История китайского летчика. Часть 2

Если вы явились соболезновать мне об уходе Фриды Кало, то опоздали на два года. Кроме памяти этой великой женщины нас ничего не связывает. Если пришли просить денег – напрасный труд.
Все-таки эта «вершина Анд» ревнива, злопамятна и по-буржуазному мелочна, подумал Джао Да. Фраза про деньги была явным «неспортивным поведением». Диего Ривера не смог отказать себе в удовольствии мимоходом оскорбить бывшего соперника. Джао Да стоял перед трапезой мировой знаменитости в положении просителя, примерно на таком же расстоянии от стола, что и камердинер. Пилот и не рассчитывал на иной прием. Речь шла о двадцати трех жизнях молодых и не совсем пропащих людей, а не о рефлексиях постаревшего прославленного сердцееда.
- Не вижу смысла соболезновать о Фриде, - дерзко ответил летчик. – Она никуда не ушла из мира, только ее израненная телесная оболочка прекратила страдать. Я пришел, чтобы вы встали из-за этого стола и поступили как человек, которому не безразлично видеть, как в Мексике готовится расправа над двадцатью тремя молодыми кубинскими патриотами. Правда, среди них один аргентинец, и он довольно неприятный малый, но…
- Вы говорите о группе выскочки Фиделя Кастро? – пухлая волосатая рука Риверы не донесла до рта жареную куриную ножку. – Почему меня должна волновать их судьба? Они даже не коммунисты, а что-то среднее между социальными утопистами и революционными националистами. Их арестовали исключительно из-за фетишизирования ими заговорщических форм борьбы, что противоречит марксистко-ленинской стратегии !
Диего Ривера с раздражением швырнул куриную ножку обратно на тарелку, вытер жирные губы белоснежной салфеткой, отбросил и ее.
- Гори они в аду, этот Кастро и кто с ним, - искренне пожелал он кубинским бедолагам. – О них и так говорят на каждом перекрестке. Потом, может быть кубинцев еще отпустят… Почему я должен что-то делать для них?
- Например для того, чтобы на каждом перекрестке начали говорить о благородстве Диего Риверы, - осторожно заметил Джао Да.
 Скандальный художник-коммунист снова подобрал салфетку и принялся с подчеркнутой тщательностью вытирать руки. Покончив с этим, он поднял массивную, как у льва, голову и в упор посмотрел на Джао Да. По тому, что в повадке этого рыхлого обжоры вдруг появилось что-то львиное, дикая природная мощь, летчик понял: Ривера будет действовать. Художник-коммунист еще не до конца понял свой выбор, но уже принадлежит ему. Известного эпатажника уже ведет его карма, которая не раз бросала его в самые отчаянные авантюры.
- Но смогу ли я что-нибудь сделать, чтобы спасти этих несчастных? – с деланной неуверенностью спросил Диего Ривера. – Вам следовало обратиться к кому-нибудь из наших левых политиков. Например к экс-президенту Карденасу, или к Ломбардо Толедано  из ассоциации профсоюзов…  Я скромный служитель искусства.
- Вы – Диего Ривера, - Джао Да пустил в ход самый мощный из своих аргументов, который бросил на чашу весов Фиделя Кастро огромное честолюбие мексиканского гения. – Я не знаю здешних политиков, но их знаете вы. Там, где мое слово не будет услышано, ваше прозвучит как зов трубы!
- Хорошо, я вступаю в борьбу! – Диего Ривера поднялся с легкостью, какой Джао Да не ожидал от этого обрюзгшего больного тела. Сейчас в нем действительно было очень много от вырвавшегося из клетки льва, разжиревшего и постаревшего в сытой неволе, но все еще сильного и свирепого хищника.
Салфетка снова отлетела на стол, опрокинув по пути жалобно звякнувший фужер, но Ривера уже не обратил на это внимания.
- Эй, товарищ, выходной костюм и шляпу, - прикрикнул он на камердинера. Оказывается, он называл слуг «товарищами».
***
- Ола , Чино! – Фидель Кастро заметил Джао Да, едва выйдя из ворот тюрьмы, и приветливо помахал ему рукой. За месяц заключения кубинец заметно похудел и оброс мягкой кучерявой бородкой, но улыбка у него осталась прежняя, удивительно ясная и обаятельная.
Волна общественного негодования вольнолюбивых и вечно бунтующих мексиканцев, которых разозлил арест в их стране борцов за свободу по наводке иностранного тирана («сержанту Батисте» было теперь не избавиться от этого определения), вынесла на свободу Фиделя и его товарищей. Диего Ривера наслаждался новым витком популярности. Молва приписывала ему и еще нескольким левым деятелям главную заслугу в освобождении молодых кубинцев. Джао Да предпочитал скромно держаться в стороне. Ему было достаточно знать: он сделал то, что должен, или, как говорили в Новом свете, «оказался в нужное время в нужном месте и нашел нужного человека».
Они обнялись с Фиделем, как старые друзья. Хотя, почему как? Джао Да чувствовал причастность к жизни этого кубинца. Следом бросились с объятьями соратники Фиделя. Летчик узнал бородатого Камило Сьенфуэгоса и еще нескольких, кого видел на квартире у «бабушки»… Аргентинца Че Гевары среди них не было: ко всему прочему, у него оказались не в порядке въездные документы; сейчас он разбирался с новым обвинением, но более мягким. Остальных Джао Да не знал или не помнил. Латиноамериканцы вообще большие любители бурно проявлять эмоции, а кубинцы особенно. Что ж, ребят можно понять, подумал Джао Да, вместо маячившей за тюремной решеткой расстрельной команды Батисты, перед ними распахнули свои радужные горизонты жизнь и свобода.
Как были намерены распорядиться этими перспективами молодые кубинцы, стало известно очень скоро. Едва освободившись от объятий встречавших его у тюрьмы соратников и соратниц и стряхнув с себя ворох цветочных лепестков, Фидель Кастро потряс над головой алой розой, словно это было его оружие в вожделенной борьбе.
- Компаньерос, сегодня на Кубе только мы знаем, куда идем, и не зависим от последнего слова диктатора, - воскликнул он. – Со всей ответственностью заявляю: в этом в 1956 году мы будем или свободными, или превратимся в мучеников !
По ликующим крикам и рукоплесканиям соратников Фиделя Джао Да понял, что те расслышали только первую часть обещания своего вожака.
- Послушай, просто Фидель, - Джао Да воспользовался тем, как кубинцы бурно делились впечатлениями, и отвел Кастро в сторону. – Ты отдаешь себе отчет, что до конца года осталось несколько месяцев? Если ты вознамерился угробить себя и своих, этого вам должно хватить. Но, если собираешься за это время с двумя десятками людей свалить «сержанта Батисту», ты явно переоцениваешь свои силы!
- А ты недооцениваешь, - Фидель заметно злился, он уже считал Джао Да «своим». – У нашего «Движения 26 июля»  множество сторонников и революционных ячеек на Кубе, они готовы поддержать нас всеобщим восстанием… Здесь, в Мексике, до сотни подготовленных бойцов. Мой брат и помощник Рауль сумел спасти большую часть людей и склады оружия от ареста. Нам нужно всего лишь добраться на родину, и наша экспедиция станет тем «стартером», который запустит мощный мотор народного гнева!
- Фидель, а не лучше ли тебе организовать какую-нибудь сельскохозяйственную коммуну? У вас и ферма имеется, в газетах писали, - Джао Да предпринял смелую попытку перевести мысли кубинского революционера на другие рельсы.
Однако Фидель Кастро Рус был несгибаем.
- Не морочь мне голову, компаньеро Чино! – воскликнул он, приняв позу бронзового Цезаря (она могла не понравиться некоторым товарищам из-за сходства с известной римской статуей из кабинета Батисты). – Наш жребий брошен, остается только перейти Рубикон, вернее пересечь Мексиканский залив и Карибское море…
- Я знаю, тебе хватит сумасбродства предложить мне сделать на моем «Пэ-сороковом» сто рейсов на Кубу и обратно и перевезти туда сто твоих людей, - вздохнул Джао Да.
- Конечно нет! Пока я скучал в одиночке, я посчитал радиус действия твоего самолета, он не подходит! - горячо возразил Фидель. – К тому же у нас тяжелое оружие, пулеметы и базуки, боеприпасы, продовольствие, медикаменты… Я планирую арендовать тяжелую летающую лодку «Каталина», она берет на борт до нескольких десятков людей. Понадобятся всего четыре, может быть даже три рейса, чтобы доставить нашу экспедицию к берегам провинции Ориенте, где некогда ступил на родную землю апостол кубинской свободы Хосе Марти ! Ведь ты сможешь управлять «Каталиной», компаньеро Чино? Мы заплатим, у нас большие средства…
Джао Да посмотрел на кубинца с сожалением. В эту минуту его мучила мысль, правильно ли он поступил, вытащив этих ребят из-за решетки. Если мексиканские власти не выдали бы их Батисте, они, по крайней мере, остались бы живы. Джао Да, конечно же, не повезет никого из «фиделистов» (так они уже называли себя) по воздуху. Во-первых, Ориенте – самый удаленный от Мексики восточный край Кубы, перелет туда на тяжелогруженом гидросамолете сам по себе опасная затея. Во-вторых, никто не отменял фактора «сержанта Батисты». Диктатор очевидно не будет в восторге от таких гостей, а в кубинских ВВС имеются не новые, но вполне надежные истребители Рипаблик Р-47 «Тандерболт» в количестве эскадрильи или около того. И в третьих…
- Я никогда не летал на «Катилине», и не полечу, по крайней мере не в твоем предприятии, - сказал Джао Да. - Я не стану больше отговаривать тебя, просто Фидель. Это все равно, что пытаться переубедить религиозного фанатика. У того – вера, а у тебя – всеобщее счастье, свобода, что еще? Если у тебя есть деньги – найми для своей экспедиции десантное судно, пиратскую шхуну, еще какое-нибудь корыто… Так у твоих бедняг будет по крайней мере больше шансов добраться до Кубы, чтобы батистианцы закопали вас в твердой земле. А меня уволь. Я наемный пилот, а не твой «компаньеро». Я сам выбираю заказчиков, и не собираюсь участвовать в бессмысленном убийстве людей. Я, видишь ли, тоже мечтаю. Мечтаю о том времени, когда в небе будут летать ради жизни, а не ради смерти…
***
Вечером 25 ноября 1956 года над прибрежным городом Туспан в мексиканском штате Веракрус разыгралась шторм. Волны с гулким плеском бились о старый бетонный причал, сильно штормило даже в порту. Ветер косо укладывал на набережную капли дождя. Пузыри на грязных лужах, согласно народной примете, не обещали скорого прояснения. Рыбаки повытаскивали на берег свои жалкие посудины, густо облепленные с днища морской растительностью, а сами покуривали трубки в дешевых портовых кабаках и ворчали в бороды:
- Только сумасшедший выйдет в море в такую штормягу!
Именно на этот час вождь кубинского «Движения 26 июля», борец за социальную идиллию и непримиримый враг тиран Батисты Фидель Кастро назначил выход своей экспедиции в плавание на Кубу. Его люди ехали в Туспан на личных автомобилях, на рейсовых автобусах, с провожавшими их друзьями и девушками, по одному и группами. Они собирались долго, и отплытие в очередной раз задерживалось.
- Релахо кубано, - ругался сквозь зубы Фидель и раскуривал постоянно потухавшую сигару под капюшоном дождевика.
К счастью, портовая полиция, получившая накануне взятку, смотрела в тот день в другую сторону. Впрочем, даже будь местные стражи порядка сплошь неподкупны, в такую проклятую погоду они не высунули бы носа из участка – это Мексика, сеньоры и сеньориты!
Джао Да был уверен, что Фидель Кастро сильно обиделся на него при их прошлой встрече у ворот тюрьмы. Поэтому летчик