ты, Пинхед! Я любимица само го Левиафана! -произнесла она, громко ему - Не забывай это и сам не забывайся!
- Я знаю, любовь моя – произнес ей булавочноголовый, сдержанно и спокойно, холодным ледяным тоном своего тяжелого мрачного голоса – Но сбежать, вот так запросто тебе вряд ли от меня и моего хозяина удастся. Даже Керсти Коттон не смогла отделаться от меня вот так просто.
Он, сверкнув злобно своими, не моргающими никогда самого главного Сенобита глазами с черными зрачками, громко и злобно ей произнес - Ты, наверное забыла для чего тебя отпустил сюда наш Бог Левиафан? – произнес главный из Сенобитов Пинхед. Не на легкую вольную прогулку. Сделка Джудит, сделка. Душа за другую душу.
Она окинула своими карими глазами всех служителей коробки Лемаршана и выкрикнула - Я никогда не вернусь обратно к Левиафану! - прокричала Джудит Флоэрти принцу блаженных страданий, боли и сладостных мучений Пинхеду - Я сделаю все, что обещала и что потребуется для этого, запомни это! Я пойду на все ради этого!
- Джудит – вдруг, неожиданно для всех других Сенобитов и ее самой Джудит раздался голос еще одного Сенобита и ее подруги по Аду, Николетты - Не сдавайся. Ты достойна свободы, любой ценой.
Николетта посмела перебить, вдруг своего командира и начальника Пинхеда, приводя в замешательство других Сенобитов и самого булавочноголового. Она могла говорить из всех Сенобитов как и Джудит.
Ей был дан дар речи. Ибо она была монашкой и в его храме пела ему свои адские молитвы вслух своим оставленным в живых голосом. Прославляя своего мучителя, деспота и садиста, хозяина и Бога.
Николетта стояла, как и прежде, скрестив на своей женской груди женщины Сенобита как церковница, молящаяся монашка с двумя острыми кривыми ножами-серпами руки.
Замолчал, и перестал стучать своими зубами Щелкунчик, палач Адаской шкатулки. А Ласло, издав какой-то булькающий внутренний звук, сделал несколько шагов взад. Его затрясло от страха. Ибо гнев Пинхеда был опасен даже для них. Но, Николлета имела право голоса из всех Сенобитов. Потому, как сам Левиафан ей дал это право, не отняв дар речи.
Пинхед прервал
