История китайского летчика. Часть 2

жест, живо напомнивший Джао Да маневр, которым выходили из-под атаки батистианские истребители. – Комплименты это формула вежливости. После того, как его превосходительство президент Батиста исключительно для прекращения кровопролития великодушно подарил Кастро Рус власть на Кубе, он вправе рассчитывать на ответный жест доброй воли…
«Ого, вот и пошла секретная дипломатия», - заинтригованно подумал Джао Да, а вслух сказал почтительно:
- Я весь внимание, сеньоры, и сделаю все, что в моих силах.
- Покидая свою возлюбленную Кубу, его превосходительство был слишком озабочен размещением в самолетах всех своих родных и близких, а также некоторых материальных средств для их обеспечения, - важно заговорил офицер. – Поэтому остались забытыми несколько безделиц. Они не представляют государственной важности, однако дороги президенту Батисте как напоминание о счастливых днях. Его превосходительство готов просить Кастро послать эти предметы в его новую резиденцию в Санто-Доминго. Президент Батиста уверен, что вы, как честный офицер и известный воздушный перевозчик, организуете их доставку…
- О каких сувенирах былой жизни идет речь? – осведомился Джао Да, изо всех сил скрывая издевательскую улыбку, как всегда при встрече с человеческой мелочностью и скаредностью. – Надеюсь, это старомодный сержантский мундир Батисты из пыльного шкафа?
- Вы почти угадали, майор! – воскликнул офицер. – Его превосходительство президент не чувствует себя спокойно в новой резиденции без своего позолоченного телефона, по которому он привык отдавать распоряжения, а также без важнейшего предмета его спальни… Серебрянного судна для неких потребностей. Эти вещи дороги его превосходительству как память, они были подарены его личным другом Меером Лански.  Если вы не знали, майор Чино, мистер Лански  - богатейший американский предприниматель, авторитетнейший человек…
- Я знаю, кто такой Меер Лански, - не скрывая раздражения, оборвал многословного адъютанта Батисты (должность определялась безошибочно) Джао Да. – Мне рассказывал о нем в Алькатрасе мой личный друг, Джордж Келли Барнс, известный как «Пулемет», к сожалению, ныне покойный… Он характеризовал этого человека несколько иначе, как вора и убийцу. Такие друзья не делают Батисте чести. У вас все, сеньоры?
Старший из батистианцев сухо кивнул. Младший переминался с ноги на ногу и прятал взгляд; очевидно, ему было стыдно участвовать в этом фарсе.
- Я передам Фиделю Кастро просьбу Фульхенсио Батисты, - Джао Да поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Я сделаю это потому, что мне свойственно испытывать к проигравшему жалость. Но, кажется, теперь я понимаю, почему ваш патрон проиграл…
- Это не вашего ума дело, майор! – отрезал старший адъютант. – Летите к Кастро. Ваши услуги хорошо оплатят. По возвращению вы найдете нас в лучшем отеле Порт-о-Пренса. Вы сами не хотите поменять на него этот сарай? Его превосходительство платит за все…
- Благодарю, - сдержанно кивнул Джао Да и улыбнулся своей гаитянской подруге за стойкой. – Я предпочитаю останавливаться там, где мне рады.
Она ответила по-негритянски ослепительной улыбкой.
***
8 января 1959 года Гавана принимала триумф Фиделя Кастро. С автоколонной Повстанческой армии вождь кубинской революции прошел по своему острову, который поэты сравнивали с зеленым кайманом, лениво нежащимся вреди серебристой глади моря. На каждом шагу армия обрастала новыми бойцами. Бои с батистианцами повсеместно прекратились, теперь записаться в герои революции можно было без риска для жизни. В кубинской столице уже хозяйничал аргентинец Че Гевара со своим отрядом, к прибытию «кабальо Фиделя» набивая камеры столичной крепости и тюрьмы «Сан-Карлос-де-ла-Кабанья» сторонниками бежавшего диктатора.
Впервые совсем не опасаясь батистианских истребителей, Джао Да пролетел вдоль всего Острова свободы и снизился над приближавшейся к столице колонной победителей. Он прошел ее из конца в конец, покачивая крыльями людям, с которыми на очередном переходе жизни его сблизила карма, и с которыми вскоре предстояло расставание.
Внизу, растянувшись по шоссе, обгоняя друг друга и сталкиваясь бамперами, без всякого ордера ехали защитные армейские джипы, помятые фермерские грузовички, длинные открытые лимузины ярких цветов из «трофеев революции» (кубинцы очень любят дорогие и разноцветные машины), мотоциклисты и велосипедисты. В середине колонны внушительно следовал захваченный в Санта-Кларе танк «Шерман». Боевую машину, по слухам, оседлал сам Фидель Кастро. Бойцы гроздьями висели на автомобилях, всюду развивались флаги Кубы и красно-черные знамена «Движения 26 июля». Узнав самолет «компаньеро Чино», люди радостно приветствовали его. В то же время другие открывали хаотический огонь из винтовок и пистолет-пулеметов, полагая, что их атакует вражеский истребитель. Словом, на земле творилось подлинное «релахо кубано», «кубинское раздолбайство».
Получив несколько незначительных пробоин от «дружественного огня», Джао Да предусмотрительно набрал высоту и направил свой Кертисс Р-40 «Томагавк» в сторону международного аэропорта Гаваны «Хосе Марти». Принимавший множество туристических рейсов из США, воздушный порт кубинской столицы буйно расцвел в годы правления Батисты на месте скромного аэродрома «Гвавна-Колумбия». Он считался одним из лучших региональных аэропортов в Латинской Америке. Садиться на Кубе в таких благоприятных условиях Джао Да предстояло впервые.
Но китайский летчик недооценил революционный порыв кубинского народа. Все полосы «Хосе Марти» были густо заставлены частными легкомоторными самолетами и военными бортами Повстанческой армии, с которыми мирно соседствовали истребители, бомбардировщики и транспортники бывшей правительственной авиации. Встречать Фиделя Кастро в Гавану прилетело все, что на Кубе имело крылья и мотор. Покружив некоторое время в поисках места для приземления, Джао Да в итоге положился на не раз доказанную прочность своего Р-40 и зашел на буйно заросшее зеленью старое грунтовое летное поле «Ранчо Бойерос».
Охранявшие аэропорт «милисианос», т.е. ополченцы, созданные из разнородной революционной публики вместо попрятавшейся полиции, были счастливы подвезти «компаньеро пилота Чино» до столицы на своем автомобиле. Впрочем, Джао Да показалось, что они больше обрадовались перспективе смыться со скучного поста и увидеть въезд Фиделя.
Гавана поражала резкой сменой лиц. Пригороды, которые занимали нищенские хижины-бохио, где роль дверей часто выполняла прибитая на косяки тряпка, а вместо канализации было принято использовать улицу, вдруг обрывались вычурной и узнаваемой по всему континенту испанской колониальной архитектурой и современными виллами с тенистыми садами и бассейнами. А ближе к одетому камнем побережью Мексиканского залива высились во всей североамериканской красе фешенебельные отели, казино и клубы, где туристы из США год за годом оставляли свои отпускные накопления. Следовало отдать должное владельцу золотого телефона «сержанту Батисте»: построено было со вкусом, и технология извлечения «американ долларз» из кармана «гринго» продумана до мелочей… Но дальше что-то явно пошло не так, иначе у Фиделя не осталось бы шансов!
Джао Да заплутался в шумной, многоцветной, пляшущей и поющей, пахнущей женскими духами, потом и ромом толпе гаванцев и опоздал к вступлению колонны Фиделя Кастро в город. Поэтому предоставим слово очевидцу, который описал это знаменательное событие в подлинно кубинском стиле: «Наконец показалась колонна, получившая имя «Хосе Марти». Сразу же раздались аплодисменты в честь женщин-партизанок, ехавших в первой машине, через несколько мгновений показался трофейный танк. На нем стоял Фидель Кастро, придерживавший своего четырехлетнего сынишку, Фиделито, которого он не видел уже более двух лет. Под звуки громогласной овации на танк падал ливень цветов. Фидель галантно целовал пойманные цветки и возвращал их женщинам из первых рядов, стоявших возле дороги… Народ, который уже знал о его героизме и высоком чувстве самопожертвования, теперь получил возможность убедиться в другом его человеческом качестве – в скромности. Повсюду были слышны комментарии по поводу его простоты и человечности… Колонна была остановлена встречающими, и ехавшим в ней партизанам была устроена получасовая овация».
Джао Да отыскал Фиделя только вечером в ресторане блестящего отеля «Гавана Хилтон». Вождь кубинской революции, отнюдь не выглядевший утомленным после многочасовых выступлений перед жителями Гаваны, с аппетитом поедал толстый бифштекс. Не успевшие сбежать туристы попрятались по своим номерам. За столиками ресторана, на бархатных дивана и просто на полу расположились несколько десятков вооруженных до зубов бородачей в защитном обмундировании с красно-черными нашивками и повязками «Движения 26 июля». Они жадно курили и смотрели на своего «команданте» голодными глазами, но революционные бифштексы здесь полагались только Фиделю. Среди бойцов были несколько молодых женщин, тоже с оружием и в повстанческом снаряжении. Увидев Джао Да, две или три из них радостно поприветствовали его – то были «подруги революции», возвратившиеся из Мексики на родину и отыскавшие своих прежних или новых возлюбленных в рядах партизан.
Напротив Фиделя расположился аргентинец Че со стаканом коктейля в одной руке и ингалятором в другой, весь заросший неопрятной клочковатой бородой и взлохмаченной шевелюрой. Сбоку пристроился какой-то очкарик интеллигентного вида и с интересом слушал разглагольствования обоих «команданте», периодически делая заметки в блокноте.
- Ола, компаньеро Чино! – воскликнул Фидель Кастро Рус с набитым ртом, заметив китайского летчика. – Ты опоздал, я уже назначил командующего революционными ВВС!
- Мне и не надо, - ехидно улыбнулся Джао Да. – «Сержант Батиста» предложил мне пост министра авиации в кубинском правительстве в изгнании, если я привезу ему золотой телефон и любимый ночной горшок!
Фидель захохотал так, что чуть не подавился. Че посмотрел на Джао Да с нескрываемой неприязнью, но тоже криво усмехнулся. Они оценили его шутку. Один лишь очкарик с блокнотом озабоченно уставился на летчика и спросил:
  - Батиста формирует эмигрантский кабинет?
- Успокойтесь, компаньеро Альенде, этот китайский пилот известный шутник, - процедил Че Гевара, а Фидель хлопнул очкарика по плечу так, что тот чуть не слетел со стула, и пророкотал:
- Знакомься, Чино, перед тобой доктор Сальвадор Альенде , чилийский политик близких нам взглядов. Будь я проклят, если он не станет революционным президентом Чили!
От этих слов чилиец честолюбиво блеснул очками, он был амбициозен.
- Кстати о революционных президентах, - деликатно заметил Джао Да. – Тебя, Просто Фидель, уже можно поздравить со вступлением в должность?
- Нет, президентом мы назначили Мануэля Уррутию, это… один тип, - легкомысленно отмахнулся Кастро Рус. – Я остаюсь главнокомандующий Повстанческими вооруженными силами…
- Главнокомандующим? – переспросил Джао Да, впервые совсем не понимая этого человека. – Но