вопросы, эта коза, сидя на цепи, и «отдыхая» от экзекуций, отвечать не желает. Ну, вернее – на вопросы про это. А вот на вопросы о здоровье, или на нейтральные темы – пожалуйста. И я прекрасно понимаю, почему она хочет и говорить со мной, и ещё чтоб я называл её по имени. Это я в фильме «Молчание ягнят» высмотрел – якобы, когда жертва становится не безликой болванкой, «очередной из…», а конкретно – женщиной под именем таким-то, садист-насильник, и даже маньяк, «испытывает трудности морального порядка», когда позже захочет её убить. Они же, типа, почти сроднились – беседуют, как двое старых знакомых. А сексуальные преступления и извращения связывают их куда сильней, чем даже каких родственничков… Интересная, конечно, теорийка. Типа «Стокгольмского синдрома».
И такая же правдоподобная.
Вон: мне не составит никакого труда хоть сейчас придушить её с…ное Величество – окончательно. И никаких «мук совести» я при этом испытывать не собираюсь!
Итак, из документов я отлично знаю, что зовут мою новую козу – Валентина. Валя, стало быть, как она хочет, чтоб я её называл. Ну ладно – Валя так Валя.
Всё равно это тебе, наивная дурочка, не поможет, когда ты перестанешь доставлять мне реальное наслаждение!
Ну, или просто – надоешь.
И меня потянет на что-то свеженькое. Пусть и не столь «изощрённое и подходящее», но – именно – свежее! Как мне кажется, именно поэтому, а вовсе не потому, что жён они разлюбили, и происходят все эти адюльтеры и измены от мужей – от желания ощутить что-то… Новенькое! А одной, даже самой распрекрасной, куночкой, можно пресытиться буквально за пару месяцев!
Однако я собираюсь заниматься сексом – до глубокой старости! Следовательно, как только обнаружу, что у меня на «Валю» плохо стоит – уж точно – придушу окончательно! Быть может, испытав на ней предварительно новые способы и методы пыток. А пока…
Поливаю водичкой на ремни из сыромятной кожи, которыми была стянута её посиневшая многострадальная вторая ступня – та, что не в гипсе. Отсоединяю крючки. Начинаю разматывать – медленно и осторожно: ремни впились, высохнув, глубоко, и даже сейчас после них остаются вмятины – будь здоров! Ножку они, конечно, стискивают, как в тисках, (Извините за тавтологию!) зато не имеют столь разрушительного эффекта, как те же тиски – гибкие, стало быть. Кожа же! Да и кости не повреждают. Хотя муки, судя по завываниям и проклятьям, вызывают – будь здоров! Методику перенял у америкосов. А те – у своих индейцев. Чёртовы Джи-Ай, то есть, американские пехотинцы, казнили так пленных во время войны во Вьетнаме, завязывая мокрые ремни им на шее…
И смерть – мучительна и неотвратима!
Следовательно – подходит и мне. Я вообще про пытки – много чего изучал…
Отвязываю её от верстака. Беру на руки, несу в её угол. Она морщится. Ворчит:
– Можно – поаккуратней? Не дрова несёшь!
– Извини, дорогая! – действительно, она права. Не нужно было задевать её всё ещё упакованной в гипс ногой о край верстака, – Я просто ещё не пришёл окончательно в себя после того неземного блаженства, которое ты мне даёшь!
– А вот прикалываться и издеваться вовсе не зачем! Садист вонючий!
– Дурочка. Я и не издеваюсь. Я уже тебе десять раз сказал: ты только потому ещё и жива, что и правда – задеваешь в тонкой и чувствительной натуре моего естества, – смотрю вниз, на это самое, как будто снова подающее признаки жизни, «естество», – некие невидимые струны! И они так восхитительно отдаются в моей нежной и романтичной душе, что я готов предаваться сексу с тобой ещё долгие годы! Ну а вонючий я… Всё правильно: от адреналина! Это – нормально для здорового и половозрелого кобеля!
– Ты – мерзкая и циничная скотина! – однако в тоне нет подлинной страсти и даже ненависти. Она просто констатирует этот факт, – Как бы я хотела убить тебя!
Опускаю её на её жёстковатую лежанку, и печально – разумеется, делано! – усмехаюсь:
– Ну что ты, ласточка моя! Если б ты меня убила – кто бы стал доставлять твоему истосковавшемуся по ласке телу – неземное блаженство?! И потакал бы твоим отвратительным пристрастиям к самоистязательству? И мазохистским привычкам?
Ну а я – вот он! Предел твоих мечтаний! Состоявшийся и квалифицированный садист с изощрённым пыточным набором! Ну а насчёт – убить меня…
Да, в-принципе, можно.
Но не нужно.
А говоря практичней – убив меня, ты попросту умерла бы тут, в подвале. От голода – воды-то тут – сколько угодно. Потому что код от нашего замка знаю только я!
Она делает вид, что сердита:
– Я могла бы подобрать код простым перебором комбинаций!
– Ага. Ухлопав на это примерно восемь месяцев – код-то – восьмизначный! Как в банковском сейфе. От голода ты умерла бы всё же – раньше.
– Тварь! Вонючий подонок! Сволочь поганая! – она плюёт мне в лицо, после чего принимается рыдать. Закрывает лицо руками – руки у неё целы. Я пока не трогал их.
– Пора бы тебе придумать оскорбления посвежей и пооригинальней. А то ты по пятьсот восемьдесят третьему разу повторяешь одно и то же! Вот, кстати: принести тебе почитать словарь синонимов?
Она начинает рыдать в голос, отворачиваясь от меня к стенке. Тело сотрясается, всхлипы и стоны могли бы разжалобить и Мюллера. Или Торквемаду какого. Но не меня.
Знаю, что в таких случаях пытаться продолжать разговор бессмысленно, и просто переношу к её лежаку из другого угла кувшин со свежей водой, и коробку с бутербродами и молотым шашлыком. Шашлык я покупаю в городе, там, где работаю. И он отлично хранится в морозилке. А разогреваю в микроволновке. Впрочем, тот, что приношу ей, остывает к моменту окончания наших с ней «упражнений»…
И почему-то каждый раз выясняется, что после секса у неё нет аппетита.
Странно, да?»
Когда последний силуэт горе-воинов, а вернее – воительниц, исчез за изгибом ледового тоннеля, Андрей вошёл снова в дверь. Закрыл её, запер. Девочки уже встали с пола, и сейчас стояли перед ним в ряд, молча глядя на него. Невольно ему подумалось, что вот сейчас и начнётся…
Семейные разборки.
Дескать, какое он имел право подписываться на секс – с посторонними женщинами! Пусть и выбранными и назначенными Советом!
Однако началось с другого:
– Почему ты был так уверен, что все они будут тебя слушаться? – в тоне Анна имелся и оттенок злости, и немного презрения (Очевидно – к послушавшимся его «овцам».), и изрядная доля банальной зависти.
– Это – просто. – Андрей пожал плечами, – Вы же сами, с младенчества, в этих ваших Интернатах, приучали их к послушанию. И дисциплине. То есть – рабская привычка слушаться вышестоящего – с молоком, как говорится, матери, впиталась в их дух и плоть.
Так что мне достаточно было держаться уверенно. И всем видом показывать, кто здесь – начальник. Чтобы сработали рефлексы. Ну и, понятное дело, помог и мой отработанный за долгие годы командный голос! А ещё, думаю, мне очень повезло. Их непосредственная начальница, – Андрей подмигнул Магде. Та криво усмехнулась в ответ, – покинула их. Старшего сержанта сделал неработоспособной капкан. А Глава Совета, которой полагалось бы заправлять там, в Андропризоне, всем – погибла, пытаясь отбить нападение ледяных червей.
Так что среди персонала, думаю, царит растерянность и уныние!
И наш любимый Андропризон сейчас – словно яблочко на блюдечке!
Приходи, кто хошь – захватывай, владей!
Воля к сопротивлению подавлена, гарнизон в растерянности, и даже патронов – отстреливаться! – нет! И, думаю, что эта свежая и полезнейшая информация может ввести кардинальные коррективы в наши планы!
А именно! – он обвёл своё всё ещё сердито глядящее воинство пристальным взором, – Как вы смотрите на такой план? Собираем манатки, возвращаемся, и захватываем действительно – весь Андропризон?!
В нём-то жить – гораздо удобней, чем тут, на холодрыге? Да и запасов пищи там – достаточно!
– Чёрт возьми! – у Магды буквально огнём загорелись хитрущие прищуренные глаза, – А ведь и правда – запросто! С таким-то командиром, смелым, решительным, инициативным и не сомневающимся в своей непогрешимости – запросто! Тем более, что и патроны все – у нас!
– Хватит прикалываться. – Андрей посмотрел на неё делано сердитым взглядом, – Я и не думаю шутить! В Андропризоне есть реактор. И даже если мы просто – выгоним всех остальных из Андропризона – на склады у причала, оборону организуем легко!
– Но постой, Андрей, – Анна закусила губу, – Склады у причала там, на побережьи, не отапливаются. И даже если Совет уже выслал новый корабль с командой десантниц – раньше, чем через две недели он туда не доберётся. Значит, все, кого мы выгоним из теплых помещений – замёрзнут! И погибнут!
Андрей почесал в затылке.
Интересно.
Анна в его способности организовать такое нападение, провести его успешно, и захватить огромное подземное строение – не сомневается. Но ей жаль женщин, которых его план предусматривает из Андропризона – эвакуировать. Ведь и правда – могут замёрзнуть. Антарктида всё-таки. На «свежем воздухе» снаружи – минус тридцать…
С другой стороны – есть же тот корабль, на котором прибыла эта самая Жизель. Привезшая «пятьдесят отборных».. Пусть он и отошёл, от греха подальше, от
