История китайского летчика. Часть 2

радикалов-акционеров и их главаря Фиделя Кастро». Сообщалось, что среди десятков убитых повстанцев опознан и Рауль Кастро…
- Проклятье, вот ты и доигрался в свою революцию, просто Фидель, - пробормотал Джао Да и мрачно посмотрел перед собою в грязный стол. – Бедные ребята… Бедные девчонки в Мехико…
Закончив, наконец, ремонт своего Кертисса Р-40, Джао Да нежно, но без сожаления простился с гостеприимной хозяйкой отеля, и оторвался от сухой и невезучей земли Гаити. Торопиться ему теперь было некуда. Тягостная перспектива встречи в Мехико с «подругами кубинской революции», потерявшими своих любимых, наполняла сердце тоской. Однако уже над Наветренным проливом летчик имел живую возможность убедиться, что дела у Батисты обстояли не так триумфально, как вещало радио. В кубинском воздушном пространстве дежурила пара «Тандерболтов» национальных ВВС. Заметив в воздухе самолет Джао Да, батистианские истребители довольно ловко выписали боевой разворот и пошли на пересекающихся с ним курсах, красноречиво выдворяя «чужака» из своего неба. Интересно, зачем такие предосторожности, если повстанцы якобы уничтожены, и диктатору нечего бояться?
До Мексики Джао Да вел свой самолет самым прямым курсом, насколько позволяли превратные очертания кубинского воздушного пространства. Пара «Тандерболтов» проводила его до самого Гуантанамо, не сближаясь, но и не позволяя оторваться. На радиопереговоры кубинские правительственные летчики не выходили.
В Мексике Джао Да был поражен и изумлен, застав вместо горя и отчаяния «подруг революции» и кубинских эмигрантов почти победное ликование.
- Фидель Кастро жив!! – экзальтированно восклицали молодые революционерки и заключали китайского «друга Кубы» в пылкие, но целомудренные объятия. – В горах Сьерра-Маэстро бьется сердце кубинской революции! Фидель и Рауль, Камилло и агрентинец Че, а с ними еще двенадцать наших ребят   ускользнули из капкана кровавой диктатуры и ушли в горы! Они подняли там знамя восстания! Родина или смерть!!!
- А что шестьдесят с лишним остальных? – осторожно спросил Джао Да.
- Пали, как герои, в борьбе за свободу…
Джао Да понимал: каждой из этих влюбленных женщин безумно хочется верить, что именно ее Хуан или Пепе оказался в числе двенадцати живых, а не тех, остальных…
- Похоже, ты не закончил играть в свою революцию, Фидель, и дело принимает серьезный оборот…
***
Последующие два года, 1957-й и 1958-й, Фидель Кастро и Джао Да продолжили играть в кубинскую революцию вместе. Фидель исполнял свою партию в живописных горах Сьерра-Маэстро на юге провинции Ориенте. Биллиардным полем китайского летчика стало воздушное пространство от побережья Мексики до Гаити, или небо над Островом свободы. Именно так стала называть Кубу в те годы пресса всего мира. Наверное, борьба за свободу, о которой любили рассуждать в клубах табачного дыма молодые романтики на эмигрантских квартирах, все-таки имела смысл!
Из Фиделя Алехандро Кастро Рус, мечтателя о всеобщем счастье из прокуренной гостиной и феерически неорганизованного типа, на удивление, получился довольно неплохой партизанский командир-практик. Джао Да отдавал себе отчет: «неплохой» по латиноамериканским меркам. В Китае или где-нибудь на Восточном фронте с таким легко справился бы любой карательный батальон; но в масштабах Кубы Фидель оказался что надо! В течение нескольких месяцев он сумел развернуть на основе своих «12 апостолов свободы» небольшой, но вполне годный к действиям Повстанческий отряд, худо-бедно наладить связи с городским подпольем «Движения 26 июля» и превратиться для «сержанта Батисты» из «песка в ботинке» в болезненный «геморрой в заднице».
Батистианские генералы регулярно «уничтожали» фиделистов на страницах газет и в радиовещании, но скоро их победным реляциям перестали верить даже сторонники режима. Правительственные солдаты, плохо обученные, скверно оплаченные и еще хуже мотивированные, вступали в бой почти исключительно когда на них нападали фиделисты. В остальное время бравые вояки, вместо того, чтобы мотаться по горам в поисках партизан, предпочитали пьянствовать в крестьянских бохио и флиртовать с молоденькими поселянками. Крестьяне, как всегда и везде, занимали мудрую позицию: когда приходили солдаты – восхваляли Батисту, а когда появлялись партизаны – славили Фиделя.
Между тем, бородатых партизан Фиделя на Кубе начали поддерживать не только радикальная молодежь и городская беднота, но даже вполне серьезные состоятельные люди, уставшие от душной многолетней атмосферы диктатуры Батисты и засилья его «близких» у власти. Среди последних был образованный землевладелец и производитель риса Убер Матос Бенитес , у которого имелись собственная «авиаонетка» и личная взлетно-посадочная полоса в живописном местечке Сьенагилья близ отрогов Сьерра-Маэстро. Именно эта грунтовая полоса среди зелени рисовых полей превращала компаньеро Матоса в незаменимого сторонника кубинской революции. У Джао Да, когда ему приходилось приземляться на нее с грузами для партизан Фиделя, она вызывала тихую ностальгию по полевым аэродромам Китая его молодости.
Китайскому летчику, по большому счету, не было дела до кубинской революции. Фидель Кастро импонировал ему своей истовой верой в идеалы человечности, которым и сам Джао Да был не совсем чужд, но больше – личным обаянием. Против Фульхенсио Батисты Джао Да не имел ничего личного. Да, диктатор был казнокрадом, демагогом и запятнал себя расправами над политическими противниками, но числились за ним и благородные поступки. Земля носила и многократно худших тиранов.
Джао Да испытывал необходимость принадлежать какому-то делу, быть нужным людям, приносить им на крыльях своего самолета добро и надежду. С годами эта потребность обострилась. К тому же он чувствовал себя обязанным кубинским эмигрантам в Мехико и особенно милым и отважным «подругам революции» - если бы не их перевод в банк Порт-о-Пренса, изнывать бы им с «Крылатым котом» до сих пор в знойных объятиях Гаити! «Наверное, мне рано стареть», - подумал летчик, и перешел в отвесное пикирование в кубинскую авантюру.
Справедливости ради следовало признать: Джао Да со своим верным Кертиссом Р-40 «Томагавк» не один поддерживал «небесную дорогу жизни», как несколько пафосно называли партизаны Фиделя Кастро свое снабжение по воздуху. Несколько летчиков, сочувствовавших кубинской революции, тайно перелетали на остров из соседних стран и привозили Повстанческому отряду медикаменты для госпиталя (в том числе новый ингалятор для астматика Че), оборудование для нелегальной радиостанции «Радио ребельде», и даже такие необходимые в партизанской жизни вещи, как брезентовые гамаки. Снабжать повстанцев по воздуху зачастую было проще, чем везти тайные грузы по перекрытым постами войск и полиции дорогам Кубы. Свои первые крупнокалиберные пулеметы, взамен утопленных при высадке с «Бабули», партизаны также получили по воздуху, трудами Убера Матоса. Джао Да возил из Мексики собранные тамошними сторонниками «Движения» Фиделя грузы чаще, чем остальные пилоты-«фрилансеры», но брать на борт «Крылатого кота» оружие он категорически отказался. Он не собирался вооружать одних кубинских парней для того, чтобы они убивали других кубинских парней. Зато китайский летчик никогда не забывал прибавить к своему грузу коробку сигар «Портагос» для вожака кубинских партизан; «Команданте просил высказать вам свою благодарность, сеньор Чино», - неизменно передавал ему потом Убер Матос. На обратный путь в пассажирскую кабину «Крылатого кота» летчик брал раненого или больного партизана, нуждавшегося в лечении на континенте, или курьера, летевшего с поручением к товарищам в эмиграции.
Чтобы избегать воздушных патрулей кубинских правительственных ВВС, которые периодически перехватывали кого-то из «воздушных фрилансеров» , Джао Да разработал собственную тактику полетов на Остров свободы. Его самолет теперь нес серо-голубую маскировочную окраску «под волны Карибского моря», лично разработанную летчиком не без влияния живописи Фриды Кало и Диего Риверы. Взлетая с одного из мексиканских аэродромов в штате Юкатан, Джао Да сразу за береговой линией прижимался к воде и шел на минимально безопасной высоте по кромке кубинского воздушного пространства. Это требовало большого напряжения внимания. Из кабины было видно только волны, приходилось ориентироваться исключительно по приборам и ни на миг не ослаблять контроль за авиагоризонтом и высотомером, чтобы случайно не «приводниться». Однако «бреющий волны» Кертисс Р-40 был невидим как для батистианских береговых и военно-морских постов ПВО, наводивших истребители, так и для британских радаров на Ямайке и Каймановых островах, в отношении которых имелись серьезные подозрения о сотрудничестве с режимом бывшего кубинского сержанта. Непосредственно над побережьем Ориенте Джао Да делал внезапный «прыжок», набирая высоту, чтобы «перескочить» горы, затем снова снижался и сразу уходил по глиссаде на посадку. Это был самый опасный момент полета: можно было нарваться на визуальный контакт с самолетами правительственных ВВС, выискивавших партизан над горами или штурмовавших их лагеря (обычно воображаемые) с воздуха. Заметив в небе толстые тупоносые «Тандерболты» или длиннокрылые двухмоторные В-26, Джао Да сразу прекращал выполнение задания, чтобы не демаскировать партизан, и начинал уходить в направление Наветренного пролива и Гаити.
Несколько раз правительственные истребители бросались преследовать его, и приходилось уклоняться с маневрированием. Летные характеристики у Рипаблик Р-47 «Тандерболт», выпущенного авиапромом США в серию много позднее, чем устаревший Кертисс «Тамогавк», были заметно лучше: выше максимальная скорость, посолиднее скороподъемность за счет более мощного «движка» и характерной «Рипабликовской» формы крыльев. Однако все-таки грузный «Корсар» был гораздо тяжелее, отставал на крейсерской скорости, хуже маневрировал и вообще являлся «истребителем с характером бомбардировщика». В этом он уступал «истребителю по крови» Кертиссу Р-40 настолько же, насколько не имевшие боевого опыта батистианские пилоты уступали старому бойцу неба Джао Да. Китайский летчик знал такие приемы пилотирования и выхода из-под атаки, которые положительно ставили его необстрелянных преследователей в тупик. Даже выполнить классическую полубочку с уклонением, как правило, бывало достаточно, чтобы зашедший в хвост для стрельбы «Тандерболт» потерял цель. После этого Джао Да не мог отказать себе в удовольствии самому зайти в хвост противнику и мстительно «расстрелять» его из пальца: «Тра-та-та-та! Ты сбит!». Оружия «Крылатый кот» по-прежнему не нес, но пилоты режима этого не знали и начинали уклоняться, заученно «падая» в пикирование. Это получалось у них неплохо, но давало Джао Да необходимую фору для не совсем героического, но спасительного бегства из кубинского воздушного пространства. Над Наветренным проливом он набирал высоту и вел свой самолет на Гаити.
Там у китайского летчика имелась запасная база, представленная давним