А ей всё же кажется, что «работать» придётся в реальных. Быть может, даже в «своём».
Поэтому там, дома, знать, или даже на кончик ногтя заподозрить, что она изменилась, и на неё возложена определённая миссия – не должен никто.
Значит, нужно будет одеть маску старой Жеки, и не выделываться колдовскими трюками и сверхъестественными способностями, типа чтения мыслей, владения каратэ, и левитирования предметов… Затаиться. И выполнять задания.
Да, наверное, так.
Она подняла с одеяла книгу, бросив мимолетный взор в окно.
Чёрное небо и звёзды.
Интересно – звёзды настоящие, или как всё здесь – декорации, созданные ею самой, и мирком учёных-магов, для того, чтобы студенты чувствовали себя… Привычно?
Комфортно. Защищенно.
Чтобы ничто не мешало обучению. И осмыслению.
Ох, думается ей, что осмыслять здесь, да и вообще осмыслять и переоценивать -придётся много чего…
Полюбовавшись, как тоненько похрапывает на печке, развернувшись мордочкой с приоткрытой пастью к закопчённому потолку Хамви, она улыбнулась.
Была ещё одна мысль, которая, словно мотылёк в лампочку, билась в её головку.
Донна Недда… Особенно – её пронзающий до самого сердца многообещающий взгляд… И… Да, чёрт его задери – в душу ей донна Недда определённо запала!
Но зачем она показала ей себя [i]такой[/i]?!
Ведь знала, какое впечатление произведёт? Наверняка знала… И – что?
Неужели…
Нет – рано ей ещё думать о привязанностях, да ещё гомофобных… Отдушину в любви, да ещё не совсем традиционной, она пока лучше искать не станет.
Она подождёт.
Время расставит всё по местам!.. И расставит так, как надо!
Но уши при воспоминании об «Афродите» всё равно горели…
Хватит! Нужно работать.
Она открыла книгу.
Материала много. А спать придётся лечь не позже одиннадцати. Потому что если не выспаться – станет труднее… работать.
[b]2.Практика.[/b]
[b] [/b]
[b] [/b]
Сергей ждал её молча.
Словно знал, что она вернется уже понявшей и принявшей.
Жизнь и работу в роли Ведьмы.
Ни о чем не спросил. Она же тепло взяла его за руку:
– Сергей! Спасибо! – поднялась на цыпочки и чмокнула в щеку.
– Не за что. Я только… – он чуть усмехнулся. – Вербовщик. Гнусно звучит, да. Но я сам не смог. Пройти [i]туда[/i].
– Не расстраивайся. Там… – она запнулась, – Сложно. Чертовски трудно. Утомительно и страшно. Учиться и… Работать. Впрочем…
– Не попробовав – не узнать? Да, я понимаю. Но… Уже не попробую.
– Может, и попробуешь. Если [i]действительно[/i] захочешь. Я так поняла, что истинно жаждущий чего-либо… Это и получает. Вопрос – в цене. Которую приходится платить.
– Понял. – он бросил на неё краткий взгляд, – Но получается, я, такой, вроде, здоровый и сильный, на самом деле – не хочу.
Подсознательно боюсь. – он прикусил губу, и она увидела, как вновь заходили желваки на скулах. Но когда он вновь заговорил, голос звучал ровно:
– А ты… Молодец. Я сразу понял – ты! Других кандидатур здесь нет. Так что прошу тебя: не будем обо мне. Раз испугавшись, я уже и не хочу. Попадать туда. И работать.
Это она могла понять. Не у всех столь «оторванные» корни, как у неё. Насчет же решимости и смелости… Что ж. Ему – видней.
Пока они разговаривали и обдумывали, Сергей успел запереть замок, и теперь вёл её по дорожке обратно – к грому музыки колонок из открытых настежь окон, гвалту голосов, и разгоряченным алкоголем и танцами, потным телам. Раскрасневшимся лицам. Гогочущим и похотливо переглядывающимся.
Потому что иначе, как возбужденную, и вожделеющую плотских утех традиционного плана, толпу, она сейчас своих сверстников-земляков не воспринимала. Ну вот практически не было там, в Доме Культуры, других эмоций!
Ан нет – оказывается, были!
Когда они вошли в душное и провонявшее сивухой и п[i]о[/i]том помещение, Надюсик кинулся вдруг из угла, где явно дожидался: с вилкой в судорожно сжатой побелевшей от напряжения руке:
– Ах ты, б…, сучка вонючая! Я тебя …!
Увернувшись, натренированной рукой Сэра что было сил врезала бывшей подруге между глаз – та отлетела на ближайшего парня, и они вместе с ним грохнулись на пол.
«Девочки» делавшие вид, что не смотрят в их сторону, как-то сразу отвернулись совсем. Волну эмоций страха и невольного уважения Сэра ощутила даже кожей на затылке. Те, кто «обещал» помочь накостылять коварной гадине, теперь искали, как бы свалить из Дома Культуры к такой-то матери – опасались, что она как-то вычислит их.
Правильно, в общем-то, опасались…
Парни, не столь театральные, и смотревшие на «победоносное» возвращение открыто, не придумали ничего лучше, как зааплодировать, и заорать: «Браво!», «Вот это – удар!», «Так её!», Вот уж – ведьма, так ведьма!».
Сергей тоже поаплодировал:
– А неплохой у тебя правый апперкот! Научишь?
Она взглянула ему в глаза.
Он понял. Кивнул:
– Ну, тогда пойдем ещё чего-нибудь выпьем…
На этом месте она всегда просыпалась.
Блин…
Достал уже её этот сон! Неужели это подсознательная, так за это время и не рассосавшаяся ненависть к Надюсику, (пусть та и подлая тварь!) вынуждает её каждый раз видеть именно [i]такую[/i] картину?..
И ведь не сходишь здесь к психоаналитику.
В себе самой придется разбираться…
Самой.
А ещё она думала, что ударь она в челюсть – наверняка бы сломала…
– Сегодня полетаем! – миссис Ренилла внимательно рассматривала вынутую из угла метлу Сэры, – Ты что, вставляла новые прутья?
– Да! Это потому, что брала отсюда на кости для Хамви… А как вы узнали?
– Дай-ка руку. Проведи вот здесь. Нет, глаза закрой! Видишь – вернее, чувствуешь – там, где прутья не смазаны зельем облегчения, вести трудней – словно по наждачной бумаге! – ого! А ведь верно… [i]Это [/i]чувствуется!..
– А теперь, – миссис Ренилла перевернула пук веточек, – проведи-ка. Чувствуешь?
– Да! Здесь – словно по шерсти… Кого-то вроде кошки! Мягко и легко!
– Вот! В-принципе, верно описала, потому что шерсть кошки входит в Зелье для облегчения… Ну ладно – рано или поздно всё равно пришлось бы заняться: чтобы ты всегда могла починить, или попросту – заменить метлу! Садись. Будем изготовлять!
Изготовление заняло побольше часа, потому что некоторые ингредиенты пришлось тщательно истолочь в ступке, а кое за чем миссис Ренилле пришлось и слетать в Лидию, пока Сэра усердно долбила, отвешивала, и смешивала в огромном чугунном котле на газовой плите (печку она попросила «не заванивать!») всё, что полагалось раздолбить, отвесить, и смешать.
Шерсть чёрной кошки она настригла как могла мелко, здоровущими портняжными ножницами – ничего более подходящего для «измельчения» придумать не смогла.
Возникшая возле стола миссис Ренилла принюхалась:
– Чёрт! Слишком сильный огонь – ну-ка, подрегулируй!
Сэра так и сделала, привычно повернув ручку. Самая банальная газовая конфорка давала как раз то, что нужно: ровный и бездымный жар, в отличии от костра, при использовании которого ещё приходилось следить за дровами и упорами средней палки… Чтоб не сгорели, вывалив, как уже случалось, тщательно пестуемое многокомпонентное хозяйство в угли.
Теперь жёлто-зелёное вонючее варево кипело не так сильно, и Сэра даже открыла настежь дверь, чтобы испарения и запах ушли наружу. Миссис Ренилла одобрительно хмыкнула:
– Ну-ка, настругай и брось ещё вот это!
«Вот это» оказалось палочками не то из ревеня, не то – хрена обыкновенного, не то вообще восковыми свечками. Сушёными. Это не помешало Сэре мелко настругать их на разделочной доске, и, словно нарезанную морковь в суп, отправить в котёл.
Через десять минут кипения, когда плохо помогала уже и распахнутая настежь дверь, учительница, скривив нос, соблаговолила успокоить:
[left]– Порядок. Во… э-э… вернее – пахнет
