История китайского летчика. Часть 2

человеку не надо было стремиться к прекрасному, задумываться о смысле жизни и составлять собственное мнение. Достаточно было повернуть переключатель, и телевизор погружал своего адепта в уютный самодостаточный мирок.
Критически покачав головой и в очередной раз убедившись, как управляемо сообщество людей, Джао Да предпочел заняться устройством жизни на новом месте. Кругосветное путешествие по воздуху принесло ему определенную известность, но совершенно исчерпало финансовые резервы. Теперь Джао Да стал женатым человеком, ему надлежало думать о бюджете  семьи. Софи была самостоятельной и сильной женщиной, но Джао Да не хотел возвращаться в ее дом в качестве свалившегося с неба крылатого нахлебника. Подобно многим увлеченным настоящим делом и влюбленным в свою мечту людям, он не заметил когда-то, как юность сменилась молодостью, а молодость – зрелостью. Теперь, достигнув сорока пяти лет, предстояло наконец «повзрослеть»…
Завершив формальности по продаже «Сандерленда» и потратив жалкий остаток капитала на сборку и приведение в порядок своего самолета, Джао Да в который раз открыл новую страницу книги жизни, на которой предстояло написать иероглифы событий. В Канаде было сильно влияние франкоязычной общины, выходы из Франции некогда появились на этих лесистых берегах первыми из европейцев. Несмотря на то, что большинство местных французов никогда не бывали на исторической родине, чувства родства с нею и особенностей галльского характера они не теряли. Джао Да, как человек, женатый на настоящей француженке из Франции, был для них почти «своим». Нашлись деловые люди, говорившие на языке Вальтера и Руссо, которые с удовольствием воспользовались профессиональными навыками опытного пилота с репутацией отчаянного храбреца и честного человека. Около года Джао Да проработал, доставляя срочные грузы и важных пассажиров в труднодоступные арктические районы Канады. В зависимости от миссии, он менял свой Кертисс Р-40 на безотказный Дуглас «Дакоту» или на гидросамолет, а шасси – на лыжи или поплавки. Эмблему «Крылатого кота» теперь знали и радостно приветствовали жители суровых районов Юкона, Канадских Северо-Западных территорий, Нунавута и островов Канадского Арктического архипелага. Эскимосы и инуиты, увидев в азиатских чертах Джао Да родство с собственными, даже сочинили о нем песню. Они называли летчика «сыном всполохов северного сияния от общих предков» – здесь вообще легко смешивали реальность с легендой. Некоторые биографы нашего героя полагают, что именно в байках коренных народов Арктики берет истоки история о том, как, работая на научно-исследовательскую полярную экспедицию, Джао Да пролетел на своем верном Кертиссе Р-40 над Северным полюсом и сбросил на эту «макушку земли» вымпел с изображением «Крылатого кота». Другие полагают, что все доподлинно было так, только Джао Да воспользовался более подходящим канадским Дэ Хэвиллендом DHC-2 «Бивером», созданным специально для работы в сложных условиях неосвоенных районов. Сам Джао Да, когда его спрашивали об арктической экспедиции, только улыбался своей немного лукавой улыбкой и рассказывал, как однажды в августе 1961 года над Северным магнитным полюсом вертикальное магнитное поле вывело из стоя все навигационное оборудование на борту. Однако Джао Да не пал духом, он набрал высоту и пробил слой облаков. Он знал, что в августовскую пору особенно ярко сияют звезды Южной Короны, по которым можно найти путь. Но день был далек от заката, и звезд еще не было видно. И вдруг над горизонтом среди ясного неба вспыхнуло созвездие дивной красоты, затем еще и еще. Очарованный зрелищем, Джао Да направил туда свой самолет, словно герой Антуана де Сент-Экзюпери. Оказалось, что это устроили салют советские полярные летчики, которые отмечали День Воздушного флота СССР. Джао Да приземлился на взлетную полосу советской арктической станции, и радушные хозяева сразу пригласили его к праздничному столу. Советские авиаторы прекрасно знали китайского летчика и тоже считали «своим».
«Как говорил один из древних и мудрых, звезды всегда укажут путь, если ты хочешь их видеть, даже среди дня», - обычно завершал эту историю Джао Да. Скептики могут возразить, что этот афоризм китайский летчик придумал сам.
***
Когда завершился контракт на работу в Арктике, Джао Да отремонтировал и переоснастил свой незаменимый Кертисс Р-40 «Томагавк» на авиационном заводе канадского авиапроизводителя Дэ Хэвилленд в Дуансвью и лично обновил на фюзеляже красочную эмблему «Крылатого кота». Он пустился в обратный путь через Атлантический океан, чтобы воссоединиться со своей возлюбленной супругой Софи во Франции, а заодно доказать, что замкнутый круг вокруг Земного шара по силам его самолету. Из Канады летчик взял курс на аэродром Кангерлуссуак на Гренландии. Выговорить такое название было довольно проблематично, поэтому при радиообмене с тамошним диспетчером пришлось зачитывать его по бумажке. Оттуда дозаправленный и отдохнувший «Крылатый кот» «перепрыгнул» в Исландию.
- На этот раз я лечу один, и могу заверить добрых исландцев, что дебоша не случится! – с иронией сказал Джао Да местному чиновнику в аэропорту Кефлавик, памятуя о происшествии с англо-ирландским экипажем «Сандерленда». Взамен летчик получил очередную дозаправку и пожелания доброго пути, не особенно, впрочем, сердечные.
Следующим пунктом посадки стала Ирландия. «Изумрудный остров» был прославлен, помимо всего прочего, многовековым дерзким неприятием британского владычества, и обрел независимость только в 1921 году после кровопролитной войны. Поэтому ирландцы не скрывали радости, узнав, что известный воздушный путешественник отправится от них прямо во Францию, минуя ненавистную им Великобританию. Сам Джао Да был далек от вражды между европейскими островитянами. Он был не прочь залететь в Ливерпуль и повидать в чопорном Кукер-холле своего друга мореплавателя сэра Джона Гринвилла Кукера. Однако беспокойный капитан, быстро заскучав от педантизма аристократов-родителей, холодности супруги леди Веры и занудства дворецкого Пирбрайта, снова бросил вызов родной морской стихии. Джао Да узнал, что недавно сэр Джон вместе с командой единомышленников отплыл в море на своем новом детище – копии «Ниньи», меньшей из каравелл Колумба. Их встреча в очередной раз не состоялась.
Ничто больше не задерживало Джао Да на пути к любимой Софи. Оставив позади изумрудную от зелени Ирландию, серебристо-серые воды Кельтского моря и Ла-Манша, Кертисс Р-40 китайского летчика вошел в воздушное пространство Франции. Отвечая на запрос наземного диспетчера, Джао Да почувствовал, что радуется игривым звукам французской речи, словно родному языку, а живописные долины и холмы под крылом самолета дороги его сердцу. Это была дорога домой. Спустя всего несколько часов летчик постучался в дверь старого маленького шале в городке Тюль.
- Налицо значительный прогресс. В прошлый раз ты отсутствовал восемнадцать лет, а сейчас только чуть больше года, - улыбнулась Софи. Снова она удивила Джао Да своим умением встречать, говорить и любить не как все остальные женщины.
Они прожили вместе несколько счастливых месяцев. Однако Франция, которая была мила сердцу Джао Да, не спешила платить ему взаимностью. Президент генерал де Голль был злопамятен и не мог простить китайскому летчику дерзких возражений по «делу Софи Аркур». В Республике де Голля решал он один, бесцеремонно вмешиваясь в работу всех институций власти. Сначала у Джао Да не вышло открыть авиатранспортную компанию в департаменте Коррез. Затем начались проблемы с видом на жительство и регистрацией самолета. Местные чиновники выглядели виноватыми и почти извинялись, но сделать ничего не могли. «Не давать воздуха» китайскому пилоту пришел приказ с самого верха иерархии «Пятой республики». Отчаявшись пробиться сквозь ведомственные баррикады, Джао Да заключил, что остается единственный путь: заработать французское гражданство своими заслугами.
- Я слишком стар для Иностранного легиона, к тому же в нем нет военно-воздушных подразделений, - сказал он Софи. – Поэтому я поступаю работать во французский Красный крест и отправляюсь в Африку вместе со своим самолетом. Надеюсь, когда я вернусь оттуда, никто больше не помешает мне быть рядом с тобой.
- Это мне никто не помешает быть рядом с тобой, - решительно ответила Софи. – Я не сумею стать тихой женой, ждущей у окошка. По крайне мере, не сейчас…. Я еду с тобой. В Красном кресте найдется работа и для меня, а о тебе всегда будет кому позаботиться.
Джао Да не стал отговаривать возлюбленную. Во-первых, знал, что это бесполезно, а во-вторых он был счастлив, что у него такая жена, и им не придется снова расставаться. Наутро старый шале грустно посмотрел вслед Джао Да и Софи наглухо закрытыми ставнями и дверьми. Они ушли в свое странное свадебное путешествие, обнявшись, как юные возлюбленные, с легкими чемоданчиками, словно новобранцы.
Супруги Джао-Аркур, как называли их коллеги, несколько лет проработали вместе на «Черном континенте». Сначала они оказались в Алжире, который еще недавно являлся французской территорией, а ныне переживал кровавые родовые муки независимости. К 1962 году война за  Алжир была проиграна Францией вчистую, и генерал де Голль нашел выход из патовой ситуации в лучших традициях французского генерального штаба – полной капитуляцией , замаскированной под референдум о самоопределении. Покрытые алжирским загаром, запыленные парашютисты и легионеры грузились на корабли, загоняли в трюмы тяжелое вооружение и технику, распихивали по каютам чемоданы с трофейным барахлом и отплывали домой. Их ждала неласковая встреча: президент Республики лично позаботился, чтобы на этих парней легло клеймо позора. Сотни тысяч алжирских французов, большинство из которых родились и выросли в этой стране, в панике бежали следом. Повстанцы-арабы дышали им в спину, они были полны решимости сполна отплатить европейцам за все унижения колониального владычества и добавить еще кое-что от себя. Генерал де Голль с легкомысленной забывчивостью старого бонвивана предоставил соотечественников в Алжире их собственной судьбе. Французские войска получили приказ «не двигаться с места», даже когда началась резня. Последней надеждой на спасение для беженцев оставался Красный крест. Тогда-то Джао Да и Софи впервые вдохнули знойный воздух Африки, пропитанный запахами отчаяния и насилия. Кертисс Р-40 китайского летчика получил новые опознавательные знаки на крыльях – красные кресты и полумесяцы. Джао Да совершал вылет за вылетом, отслеживая продвижение колонн алжирских повстанцев из Фронта национального освобождения, пока в портах шла лихорадочная погрузка беженцев. С земли стреляли: знаки международной гуманитарной организации не внушали здесь уважения. Софи в это время помогала устраивать на борту людей, бросавших все и отплывавших в неизвестность. В который раз на пути человеческой цивилизации повторялась эта история, в который раз человечеству не было до нее дела…
После того, как бегство из Алжира было закончено, а те, кто не