История китайского летчика. Часть 2

проделавшим большой путь с грузом помощи для другой страны и ее народа в беде. На «Георгии Беноквском» началась веселая и торопливая работа, как всегда бывает на судне перед приходом в порт назначения. Лицах людей сияли довольными улыбками, и каждая из них говорила: «Мы смогли! Мы сделали это». Экипаж принялся раскреплять палубный груз, решив помочь докерам Вьетнама, корабельные механики приступили к вооружению тяжеловесной стрелы.
Пассажиры заканчивали сборы перед тем, как сойти на берег. Молодые медики, ставшие вдруг очень серьезными и молчаливыми, собрались тесной кучкой и напряженно вглядывались в синеватую извилистую линию, которой обозначился на горизонте берег Вьетнама. Корреспондентка газеты «Работническо дело» сосредоточенно готовила свою аппаратауру, не забывая периодически бросать на Николая Лисицына выразительные взгляды с печалью неизбежного расставания. Представители предприятий суетились, сверяя по документам свой груз; хотя в походе ничего не могло пропасть, кроме нескольких ящиков уворованных матросами консервов.
- Да-Нет, будь другом, иди в каюту, покидай мой шмот в чемодан, и не забудь бритву с помазком на столике! – попросил Джао Да его русский друг. – Пойду-ка я разомнусь, а то всю дорогу только в кают-компании брюхо набивал!
Товарищ Лисицын спустился на палубу и с большой охотой стал помогать болгарским матросам в работе. Глядя на это, Джао Да подумал, что, не зная морской службы, отставной генерал авиации больше мешает, даже несмотря на свою большую физическую силу. Однако моряки великодушно давали ему «поучаствовать» и почувствовать свою полезность. Настроение у всех было приподнятым.
Когда, волоча за собой два чемодана, свой и товарища Лисицына, Джао Да снова поднялся на палубу, судно уже входило в устье Красной реки, известной также как Хонгха. Китайский летчик с интересом осмотрел открывшуюся перед ним панораму морского порта Хайфона. Главные морские ворота Северного Вьетнама были совершенно не похожи на Шанхай или на какой-либо другой из морских портов Азии и Нового света, где ему приходилось бывать. Огражденный сбегавшими прямо к воде живописными холмами и скалами в зеленой опушке леса, порт представлял собою обширный и совершенно плоский пирс. Он сплошь был заставлен складскими и портовыми сооружениями, резервуарами для промышленных жидкостей, рельсовыми и стреловыми кранами и, разумеется, кишел автомобилями самых разных размеров и темными фигурками грузчиков и портовых рабочих. Многие из людей на берегу – это было видно даже издалека – как на картинках из туристических путеводителей, действительно носили плетеные шляпы «нон ла» в форме расплющенного конуса, этот символ Вьетнама. При ближайшем рассмотрении в бинокль оказалось, что обуты большинство местных в легкие сандалии: январская погода во Вьетнаме – мягкая и теплая, особенно для уроженца Европы (или Китая), хотя вьетнамцы и считают этот месяц самым холодным в году. На берегу повсюду виднелись следы недавних бомбежек – сгоревшие остовы сооружений, разбитое оборудование (один рухнувший кран как раз поднимали из воды при помощи другого), воронки, вокруг которых кучковались засыпавшие их рабочие. С укрепленных мешками с песком позиций смотрели в небо тонкие стволы зенитных установок, возле них виднелись фигурки цвета хаки в тысячу раз виденной Джао Да позе: руки поднесены к лицу, торс поворачивается вокруг собственной оси – наблюдатели с биноклями.
Несмотря на постоянную угрозу авианалетов, в порту было тесно от торговых кораблей, стоявших у пирса или дожидавшихся очереди на разгрузку. На значительном большинстве из них развевались советские красные флаги или китайские, тоже красные, с желтым созвездием. Встречались также красно-белый польский (вторая по значимости «морская нация» советского блока) и даже британский «Юнион Джек», происхождение которого объяснялось портом приписки Гонконг, указанным на корпусах кораблей. Совсем экзотичными выглядели очень старый, но свежевыкрашенный пароход под флагом свободной Кубы («Привет Фиделю, но мог бы послать что-нибудь более презентабельное», - подумал Джао Да) и массивный серый транспорт типа «Либерти», в прошлом - неутомимый труженик конвойных путей Второй мировой, пришедший под итальянским триколором.
Только флаг ДРВ – красный с одинокой золотой звездой в центре - был представлен преимущественно портовыми буксирами, лоцманскими судами, грузовыми джонками под косыми парусами да небольшим патрульным катером, охранявшим вход в акваторию порта. С собственным океанским флотом у Северного Вьетнама было туго. Для доставки стратегических материалов и щедрой помощи из-за морей, равно как для торговых рейсов с собственными грузами в соседние страны, ДРВ предпочитала пользоваться услугами судов формально нейтральных стран, которые американцы не имели права атаковать… Впрочем, янки все равно плевали на морской закон и периодически атаковали «нейтралов». Немало моряков разных стран расплатились жизнями или увечьями за свою благородную службу на морях этой «полу-объявленной» войны.
Маленький катер под флагом ДРВ доставил на болгарский корабль вьетнамского лоцмана, пожилого моряка со сморщенным, как сушеное яблоко, смуглым лицом. Он говорил по-французски совершенно свободно, даже с некоторым шиком, и прекрасно знал фарватер. Лоцман провел болгарский корабль к стоянке у длинного и широкого пирса. «Это сооружение еще французской постройки, очень удобное», - с удовольствием заметил старый моряк, спускаясь обратно в свой катер; колониальное прошлое, по-видимому, было связано у него с ностальгическими воспоминаниями. «Георгию Бенковскому» было определено место напротив советского теплохода «Переславль-Залесский», сходного по тоннажу и даже по конструкции – только рубка у советского сухогруза была смещена к центру корпуса, а форштевень имел более острые очертания. На палубе советского судна было пусто, экипаж отсыпался по кубрикам после ударной работы по разгрузке и не менее ударного труда над банкетом, организованным накануне благодарными вьетнамскими товарищами. Только с носа была пришвартована плоская и широкая вьетнамская баржа, на которую вьетнамские же рабочие сгружали огромные мешки в белой пыли, вероятно, с мукой. На корме, возле советского флага, виднелись фигуры нескольких вахтенных, которые курили и лениво поглядывали, как рядом швартуется «братушка». Русские, не исключая Николая Лисицына, почему-то называли болгар этим необидным уменьшительным прозвищем. Болгары, в свою очередь, утверждали, что в их языке такого слова нет, но ничего против «братушкания» не имели.
«Георги Бенковски» встал к причалу. Малорослые, но ресторанные портовые рабочие-вьетнамцы сноровисто приняли швартовочные концы и подали трап. Все пространство перед судном с удивительной быстротой заполнили люди в темных спецовках (или национальных костюмах, служивших рабочей одеждой?), на натруженных плечах которых держалась логистика Хайфона. Техника, как и во многих портах Юго-Восточной Азии, играла здесь вспомогательную роль. Свободные от вахты члены экипажа спустились в трюмы и раскрепили груз, а затем встали на лебедки стрелы и помогли выгрузить тяжеловесные контейнеры на берег. Первый же из них сорвался и с грохотом разбился о причал. Из трещин засочился на пыльный бетон ярко-красный сок консервированных томатов.
- Как кровь, - невесело заметил Джао Да. Он вместе с остальными пассажирами, за исключением мешавшей грузчикам корреспондентки с фотокамерой, стоял у лееров и ждал, когда за ними поднимутся представители принимающей стороны.
- Сплюнь три раза через левое плечо, можно на палубу… - начал было Николай Лисицын, которому сразу не понравилась мрачная ассоциация китайского друга.
Его слова заглушил переливчатый, свистящий, многократно умноженный рев реактивных двигателей, упавший с неба на порт Хайфона. Со стороны моря, переходя в пологое пикирование, заходили четыре стремительных силуэта. По остроносым фюзеляжем, обрывавшимся сзади широким соплом, по широким и коротким, скошенным назад крыльям, под которыми виднелись вытянутые тушки подвешенных бомб, Джао Да узнал американские истребители-бомбардировщики Рипаблик F-105 «Тандерчиф». «Основная рабочая лошадка ВВС США во Вьетнаме», - рассказывали про эти самолеты сведущие люди.
- Они не могут бомбить акваторию порта, здесь иностранные суда! – закричал, задрав голову так, что слетела фуражка, капитан Асен Бояджиев. В голосе этого смелого моряка впервые прозвучал первобытный ужас человека, беззащитного перед небом.
- Ложись!!! – крикнул Джао Да, которому показалось, что американская четверка несется прямо на «Георги Бенковски». Впрочем, он слишком часто бывал под авианалетами, чтобы знать: всегда кажется, что бомбы летят прямо в тебя.
- Куда ложиться?!
- На палубу…
Разумеется, если корабль будет поражен с воздуха, такие примитивные меры безопасности его не спасут, однако укрыться от осколков помогут.
Все вокруг бросились на палубный настил, некоторые инстинктивно закрывали головы руками. Только бесстрашная, возможно, в силу своей неопытности, болгарская корреспондентка, припав на одно колено, ловила силуэты атакующих «Тандерчифов» объективом камеры. Остался стоять во весь свой немаленький рост и Николай Лисицын – ему было стыдно «ползать на брюхе», когда не стала залегать женщина.
С мостиков кораблей под китайским флагами по самолетам ударили крупнокалиберные пулеметы ДШК, кое-кто из матросов упоенно стрелял в небо даже из карабинов.
«Узнаю привычки соотечественников», - подумал Джао Да и невольно улыбнулся, хотя улыбка распластавшегося на палубе человека и выглядела со стороны неуместно.
Но вьетнамская зенитная артиллерия на берегу молчала. Несмотря на показную готовность, авианалет застал ее врасплох. Из всех военных сил ДРВ в порту, стрелял по самолетам только маленький патрульный катер, но что могли против реактивной авиации его пулеметы? Грузчики на пирсе бросились врассыпную, что-то крича тонкими плачущими голосами…
Джао Да не мог оторвать глаз от четких, словно на учении, движений вражеских самолетов. Теперь было ясно: целью для них являлся советский «Переславль-Залесский», большой и красивый корабль, выделявшийся среди других судов в акватории порта. В мгновение, когда американские самолеты начали выходить из пикирования, от них отделились продолговатые корпуса бомб и понеслись вперед, словно продолжая прежний курс самолетов. Четверка «Тандерчифов» лихо ушла в вираж и понеслась прочь, по-прежнему провожаемая только трескотней ружейно-пулеметной стрельбы с китайских кораблей. Отрикошетировав от воды, одна из бомб с гулким звуком пробила обшивку кормы советского корабля и ушла в его недра, оставив небольшую рваную пробоину. Вторая нырнула под его носовую часть. Еще несколько выбили пенистые всплески воды, зарывшись в волны у борта «Переславля-Залесского». Одна пробила насквозь вьетнамскую баржу с мукой, и та сразу начала «садиться», заполняясь водой. Ни одного взрыва, вопреки ожиданиям, не последовало.
- Не сработали взрыватели? –