Один долгий день от рассвета до сумерек

тебе подушку дам».
            Петр взял с кровати плед и подушку, подсунул под голову сына подушку и укрыл его пледом и снова выдал указ сыну:
                  «Давай спи!».
            Дима довольный тем, что ему не нужно было раздеваться и идти ложиться на свою кровать, закрыл глаза и тут же погрузился в сладостный сон.
             Григорий, не зная, что предпринять в данной ситуации, обратился к брату:
                   «Что делать? Будить жалко. Сейчас его не добудишься.
                          Раньше нам нужно было собираться домой. Сейчас пока его оденешь - целая эпопея будет.
                          Не знаю, что делать».
               Петр предложил:
                  «Позвони Свете. Скажи, что Леша заснул. Что вы здесь останетесь, а утром приедете».
                 «Да я ей обещал вечером приехать»: засомневался Григорий.
                 «Звони»: настаивал на своём Петр и добавил:
                 «Куда вы сейчас ночью поедете. Утром вызовешь такси и поедете».
                «Ладно сейчас позвоню…»: неохотно согласился с мнением брата Григорий и, непроизвольно вздохнув, изрек:
                «Сейчас целый скандал будет».
           Петр снова стал давать рекомендации:
                «Скажи, что Леша рано уснул. Будить не хочешь».
                «Ладно, сейчас позвоню»: промолвил гость. 
             Григорий стал что-то выискивать на своем телефоне и при этом медленно двинулся в сторону выхода.
            Поднеся телефон к уху, он вышел в коридор и там в глубине коридора, подальше от Петра, у него состоялся разговор с женой.
    Через пару-тройку минут, Григорий вернулся в кухню.
            «Ну что поговорил?»: спросил Петр.
            «Поговорил»: кратко ответил Григорий.
            «Ну и что?»: поинтересовался Петр.
            «Что, что! Недовольна конечно. Но говорит, что сейчас уже поздно. Чтобы оставались. А утром приезжали».
            «Ложи его сюда на кровать»: скомандовал хозяин.     
                Григорий аккуратно поднял с пола спящего Алешу и уложил его на Димину кровать.
                И друзья направились в кухню продолжать застолье.
                                       Глава 76
                Когда они устроились за столом, Петр предложил в очередной раз выпить виски. Петр свою рюмку со спиртным выпил до дна, а, немного подуставший, Григорий только пригубил и отставил рюмку в сторонку.
     Хозяин не стал настаивать на том, чтобы брат допил алкоголь, оставшийся в рюмке, его сейчас занимало другое течение мыслей, у него разыгрался интерес пофилософствовать и окончательно прояснить позицию Григория.
             Петр сказал другу:
                 «Ну, ладно. То, что мы говорили, забудь.
                       Но, ты, я вижу, всё-таки, больше склоняешься к тому, что Бог существует. Так или нет?».
              Григорий, оценив то обстоятельство, что брат доброжелательно и с искренним интересом спрашивает, тоже спокойно и взвешенно стал объяснять ему свою позицию:
              «В какой-то, непонятной нам, форме, по всей видимости, – да.
                     Может Он существует в каком-то духовном, психическом, запредельном мире, а на материальный мир влияет только опосредованно через духовный мир людей или через какое-то накопленное информационное поле, кто его знает.
              Никто ничего не знает, и я тоже ничего не знаю, только гадаю на кофейной гуще».
          Тогда Петр задал следующий вопрос брату:    
                «А кто создал планеты, космос, когда людей не было?
                     Ну вообще их не было и только одни безжизненные планеты в пространстве крутились и так было миллионы лет, одна пустыня безжизненная была везде, может только одни микробы где-то и были, и больше ничего.
                      Всё это тоже создал Бог? Может всё само собой образовалось?».
              «Может быть, я почем знаю. Сие есть загадка…»: промолвил Григорий и, помолчав немного, добавил:
               «Но и Вселенная живет, всё-таки, по определенным законам, хаоса в ней нет.
                    А раз так, кто создал эти закономерности, существующие в природе и не только на уровне безжизненных предметов, например, планет, но и в живой природе?
               А этих закономерностей бесчисленное множество и все в гармонии, тупика нет, всё перетекает плавно из одного в другое, нигде ничто не цепляется друг за друга, везде есть определенный вход и выход.
               Главное, что всегда есть вход и всегда есть выход, это главное.
               В личной только жизни чьей-то выхода из тупика может и не быть, но это частный случай, а так, в глобальном порядке – всё в порядке, всё функционирует нормально и нигде ничто в стену не уперлось.
            Значит всё достаточно разумно создано, по определенным законам, но объять это необъятное человеческим разумом невозможно. Поэтому я могу только предполагать и надеяться, что Бог есть».
                «Вот именно надеяться!»: прицепился к слову «Надеяться» Петр и продолжил свои разъяснения:  
              «Просто людям очень хочется, чтобы Бог был и их защищал. Я их понимаю. Но не всегда Он защищает.
                И может, когда человек умирает и всё, конец.
              И там, на том свете ничего и нет, и того света нет, только этот.
        Умер человек и всё, как заснул и снов даже нет и его самого нет.  Ничего нет уже для этого человека. Для живых – есть, а для мертвых - нет.
                   Вот, я, например, иной раз, когда сплю, даже не ощущаю себя вообще никак» и с улыбкой добавил:
                  «Особенно когда напился».
           Григорий засмеялся и сказал:
                 «Ну, когда напился, то и я ничего не помню, ты в этом не одинок».
          Петр с серьезным видом продолжил:
                «Никаких ощущений, никаких эмоций, никаких мыслей. Просто ничего нет, полное забытье, сплошная пустота и даже пустоты-то как таковой не ощущаешь, там нет тебя и вообще ничего нет.
              Есть ли я, нет ли меня в этих сновидениях - вот тебе еще тот вопрос.
              Когда сплю, иной раз, не ощущаю, что я существую; проваливаешься иной раз в какое-нибудь забытье и не знаешь, живой ли ты и существуешь ли ты вообще на этом белом свете.
               А ты хочешь, чтобы человек после смерти ощущал себя живым.
               Тут после пьянки себя никак не ощущаешь, а ты хочешь, чтобы на том свете ты был живой и здоровёхонький.
                     Да нет там ничего!».
                                              Глава 77
              «Всё может быть. Я не спорю»: примирительно заявил Григорий и, помолчав немного, сказал:
              «Ни один человек на земле тебе точно об этом ничего не скажет. Поэтому можно спорить до бесконечности есть Бог или нет. И мы тоже можем спорить до бесконечности. Ничего это не решит… Это и хорошо, и плохо».
              «Что тут хорошего, если ничего не ясно?»: с удивлением спросил Петр.
           Григорий стал объяснять свою точку зрения:
              «А хорошее в том, что один только Бог по своим каким-то соображениям может сделать принципиально неразрешимым для человека этот вопрос. Только Он один. И это косвенно говорит о том, что Бог всё-таки вероятно существует.
                  Подключай интуицию, подключай чувства, подключай что угодно – хоть логику, философию или науку и ты, всё равно, не сможешь доподлинно доказать Есть Бог или Нет Бога.
                   И причем равно трудны оба этих вопроса и на каждый нужно привести доказательства. Но это невозможно, даже ученые толком ничего не могут сказать ни по первому, ни по второму вопросу.
                   В башке только может у кого-нибудь прояснится, если к нему Бог по собственной воле придет, как к какому-нибудь Моисею. Но даже из-за этого факта этот человек не сможет ничего доказать другим, ему не поверит большинство. Скажут «рехнулся», а может это так и будет на самом деле.
          Бог находится за семью печатями.
            Вера – вот тот реалистичный и универсальный ключик, варьирующийся от «А» до «Я», который может ответить на эти вопросы в ту или иную сторону.
             Я иногда думаю, а может мысли человека и вера, в том числе, преобразуют иногда реальность?».
          Услышав последнее высказывание брата, Петр не сдержался и с досадой воскликнул:
                   «Реальность – есть реальность, не путай праведное с грешным. От реальности не убежать, не скрыться. И никакие фантазии не могут её изменить.
                Если тебе, в один не очень прекрасный момент, внезапно оторвало ноги где-нибудь на войне, то ты сколько не моли Бога и не убегай от действительности, ноги к тебе снова уже не прирастут, хорошо если вообще в живых останешься. Это жестокая правда и никакие твои фантазии не могут действительность изменить.
                 И Бог, Он или есть, или Его нет. Третьего не дано».
                  «А может у одних реально Бог есть, а у других – реально нет?»: задал парадоксальный вопрос Григорий и улыбнувшись, добавил:
                  «Или истина, как всегда, улеглась где-то посредине? И не дает прохода не вправо, ни влево? Лежит себе и приговаривает: «Ломайте себе голову, ломайте», а я пока полежу преградой в виде какого-нибудь бревна между вами».
          Петр, полушутя-полусерьезно, сказал назидательным тоном:
                 «Не болтай глупостей. Что там может истина сказать? Она что человек, что чего-то там у тебя бормочет?».
          Григорий с просиявшим лицом и со смеющимися глазами заявил:
                 «Ты прав. Истина – подруга ветреная. Сегодня одно говорит, завтра другое».
          Петр включился в шутливый тон, который задал брат, и произнес:
              «Истина – есть истина, это объективная реальность и так говорить не может».
             «Нет, истина тоже преобразуется во времени и пространстве, да и еще в каких-нибудь измерениях»: возразил Григорий.
        Он улыбнулся и добавил:
               «Истина может маненько меняться в зависимости от конъюнктуры!»
               «Ага, от конъюнктуры! Как же! Поменялась она! Шиш – на два!»: с жаром промолвил Петр.
             Григорий между тем продолжил настаивать на своем мнении:
               «Истина тоже ничего толкового не может сказать, мы ничего не знаем и не узнаем».
           Петр сразу же стал возражать:
                 «Узнаем со временем всё больше и больше, не беспокойся. Даже то, что мы говорим о таких вещах, говорит о том, что мы знаем больше, чем знали люди, например, сто лет назад. Весь наш разговор ведется на основе современных знаний. Ты не можешь этого отрицать».
               «А я и не отрицаю. Я даже больше тебе могу сказать»: охотно согласился с братом Григорий -
                «То, что мы обсуждаем, всё это давным-давно спето и перепето разными людьми и мы сейчас перепеваем всё это на свой лад.
                Мы только перепеваем старые песни и пережевываем их еще раз, только своими словами.
                Но сказать точно, встретимся ли мы с