История китайского летчика. Часть 2

зрение стало падать. На гражданке легче! Был бы свой самолет и башка на плечах, а дело найдется! Влез в долги, купил этот «Пэ-пятьдесят первый». Возил почту, развлекал пилотажем над Великими Равнинами туристов… Пока не залетел в родные края, в Техас. Здесь Пограничный патруль припахал меня гонять воздушных нарушителей над границей. Летаю, стреляю разный крылатый антиквариат с наркотой и прочей нелегальной ерундой, платят наличными в конверте. Выходит: и траффик контрабандистам сбиваю, и доблестный Пограничный патруль США вроде как не при делах, дальше получает откаты с той стороны! Хотя… Не мне их судить, я сам теперь воздушный наемник!
- Как и я, - признался китаец, - Я тоже после всех злоключений превратился в воздушного извозчика. Но знавал и лучшие времена! Я летал через Атлантику в Париж на Локхидах «Констеллейшн» у самого Говарда Хьюза, в Корее – на русских реактивных истребителях…
- Ты всегда был не дурак прихвастнуть, «Браво-третий», - не поверил невероятной и правдивой истории Джао Да бывший командир его звена. – Но летчик ты остался, как и был – номер один! Хотел бы я сказать, что недавно узнал тебя в небе и отпустил по дружбе… Ни черта подобного! Меня сбила с толку вторая кабина у твоего «Пэ-сорокового» и отсутствие кошака на фюзеляже! Ты тогда «перекрутил» меня на виражах, это была честная игра, поздравляю!
- Поздравления приняты...
Крепкое трансграничное американо-китайское рукопожатие и звон столкнувшихся в приятельском тосте бутылок были прерваны тирадой отборных испанских ругательств. Над пивной выставкой на столике вырос во весь свой почти двухметровый рост компаньеро Фидель Кастро с потухшей сигарой в зубах.
- Чино, тысяча чертей, когда я говорил: «выпей пива», я не имел в виду опустошение всех пивных запасов Мак-Аллена!
- Ага, имею честь представить вас, сеньоры… джентльмены, - невозмутимо, хоть и не совсем отчетливо произнес Джао Да. – Это мой компаньеро… просто Фидель, поборник счастья для несчастных. А это мой боевой друг мистер… «Текс», ковбой с крыльями вместо седла и пулеметами вместо «кольта».
- Парень, ты явно кубинец! – «Текс» Риордан проявил неожиданную проницательность при первом же взгляде на Фиделя.
- Впервые вижу янки, который разбирается в акцентах латинос, - процедил Кастро и стал раздраженно раскуривать сигару.
- Ни черта не понимаю в ваших акцентах, - признался Том Риордан. – Но даже последнему мальчишке в Мак-Аллене известно, что в отеле «Каса де Пальмас» окопался экс-президент Кубы Прио, и к нему потянулись клянчить денег кубинские беглецы с обеих Америк! Ну что, парень, подкинул тебе упрямый старикан пару баксов на сигары?
Неожиданное разоблачение заметно озадачило компаньеро Кастро, но следовало признать: самообладание у него было отменное. Он глубоко затянулся дымом и начал пускать аккуратные колечки. Затем мастерски выдул сквозь них тонкую струю и заметил недовольным голосом:
- Для того, что у других наций называется «тайной» или «секретом», на моей несчастной родине принято использовать выражение: «релахо кубано» . Однако я не знал, что существует идиоматически близкое выражение «релахо чино» … Так что на счет выполнения второй части нашего контракта, компаньеро Чино?
Джао Да решительно поднялся, завязал шарф, надел шлемофон и принялся тщательно застегивать ремешок летных очков.
- Все в силе, просто Фидель! – заявил он важно. – Я покажу, что даже пьяный летаю лучше, чем все трезвые идиоты…
- А я обеспечу вам почетный эскорт авиации США! – «Текс» встал следом, заметно пошатнулся, но мужественно устоял на ногах. – Давно мечтал побывать в стране сомбреро и прекрасных сеньорит, а еще почувствовать себя в шкуре воздушного нарушителя. Эй, красотка, - он решительно обернулся к немолодой барменше, взиравшей на все с профессиональным равнодушием. – Сохрани-ка мне оставшееся пиво, оно оплачено! Завтра, а скорее послезавтра, когда прилечу назад из мексиканской Рейносы , допью для прочищения мозгов… Чем я хуже русских пилотов, кровавый ад?!
Не так уж много лет спустя, Джао Да довелось познакомиться с официальной биографией вождя кубинской революции Фиделя Кастро. Китайский летчик хитровато улыбнулся, прочитав, что в сентябре 1956 года отважный революционер, чтобы получить деньги на борьбу от экс-президента Прио, проявил чудеса изобретательности и нелегально преодолел вплавь пограничную Рио-Браво-дель-Норте, а обратный переход границы совершил инкогнито, под видом мексиканского рабочего-поденщика с нефтяных приисков. Джао Да вспомнился бесшабашный каскад пьяных фигур высшего пилотажа, который закрутили над американо-мексиканской границей винтовые истребители уходящего поколения – Кертисс Р-40 «Томагавк» с пилотом Джао Да и пассажиром Фиделем Кастро, а также «Мустанг» Р-40 с американским пограничным ковбоем Томасом Риорданом по прозвищу «Текс»… Быть может, в памяти нашего героя ожили и сцены их не менее колоритных развлечений на мексиканской стороне, в которых потерялся счет ближайшего времени. Однако вставить это в официальную биографию вождя свободной Кубы было положительно невозможно.
***
Джао Да постепенно начал забывать о своем забавном пограничном приключении в кубинско-ковбойском стиле, обошедшемся ему в половину «гонорара за проезд». Брать с кубинского мечтателя Фиделя Кастро всю сумму после имевшего место на обратном пути «релахо кубано-чино-американо» китайский летчик постеснялся. Несомненно, такие люди, как Фидель, делают жизнь ярче. Они обладают бешеной энергией стремления к своей мечте и щедро делятся ею с теми, кто рядом. Однако собственного счастья на стремлении ко всеобщему не построишь, а вот сложить крылья (и голову) в процессе представляется весьма возможным. Так думал Джао Да, к которому в сорокалетнем возрасте пришла наконец разумная осторожность.
Но однажды мексиканские утренние газеты, которые Джао Да привык бегло просматривать примерно с тем же смешанным ощущением интереса и брезгливости, с которым он пил здешний пережженный кофе, принесли сенсационную новость об аресте полицией «банды опасных кубинских заговорщиков». Джао Да почти не удивился, увидев на первых полосах фотографию рослого молодого человека с аккуратными усиками и его еще более молодого товарища с упрямо наклоненной взлохмаченной головой. Это были ни кто иные, как Фидель Кастро Рус и аргентинский горе-медик Эрнесто Гевара, которого Джао Да прозвал: «Че»… На другом фото шеф федерального управления безопасности Мексики полковник Кастильо с довольной улыбкой демонстрировал захваченное у «либеральной кубинской группы» оружие – какие-то неубедительные охотничьи винтовки.
Борзописцы со вкусом смаковали подробности. Оказывается, Фидель и его сторонники занимались не только рассуждениями о всеобщем счастье и стрижкой когтей коту в гостях у «бабушки», но и подготовкой к вооруженной экспедиции на Кубу. Для этого они арендовали ранчо «Санта-Роса» у ветерана Гражданской войны в Испании полковника Байо, который обучал их тактике партизанской борьбы… Там заговорщиков и накрыла полиция, Фиделя же задержали прямо на улице в Мехико. Во всяком случае так писали газеты. Фидель, Че Гевара и еще два десятка их сторонников были схвачены по наводке «дружественных спецслужб Кубы», и газетчики не скрывали, что им грозит перспектива экстрадиции. Прочитав это, Джао Да погрузился в невеселые раздумья. Первое, что приходило в голову: нужно поскорее заправить самолет и смыться от греха подальше на один из «контрабандистских» аэродромов, пока кто-нибудь из арестованных кубинцев на наболтал полиции черте что о сотрудничестве с китайским летчиком (сразу вспомнят, что «сеньор Чино» служил у китайских коммунистов). Однако Джао Да прогнал мысль о бегстве как недостойную конфуцианца и буддиста, а также офицера и джентльмена. Молодым ребятам, заигравшимся в революцию, в случае выдачи на Кубу грозила смерть. Диктатор Батиста второй раз не станет сохранять жизнь Фиделю и его соратникам, доказавшим твердость в намерении попытаться свергнуть его. Джао Да был меньше всего склонен демонизировать «сильного человека  Кубы» Фульхенсио Батисту, респектабельного сибарита с самодовольной физиономией, увлеченного мечтами о превращении Кубы в «карибский Лас-Вегас» не меньше, чем Фидель всеобщим счастьем. Однако Батиста – прагматичный и жесткий политик, он смолоду взял власть своими руками и не намерен отдавать ее. Из чувства самосохранения «сержант Батиста» прикажет уничтожить молодых «смутьянов», дабы они не нарушали его спокойствия в уютном президентском кресле цветущего островка.
Можно было просто пить утренний кофе, читать газеты и ждать развития событий. Фидель, Че и человек двадцать молодых ребят проделают назначенный им путь. Однако карма Джао Да не даром переплелась с их кармой, и летчик видел в этом особый смысл; он всегда видел его, если так хотелось.
«Для того, чтобы восторжествовало зло, достаточно, чтобы добро пило дрянной кофе и ничего не делало!», - сказал себе Джао Да, без сожаления отставил кофейник и велел механику готовить «Крылатого кота» к полету.
- Куда летим на сей раз, сеньор Чино? – спросил любопытный мексиканец. – Снова в Техас, к гринго?
- Прямо в противоположном направлении. В Мехико. Работай, Луис, и поменьше задавай вопросов, я плачу тебе не за это!
Разумеется, слово китайского летчика с фиктивным паспортом и подозрительными источниками доходов весит немного. Но Джао Да знал тех, чья защита поможет Фиделю и его друзьям выйти на свободу. По крайней мере, он знал одного такого человека. Если только тот не пристрелит Джао Да раньше, чем он успеет что-то объяснить.
***
Диеего Мария де ла Консепсьон Хуан Непомусено Эстанислао де ла Ривера и Баррьентос, Акоста и Родригес (Джао Да никогда не понимал, как можно жить с таким именем), человек, которому принадлежали мировая слава художника, фрески в Национальном дворце Мексики, а также сердце несчастной Фриды Кало и еще сотен женщин, величественно восседал за обильным столом и меланхолично жевал. Судя по внушительной толщине знаменитого живописца и приверженца левых взглядов, завтрак у него гармонично перетекал в обед, а недоедание неимущих классов не вызывало потери аппетита. Однако нездоровый цвет одутловатого лица Риверы, на котором желтизна дряблых щек переходила в свинцовые набухшие мешки под глазами, не свидетельствовал ни о физическом здоровье, ни о душевном благополучии. Некогда этого большого человека поэт Пабло Неруда сравнил с «вершиной Анд». Сейчас вершина высилась одиноко, слишком гордая, чтобы замечать меньшие возвышенности, окутанная облаками собственных печалей и постепенно осыпающаяся.
В первую минуту Джао Да стало неловко, что он решился побеспокоить человека, переживающего тяжелую пору угасания . Однако, раз уж Диего Ривера согласился принять посетителя (у видного члена Мексиканской компартии были домашние слуги, включая дворецкого, доставившего визитку), надо было идти до конца.
- Здравствуйте, Чино, или как вас там, - сказал знаменитый художник желчно; Джао Да не удивился, будучи узнан и встретив в мутноватых глазах Риверы живое выражение неприязни. –