История китайского летчика. Часть 2

бывшем военном аэродроме близ Ливерпуля (со времен знаменитой «битвы за Англию» Второй мировой войны Великобританию покрывала густая сеть неплохих летных полей) и уладив необходимые формальности, Джао Да переоделся в классический костюм и отправился с визитом в поместье Кукер-холл. Родовое гнездо сэра Джона представляло собою непоколебимый, как скалы Дувра, образчик английского духа. Красивое здание в викторианском стиле, напоминавшее нечто среднее между феодальным замком и семейным домом, стояло в глубине ухоженного английского парка. Перед его фасадом располагался бархатный густо-зеленый газон, который являл собой воплощение безупречности, но наемный работяга в кепке все равно усердно стриг его. По безукоризненно ровной дорожке из мелкого гравия навстречу Джао Да не выбежал, а с достоинством вышел рыжий ирландский сеттер. Пес с истинным чувством собственного достоинства обнюхал брюки летчика и сдержанно изрек:
  - Ав. Ав.
- Мне тоже приятно познакомиться, - вежливо приподнял шляпу Джао Да, однако на этом хваленая английская галантность оказалась исчерпана.
- Пошел прочь, Барни, пока не подцепил какую-нибудь заразу от узкоглазого! – рявкнул сочный раскатистый бас, и пес послушно ретировался.
К Джао Да, переваливаясь с боку на бок, шустро приближался плечистый джентльмен со свирепой физиономией и седыми бакенбардами, напоминавший тоже пса, но другой породы – бульдога. Он был одет в старомодный черный костюм с белым виндзорским воротничком, а в руке держал трость с массивным набалдашником, занесенную угрожающим жестом.
- Убирайся отсюда, желтая обезьяна, - орал он. – В этом добром христианском поместье не нанимают на работу вшивых «кули»! Проваливай!!
Джао Да печально усмехнулся. Сколько раз в «свободной» Америке ему приходилось выслушивать нечто подобное из-за своей азиатской внешности. Оказывается, и в «цивилизованной» Европе дела обстояли не лучше. Летчик уже привык к напыщенному чванству «белых аборигенов» и разработал собственную тактику противостояния.
- Вы здешний дворецкий, любезный? – ледяным тоном спросил он, осадив ретивого человека-бульдога взглядом. – Вот моя визитная карточка. Я майор авиации Джао Да, кругосветный путешественник и друг сэра Джона Гринвелла. Доложите обо мне леди Вере Кукер.
- Я Пирбрайт, управляющий, - недовольно буркнул горластый служитель, его манеры не стали дружелюбней, но карточку он взял. – Не убежден, что вас примут, мистер.
Приниженное обращение «мистер» вместо «сэр» от слуги в набитом условностями английском обществе показалось бы оскорбительным, но Джао Да привык мыслить шире, чем жители Старого Света.
Тем не менее, гостя принял сам хозяин Куекр-холла, каковым по вековой английской традиии являлся старший мужчина в семействе. Престарелый отец мореплавателя сэра Джона Гринвилла звался сэр Джулиан, он был отставной адмирал, водивший по морям британские крейсера в Первую мировую войну. Старый лорд сидел в кресле-каталке, по пояс укрытый клетчатым шотландским пледом, несмотря на теплый день. Он едва слушал гостя, его мысли витали где-то очень далеко. Старая леди Кукер, его супруга и мать Джона, разливала чай, очень строгая и очень чопорная, как подлинная английская аристократка. Жена английского друга, леди Вера, на правах представительницы младшего поколения семейства Кукеров, появилась попозже, однако в ней Джао Да сразу увидел человека, на котором безраздельно держался консервативный и сложный мирок поместья. Даже наглый дворецкий Пирбрайт при виде этой женщины подтянул брюхо и перестал бурчать, что «китаец сейчас что-нибудь испортит в доме».
Леди Вера, высокая и худощавая блондинка средних лет, была несомненно красива, даже очень красива, но той холодной и высокомерной красотой типичной англичанки, которую Вальтер Скотт сравнил с красотой мраморной статуи. В жесткой складке ее тонких губ, в прямом и остром взгляде очень светлых глаз было что-то мужское. Она говорила мало, негромко и крайне веско. В ее речах звучали разум, четкий расчет и глубокое чувство ответственности. Такова была идеальная жена английского моряка. На такую муж мог оставить семью, дом и хозяйство, пускаясь по воле волн и ветров. Своего супруга она называла исключительно «сэр Джон»; чувствовалось, что в основе их семьи лежит скорее подлинное взаимоуважение и договор двух равных сильных людей, нежели любовная страсть. Плод этой любви, дочка Джейн, уже подросток, училась сейчас в одной из престижных женских школ с пансионом.
Леди Вера показала Джао Да большую фотографию в строгой раме – на ней густобородый и загорелый сэр Джон Кукер, облаченный в форму морского офицера Ее Величества, улыбаясь, обнимал двух подчеркнуто серьезных белолицых блондинок в строгих платьях – взрослую и совсем юную, жену и дочь. На другой фотографии, сделанной английским корреспондентом на Африканском Роге и недавно переданной семье, сэр Джон предстал в шортах и пробковом шлеме, на котором сидел ослепительно-белый попугай. Он был заснят вместе с дюжиной других бородачей пиратского вида на фоне деревянного парусного корабля, словно сошедшего с барельефов эпохи Древнего Мира.
- Это мой супруг и его экипаж, - со спокойной гордостью сказала леди Вера. – Их кругосветный переход близится к завершению. Я надеюсь скоро приветствовать сэра Джона в нашем родовом поместье.
- Почту за честь быть рядом, когда мой дорогой друг вернется к вам, - сказал Джао Да; в этом окружении он невольно усвоил правила светского этикета и чувствовал себя неловко, что одет в советский шерстяной костюм, а не в уместную на дневном приеме визитку.
***
Втреча воздушного и морского путешественников так и не состоялась. Шторма, разыгравшиеся возле Канарских островов, жестоко потрепали и отогнали утлое деревянное судно сэра Джона Кукера обратно к африканскому Кабо-Верде. Дорога домой затянулась для капитана Кукера еще на несколько месяцев. За это время Джао Да покинул Англию, ведь теперь, продолжая свой кругосветный перелет, он тоже торопился домой.
Тем не менее, каким бы кратковременным не было пребывание китайского летчика в Туманном Альбионе, оно принесло ему несколько полезных открытий. Первое из них состояло в том, что англичане – непревзойденные мастера заваривать черный, или, как говорят в Азии, «красный» чай, точно так же, как зеленый чай лучше всего заваривают соотечественники Джао Да. Второе открытие вытекало из первого, подобно струйке чая из фарфорового носика чайника. За чаем англичане способны часами поддерживать светскую беседу совершенно ни о чем, даже не касаясь таких острых тем, как политика, футбол или взаимоотношение наций. Хотя при этом британцы и умельцы плести политические интриги, и родоначальники футбола, и создатели многонациональной империи… которая благополучно развалилась. Убедиться во всех этих качествах англичан Джао Да представилась возможность во время визитов в дома нескольких аристократических семейств, с которыми состояли в родстве родители лорда Кукера, в качестве экзотического гостя. Точно такие же разговоры вели за точно таким же чаем и родственники жены английского друга, леди Веры, урожденной Дейримпл. Она оказалась вовсе не дворянкой по праву рождения: ее отец всю жизнь проработал мелким клерком в Ливерпульском порту. Там когда-то юная Вера и встретилась впервые с лейтенантом Королевского флота Джоном Гринвиллом Кукером.
Сшитый по мерке смокинг и завязанный виндзорским узлом галстук, привычка пить чай в пять часов пополудни, умение держать крикетную клюшку и поддерживать вежливую болтовню с дамами делали «настоящего английского джентльмена» из кого угодно. Самым компанейским парнем во всей этой компании родовитых (и не очень) чаехлебов Джао Да показался герцог Эдинбургский Филипп Маунтбаттен, муж «правящей, но не управляющей» королевы Елизаветы II. Джао Да встретился с ним на одном из великосветских «файф-о-клоков». Моложавый, подтянутый и спортивный, прин-консорт Великобритании был профессиональным военным моряком, участником Второй мировой войны. Он оказался боевым товарищем не только сэра Джона Кукера, но и отчасти самого Джао Да. В последние годы «большой войны» герцог служил первым помощником на эсминце «Вэлп», участвовал в боях с японцами на Тихом океане и присутствовал в Токийском заливе при подписании акта о капитуляции Японии. После обязательных при встрече ветеранов воспоминаний, герцог Эдинбургский по-приятельски предложил Джао Да сыграть в футбол с ним и группой молодых аристократов. «Крикет не волнует мне кровь!» - признался он. Матч вскоре состоялся, и Джао Да, гоняя мяч, с радостью вспомнил юность и футбольные поединки между эскадрильями 4-й истребительной авиагруппы прямо на летном поле в перерывах между полетами… Теперь раненая в Корее нога уже не позволяла двигаться с прежним проворством. Команда герцога Эдинбургского проиграла, но все остались довольны матчем и друг другом. «Спасибо за отличный спорт!», - сказал «главный муж» Соединенного королевства китайскому летчику, прощаясь. Прошло много лет, и на досужие вопросы, знаком ли Джао Да с британским принцем-консортом, он неизменно отвечал: «Я знаком с герцогом Эдинбургским, а с Филиппом Маунтбаттеном мы играли в одной команде!»
Однако прежде, чем Джао Да удалось воплотить в жизнь план завершения воздушного кругосветного путешествия, у него состоялось в Англии еще одно знакомство, о котором его потом выспрашивали во много раз чаще.
Джао Да осматривал свой Кертисс Р-40, отдыхавший на аэродроме близ Ливерпуля, когда к нему подошли четверо юных длинноволосых англичан, одетых как денди, но державшихся слишком живо и непринужденно для скучных «proper gentlemen» . Джао Да с первого взгляда узнавал людей такого типа по особому выражению непринужденной легкости и стремления к совершенству, которое сквозило в каждом их взгляде, каждом движении. Таковы были те, кто жил ради воплощения красоты и смело переходил пределы. Джао Да сам был таков, но искал гармонии в полете, а эти молодые чудаки больше походили на людей искусства, музыкантов или художников, только начинающих свой путь. Возможно, на нем их ждала слава, возможно – безвестность, но их стремление сейчас было прекрасно.
- Забавный у тебя летающий жук, приятель, - сказал один из молодых чудаков, словно был знаком с Джао Да уже давно; слегка прищурив близорукие карие глаза, он с интересом рассматривал самолет китайского летчика.
- Я называю свой самолет «Крылатым котом», это мой личный герб и очень давняя история, - в тон ему ответил Джао Да, указав на красочную эмблему на фюзеляже. – Но твое название – «жук», «битл» по-английски, мне тоже нравится. А как зовут тебя и твоих друзей?
- Я Джонни, - парень приветливо кивнул красивой головой с копной темно-рыжеватых волос. – Это Пол, это Джордж и Пит, а есть еще Стюарт, но он сегодня не пришел . Мы с парнями лабаем рон-н-ролл, но можем и блюз, и джаз, и даже старую эстраду для папиков… В газетах писали, что ты недавно встречался с «королем Элвисом», а мы, значит, наследные принцы музыки в стиле рок. Его американское величество вышел в тираж, и публика скоро коронует нас!
Остальные трое