командир!
– Имя, звание.
– Старший сержант Оранха Санчес.
– Вас понял, старший сержант Санчес. Я – лейтенант запаса Андрей. – он назвал свою настоящую фамилию, – Доложите свою задачу. Которую вам дало руководство.
– Задача была… – женщина всё же застонала, и вдруг разрыдалась, – Передать вам ультиматум руководства Андропризона. И Совета. После чего доставить вас, сдавшихся, в Андропризон.
– А если бы мы – не сдались?
– Тогда сделать всё, чтоб никого из вас не осталось в живых!
– Ну и почему вы не стреляли в меня, когда я вышел сюда, наружу?
– Нам… – он увидел мучительную борьбу с болью. И, похоже, с самой собой. Но женщина продолжила, – Нечем стрелять! Патронов нет!
– Не удивительно. – Андрей хмыкнул, – я сам приказал забрать со склада все!
– Но там всё же ещё оставались! Неучтённые. На другой полке. Но мы потратили и их! На чёртовых ледяных червей!
– Ах, вот как. – Андрей подивился: оказывается, это – растревоженные и обозлённые его командой черви не давали бойцам из Андропризона пробиться к ним раньше! А полезные, оказывается, зверушки… – И как же вы с ними справились?
– Мы… Стреляли, пока не кончились боеприпасы… – Женщина теперь сидела, но обхватывать ногу руками не забывала, Ну а потом нам пришлось рубить их! Топорами. И колоть – острогами! Жаль, что при этом погибла Глава Совета…
– Ах вот почему столь важной операцией руководит простой старший сержант… Без обид, сержант! Я просто думаю, что теперь, после бегства со мной всего вашего руководства, и гибелью Главы Совета, у вас, оставшихся, нет причин искать своей смерти!
– Это как?
– Так я же уже объяснил! Если сунетесь сюда ещё раз – я действительно включу все наши мины-ловушки, и замаскированные тут повсюду, – он обвёл рукой, – осколочные фугасы! И всё живое в радиусе пятидесяти шагов превратится в кровавые ошмётки! Взрывчатки у нас сейчас – сколько угодно!
– Вот как? – женщина прищурилась, – И откуда же вы её достали, интересно?!
– А из боевых зарядов немецких торпед! Которые нашлись в трёх подводных лодках нацистов! – Андрей нагло усмехнулся прямо в возмущённое, но не лишённое привлекательности, лицо, – Я умею расплавлять на пару, и вытапливать ТНТ! Я же – мужчина! И знаю про оружие – всё! Ну, или почти всё.
Так что моя угроза – не блеф, и не пустой звук! – он повторно обвёл пространство вокруг них, – И если бы я захотел – вы все просто умерли бы, разорванные на мелкие кусочки! Но я вовсе не желаю чьей-то смерти. А хочу – переговоров. Нормальных. Поэтому.
Пусть твои подчинённые, госпожа старший сержант, перевяжут тебя, и отправляйтесь восвояси!
А руководству Совета передай мои слова: никаких больше «ультиматумов»! Я не принимаю диктата над собой! Уж если вести переговоры – то – только на равных!
И – на будущее. Моих подчинённых я вам «на растерзание» не выдам ни при каких условиях! Все они теперь – мои жёны. Законные. А если вы захотите, чтоб я «оплодотворял» для Содружества ещё каких-то, других, женщин – впредь согласовывайте это со мной! И с ними! – он показал себе за спину. Женщина кинула злобный взор туда, и снова перевела на него. Андрей оборачиваться не стал: в своей команде был уверен: без его приказа не высунутся! Помолчав, он сказал, пристально глядя в глаза старшего сержанта:
– И вот ещё что. Мы, конечно, могли бы прийти к консенсусу. С вашим Содружеством и Советом. Мирным путём. Но!
На взаимовыгодных и честных условиях!
Я, в-принципе, не против того, чтоб «работать» с новыми женщинами. Или даже – с пластиковыми куклами, – он криво усмехнулся, – Но за это потребую, чтоб никакие новые отряды «предъявительниц ультиматумов» нас здесь, на этой Базе, не беспокоили! И, естественно, чтоб вы поставляли нам продукты!
Мои предварительные условия понятны?
Женщина, несмотря на явно ещё сильную боль, слушавшая очень внимательно, нашла в себе силы тоже усмехнуться:
– А вы – не промах, Андрей! Хотя… То, как вы защищаете своих, и смело подошли ко мне, и освободили, несмотря на сильную боль в пальцах, – она указала на рукавицы Андрея, где пальцы и правда, ещё не совсем отошли, – говорит о вас, что вы – храбрый солдат. Сильный лидер. Человек, отвечающий за свои поступки. Принципиальный.
Пусть это звучит глупо, но после, так сказать, личного знакомства я была бы не против…
Оказаться в вашей команде!
– Я обещаю подумать над вашим предложением, Оранха. Вы кажетесь мне весьма привлекательной. И целеустремлённой. И мужественной. Отличные качества – для будущих ваших и моих детей! Но одобрю я или нет вашу кандидатуру – скажу позже.
А сейчас прошу вас: доведите до сведения вашего Совета требования и условия, выдвинутые нашей Колонией. Мне хотелось бы в течении, скажем, двух недель узнать о принятом Советом решении!
– Хорошо. Я всё передам. Однако…
Вряд ли они вот так, сходу, согласятся на все ваши условия! Ведь, во-первых – они помнят, что мы, наше сообщество, прекрасно жили пятьсот лет – без мужчин. А возрождать мужчин как пол, не очень хочется – вы можете вновь довести планету до глобального конфликта и гибели цивилизации! Ну а во-вторых – все понимают, что без этих самых дополнительных продуктов вы просто погибнете. С голоду!
Андрей откровенно плотоядно ухмыльнулся:
– Ошибочка. На обнаруженных нами подводных лодках нашёлся такой запас консервированных продуктов, что их с лихвой хватит и нам, и нашим будущим детям!
Так что от вас нам нужны будут только свежие фрукты-овощи… Ну, до той поры, пока мы не наладим собственное тепличное хозяйство!
– Ах, вот как… Значит, у вас тут – есть дневное… Или электрическое освещение?!
– Я не собираюсь раскрывать вам все наши, местные, секреты. И все тайны этой отлично оборудованной, – он плотоядно ухмыльнулся, – Базы. Но электричество у нас и правда – есть.
– Ну хорошо. Я всё поняла. А сейчас… – женщина снова скривилась от боли, – пусть меня перевяжут. И мы отправимся назад – в Андропризон.
Андрей кивнул. Подсунул руки, и приподнял тяжеленькое тело. Взял женщину на руки. Отнёс ко входу в тоннель. Женщины, стоявшие там, только молча на него пялились. Он сделал им знак, положив Оранху снова на лёд:
– Отряд! Приказ! Перевязать вашего командира! И доставить как можно скорее в госпиталь в Андропризоне! Выполнять!
Он повернулся спиной, и двинулся к дверям Базы. Не без интереса прослушав сказанный вполголоса комментарий от Оранхи: «Чёрт! А ведь его мои же подчинённые слушаются куда как лучше, чем меня. И выполняют порасторопней…»
Снова развернувшись у своих дверей, он наблюдал, качаясь на носках, чтоб не замёрзли пальцы ног, как старшего сержанта – перевязывают, и осторожно тащат на себе – к нартам, стоящим в тоннеле.
Будем надеяться, что на ближайшие две недели можно быть спокойным. (Разумеется, действительно оборудовав вход и фланги ловушками и минами-сюрпризами!) Раньше, по версии Анны, Совет решения не примет… Бюрократы же!
Думал Андрей сейчас только о технических проблемах.
Им и правда – нужно в самом ближайшем будущем повыплавить тротила из боевых зарядов торпед. И придумать, где взять чёртово электричество…
«…долго не могла отдышаться.
Собственно, я не стал уж очень сильно «работать» с ней – так, попридушивал чуть-чуть раза три-четыре, пока лицо не становилось красно-синим, глазки не выпучивались до прямо-таки опасных пределов, и язык не начинал вылезать изо рта!
В такие моменты её куночка начинает конвульсивно сокращаться, создавая поистине восхитительные ощущения у моего красноголового воина – у меня так не было даже во время орального секса! Да и сама она в такие моменты – вся прям извивается на верстаке, пытаясь вырваться из оков, и ещё что-то мне сказать… Ну вся прям – секси!..
А вот когда чуть отпускаю её трепещущее горлышко, и даю крупицам кислорода просочиться в её сдувшиеся и горящие огнём лёгкие, и она могла бы высказать мне всё, что думает по поводу своего «придушения» – уже молчит. Зато – смотрит. И стонет.
Этак вызывающе-возбуждающе…
И ведь знает, зар-раза такая, что я при этом и правда – возбуждаюсь ещё сильней! И сейчас, стало быть, постараюсь «достать» её посильнее, и проникнуть своим орудием – поглубже! Так, что только что – в горло к ней мой воин не входит с обратной стороны!..
И столько в её взгляде всего…
Не знаю, как описать – я же не чёртов поэт! Но имеется там, в глубине её серых глаз, и ненависть, и страх, и одновременно – дикое наслаждение!
Да-да: я вижу, что и она испытывает явно ни с чем из прежнего опыта не сравнимые ощущения! И она – то ли боится даже самой себе признаться, что кайфует от меня так, как ни от кого прежде, то ли и правда – хотела бы умереть в этот самый сладостный миг неземного блаженства! Как там говаривал Фауст: «Остановись, мгновенье – ты прекрасно!..»
Впрочем, это всё мои домыслы. Никому из нас, мужчин, не дано точно понять, что думает и ощущает женщина… По-другому у нас устроено мышление!
А на мои прямые
