самого фюрера!
Сестра Дженифер поймала себя на том, что уже минут десять стоит, замерев в напряжённой позе, и пялится в остекленевшие глаза, в которых запечатлелось, теперь уже – навечно, выражение дикой ненависти и невыносимой муки. Вот уж сочетание…
Но вот и сдохла обидчица её матери.
Однозначно сдохла – пульса, когда она заставила себя наконец сдвинуться с места, и пощупать, не обнаружилось. Значит, можно заканчивать – нечего тянуть.
Радуясь, что позаботилась отключить видеокамеру этой каюты заранее, сестра Дженифер быстро, но аккуратно развязала ремни, крепившие её «подопытную» к койке. Вынула и спрятала в карман медицинского халата и кляп. Осмотрелась.
Нет, ничто больше не указывало. Что произошло здесь на самом деле.
Да, их пациентка страдала от заражения крови, да, она мучилась. Но встать, чтоб пойти куда-нибудь за подмогой, или позвать на помощь – сил не хватило! Потеря крови!
Уходя из спальни сестра Дженифер даже не оглянулась. Уж облик-то твари, убившей её мать, а особенно – выражение глаз, она сохранит в сердце навечно!..
Иногда вынимая оттуда, как припрятанную секретную драгоценность, и любуясь! И смакуя, словно изысканный деликатес – да, месть, когда она свершилась, это – именно деликатес!
Ну а сейчас можно беспрепятственно сделать то, что она тоже запланировала давно.
В зал каюты, которую выделили Жизель для проживания в Андропризоне, сестра Дженифер вернулась без проблем.
Каюты здесь не запирались. Ну, вернее, они, конечно, запирались. Когда-то.
Но все ключи оказались утрачены – какой-то умник оставил их на полках склада в том месте, где сверху просачивалась талая вода. Вот вся связка и превратилась в огромный, и ощетинившийся, словно иглами, хрупкий пук рассыпающегося в руках ржавого металла. С одной стороны – никакой «личной» жизни. А с другой – очень удобно. Можно зайти к кому хочешь в любое время!
Если, конечно, каюта не заперта изнутри на щеколду…
То, что ей было нужно, сестра Дженифер нашла легко и быстро – Глава Совета прибыла с сумкой и чемоданом. Вот в чемодане-то, на самом дне, сестра Дженифер и обнаружила их. Сшитые ксерокопии дневника. Заключённого номер… Она не запомнила, какой, да и …рен с ним!
Спрятав распечатку на груди, под майкой, она оправила халатик, и быстро выскользнула из каюты. Аккуратно прикрыла за собой дверь. Главное – не шуметь! Этот коридор, как и каюта Жизель – сейчас не просматривается. Начальство запретило само! Но соседи могли бы услышать…
Теперь – к себе. Только – не спешить! Чтоб те, кто просматривают её коридор – ничего не заподозрили!
Она уже облизывалась, представляя, что сейчас прочтёт…
«…не сказать, чтоб лицо её поражало вот прям «неземной» красотой, но что-то в нём определённо имелось. Неординарного. Хотя, на мой взгляд, черты личика всё же были мелковаты – словно от другого, не столь крупного, тела.
Хотя и это тело тоже – не очень-то велико. Я же дал себе установку – крупнее сорок восьмого размера женщин не воровать! И старше пятидесяти – тоже. Уж больно они вонючие, ворчливые, и мерзкие! А уж болтливые – и не говорите! Не заткнёшь! Казалось бы – можно вставить кляп, но у меня же – и видео, и аудио-запись! Мне важно. Чтоб они реагировали на мои действия. И вопили! И стонали! И визжали! И умоляли!
А ни в коем случае не ворчали и не гнусили… Когда начинают канючить, и причитать, и уж тем более – «вразумлять» меня – падает всё моё «достоинство»!
Ну, к телу этой придраться не мог. Хотя под её дурацкой дублёнкой его было почти не видно – но я по лицу сделал вывод. Что её комплекция – то, что надо.
Не разочаровался. На вид – килограмм пятьдесят. И рост – метр шестьдесят два. Чётко обозначенная талия. Ноги, правда, коротковаты. И слишком длинная часть торса – та, что от талии – до того места, где расположена кошечка. Покатые, стало быть, бёдра.
Э-э, чего я придираюсь! Когда раздел – сразу понял: порядок! Возбуждает!
Распял её на верстаке. Начать решил сразу с пытки водой.
Сунул под нос пузырёк с аммиаком. О! Очнулась! Пытается что-то сказать, и дёргается – старается отвязаться! Ага, милая – два раза ты у меня отвяжешься!..
Вынул кляп из её ротика. Стянул повязку с глаз.
Она обвела мою вотчину безумным взором. И на меня уставилась. Но уже – молча!
А умная, похоже. Сразу догадалась, что раз я – в капюшоне, как у бойца какой Альфы, и она – явно в каком-то подвале, сейчас буду я её пытать. И снимать об этом реалистичное видео! И ей будет больно. Очень.
Но умолять отпустить её, или ещё какой-нибудь дебилизм выдумывать – не стала. Тоже, значит, гордая. Ну-ну. Мне, дурочка ты набитая, твоя гордость – только на руку!
Дольше смогу мучить, пока не сдашься! Не завопишь, и не начнёшь визжать, как свинья, которую режут! И не начнёшь умолять. Отпустить. Ну, или – прикончить!
Накрываю её зафиксированную голову хэбэшной тряпкой. Тряпка у меня проверена – то, что надо! Поливать начинаю сразу – а чего тянуть, камеры включены!
Вот она и забулькала, заплевалась. Замычала, явно ругаясь. А ничего. Уж я-то знаю, когда ругательства и проклятья сменятся мольбами и плачем!
Но пока слышны невнятные звуки – это она вынуждена втягивать, чтоб подышать, в горло брызги воды! Задыхается. Тонет, малышка моя гордая!
Но я продолжаю лить воду, тонкой струйкой – мне нужно, чтоб вся поверхность тряпки была увлажнена. И – равномерно!
Наконец минут через пять, когда тело её скрючилось в совсем уж жутких корчах, а из горла доносится лишь слабый хрип, прекращаю я лить воду. Снимаю тряпку с личика.
Фонтан воды так и извергается из её рта! И слышно её стало куда лучше.
Она и стонет, и причитает, и, возможно, умоляет – об этом говорят её широко раскрывшиеся глаза, хотя членораздельной речи из уст всё никак не выходит. А, вот: наконец-то, после ещё одного фонтанчика воды, разобрал:
– Пожалуйста! Умоляю! Не нужно больше! Я… Я всё вам сделаю, о чём попросите! Даже оральный… Или анальный секс!
Ух ты – какая коварная!
Так я и согласился совать своего драгоценного красноголового воина в пасть явно ещё не сломленной, и собирающейся просто откусить его, наивной дуре! А вот от анального – ты, голубка, так и так не отвертишься!
Правда, только после того, как я опробую твою куночку…
Теперь для полноты ощущений, и чтоб заодно дождаться, когда она выплюнет и выкашляет из лёгких хоть часть попавшей туда воды, беру я свои огромные плоскогубцы. Показываю ей. И начинаю!
С мизинца правой ноги.
Ого! А наличие в лёгких моей крошки воды орать благим матом теперь, когда тряпка снята, нисколько не мешает!
Ну так и чудесно. Потому что я хорошо знаю – сами кости пальцев ног простираются почти на всю длину ступни – до вот примерно сюда. То есть – раздроблять их, по очереди, я смогу долго. А поскольку её ножки одеты в эластичные синтетические чулочки – никакой крови у меня в подвале не будет!
После третьего пальца чувствую – готов я! Да и она уже не столько орёт, вопит и стенает, сколько просто задыхается и хрипит – видать, соскучилась по ещё одной «водной процедуре».
Ну ладно. Я же – добрый!
Накрою её снова тряпкой и полью только после того, как отымею со всем возможным азартом! Вон: как её возбуждённая куночка подёргивается!
Предвкушает!
Потому что её обладательница уже видит, выпучив глаза, как я спускаю штаны…»
Торпеды обнаружились и в этой лодке.
Их имелось здесь даже целых шесть. Да и вообще: корпус реально оказался куда выше и шире, чем у первых двух. И шпангоуты выглядели помощней – похоже, эта субмарина могла поднырнуть куда глубже, чем стандартные.
Андрей не стал возиться с тем, чему применения пока не видел, и вернулся в рубку лодки. Да, отсюда они эвакуировались не в спешке… Но подсознание говорило ему, что имеется некий диссонанс в общем впечатлении – именно от этой, «штабной», лодки. Осталось это дело осмыслить, и понять, что же всё-таки показалось ему… Странным!
Да, офицерские каюты и оборудованы и отделаны, но оставить в них что-то по-настоящему важное и интересное никто не озаботился. Хотя – вот оно!..
Вспомнил!
Вернувшись во вторую от отсека с движками и аккумуляторами, то есть – предпоследнюю «жилую» каюту-отсек, он вновь осмотрел кривовато, как ему показалось, располагавшуюся полку-койку. Хм-м…
Не-ет, это – не заводской брак. Вот: видно: кто-то явно полку отсюда, из её гнезда, вынимал. А затем вставил обратно на место, не сумев загнать до упора, так, как положено… Силёнок, что ли, не хватило? Или – специально?
Ну, раз так – стало быть можно попробовать вынуть её снова. Мало ли!
Чтоб вынуть полку-койку из пазов, пришлось применить рычаг: а зря, что ли, он таскает за поясом огромный газовый ключ, прихваченный ещё вчера со склада
