Мухе орденок сообразили. Госпиталь в Кабуле. Затем психушка в госпитале КГБ. Списали расстройство психики на боевые операции – и отправили с почётом домой.
Вернулся домой герой-афганец, куда ему идти? Или в бандиты, или в милицию. И он пошёл в милицию. Устроил его дядька, ментовской генерал. Слыхала такого – Барсуков Генашка? Тварь, племяш весь в него… Тётя Валя остановилась, передохнула. «Муха» – кличка от фамилии. «Цокотуха» – носит берцы с подковками титановыми на носках и каблуках. Идёт, пяткой по полу – искры летят. И цокот издалека слышен. Этими берцами не одного раба божьего инвалидом сделал или на тот свет спровадил. Всё с рук сходит! Дядя горой за племяша! Тётя Валя заметила, что Нину от фамилии Барсуков всю передёрнуло. Как руки её сжались в кулаки, лицо побледнело и напряглось.
– Что, дочка, вижу, знаком тебе этот изверг рода человеческого?
– Лучше бы не знать, – сквозь зубы ответила, дрожа телом, Нина.
Ведь после того раза, перед Новым Годом, когда её вчетвером истязали эти нелюди, её приходилось не раз бывать в той квартире и встречаться с компанией. Напоят чаем с гадостью, укольчик в вену – и глумятся, суки. А Нина, как послушная кукла, выполняет все их прихоти – сделай так, сделай сяк. Рассказала Нина тёте вале про своё первое знакомство с Барсуковым и компанией. Слушала её тётя Валя внимательно, иногда цокала языком и качала головой.
Когда Нина закончила, тётя Валя выдала:
– Всё-то им, нехристям, с рук сходит! И когда закончится?
– Неужто нельзя найти управу на них? – спросила Нина.
– Управу? – с сомнением переспросила тётя Валя. – О чём ты, деточка! Это – система. Очень могучая система. Своих не сдают, в обиду не дают, в горе не бросят…
– А законы, что же?
– Законы… - усмехнулась горько тётя Валя. – Все законы пишутся либо ими, либо под них. Слушай, дочка! – истерично вскрикнула вдруг она.
– А? – испуганно отреагировала Нина.
– Бэ – тоже витамин. Ты словно в другой стране родилась и сюда погостить приехала. Много кому знание законов дало? – тётя Валя, уперев руки в бока, уставилась на Нину.
– Так я их и не знаю толком то.
– Даже если бы и знала – дырка от бублика на потеху публике.
– Зачем вы так, тётя Валя? – обиделась Нина.
– Да, я и сама не знаю, - сникла, как праздничный шар, тётя Валя.
– Разговорчики прекратить, лярвы долбанные! – с силой пнул по ничего не подозревающей двери сержант. – Не то махом рты колбаской кожаной заткну! – и дико засмеялся, довольный своей остроумной шутке.
– Всё, начальник, молчим, молчим! – тётя Валя на нарах свернулась клубочком и втянула в острые плечи голову.
– То-то же, нахроты сраные! – шаги сержанта удалились.
13
Тётя Валя распрямилась и продолжила шёпотком.
Знаю я всю их кодлу поганую, Ниночка, не понаслышке. И порознь с каждым встречаться приходилось и со всеми вместе за свою долгую жисть. И то, что они звери, для меня не новость.
Она остановилась, пугливо оглянулась по сторонам, хотя, кто бы мог в камере подслушать и продолжила.
Познакомились все они на зоне.
Каждый из них тянул срок за своё. За исключением Барсукова, он ведь мент.
Костя, Константин, талантливый химик, да только не в ту сторону направил русло своего таланта. Знаешь, про таких говорят, что твои бы знания да на пользу Родине, цены бы тебе не было. Но он пошёл криминальной тропой.
Имея отличные познания в химии, готовил порошки, подмешивал в напиток понравившейся девушке. Та глоток-другой и в сетях паука. Что он ни говорит, выполняет. Желания-то были у него одни – сексуальные.
Стерёгся долго, да утвердившись в безнаказанности, расслабился. Однажды в каком-то баре подсыпал зельице-то, змей сластолюбец, да не той, как оказалось. Очнулась, красна девица, глядь, а она уже и не красная вовсе, да и не девица, к тому же. Не стала скромничать. Домой вернулась, бухнулась в ноги отцу-матери, сопли-слёзы, да всё такое сопутствующее праздничности момента и выложила. Не обошлось без гипербол, но это так, к слову. Вознегодовала маманя неподдельно, до мужа донесла, сгустив краски и добавив сочности. Отец девицы той оказался шишкой серьёзной в горкоме партии. Вызвал начальника УВД города, объяснил тому, какие ждут его светлые перспективы, если похабника не вычислят в отпущенные двадцать четыре часа для розыска. Объяснил доходчиво, без затей, вспомнив маму и папу начальника добрым словом, что руку будет держать на пульсе расследования. Взяли Костика за мошонку в туалете институтском. Молча, многоговорящими натренированными кулаками поведали проблему, его ошибкой вызванную. С красноречиво татуированным лицом, переломы рёбер не в счёт, после чистосердечного признания ошибок и короткого следствия, предстал Костя, Константин Альбертович Семипядьев перед самым справедливым на тот момент судом в мире. Так как не имел Костя в то время никакого блата и мохнатой руки, отмазывать его от срока было некому и на вопрос судьи, признает ли он свою вину, Костя ответил, что да, признаю и полностью раскаиваюсь. И по решению суда…
Тут тётя Валя скинула обувку и, отшлёпывая босыми ступнями чечётку, пропела:
И пошёл я себе в Коми АССР
По этапу в специальном вагоне,
Сигаретку подвесив на ихний манер –
Не ищите меня в Вашингтоне.
– Э! – донеслось издалека. – Да вы там что, хренов объелись, петь вздумали!
Тётя Валя остановилась, присела, развела руки в сторону и пропела:
– Ку-у-у!!!
– Ой! – прыснула Нина, прикрыв ладошкой рот.
Фильм «Кин-Дза-Дза» очень был тогда популярен. Залезла на нары с ногами, произнесла мантру, мол, неплохо бы сейчас соточку водочки да папиросочку. И без перерыва, плавно повела за уздцы рассказ далее.
Петюня Кабанчик должен был оправдать фамилию. Сидел, бедолага, за растрату. Да, не в этом суть. Собрались матёрые зэки рывок с зоны делать, где, как ты поняла, Петюня исправлял своё испорченное гражданское сознание. Ко всему подготовились они основательно, но вот с едой, почему-то, промашка вышла. Собирать хавку, время терять, а тут такая удача! Молоденький, пухленький, розовощёкий фраерок Петя Кабанчик. Что там ему языкастый главарь-зэк протёр по ушам, какие прелести побега разрисовал, какие блага неземные предложил, знает только он, но согласился Петюня идти с ними в побег. А ведь сроку ему было всего три годочка. Вечером собрались зэки в укромном месте, главарь объявил: «Представляю вам, бродяги, Петю. Искренне поддерживает он наши понятия и идёт с нами. Будет нашим «кабанчиком». А Петюня возьми и ляпни, дескать, я Кабанчик с рождения буду. Посмеялись зэки от души, похлопали по плечам Петюню, за брыльца жирные подержали: «Хорош «кабанчик», очень хорош и упитан!» Петюня не понял одного, причём здесь «упитан».
[justify] Тут Нина перебивает тётю Валю, и интересуется, что за слово «кабанчик». Та хмурит брови и говорит, что будешь, мол, перебивать, не ровен час, с мысли собьюсь – так хана! – ничего не услышишь. На что Нина извинилась. Тётя Валя махнула рукой, проехали, мол. «Кабан», «кабанчик» или «консерва» – это, милая, глупый молодой и упитанный зэк. Его берут на случай, если закончится питание, то пищей будет он. Его режут и им же питаются остаток пути, пока не доберутся до места. Жестоко, конечно, но как-то нужно выживать в этом мире.