История китайского летчика. Часть 2

изумленно спросил капитан Асен Бояджиев. Он первым поднялся на ноги и принялся отряхивать брюки от воображаемой пыли: палубу на «Георгии Бенковском» драили до блеска, запачкаться о нее было невозможно.
- Ложитесь-ка обратно, капитан, - Джао Да потянул его за полу кителя. – Сейчас рванет. Подлая американская тактика со времен Кореи. Янки ставят на бомбы механизм замедленного действия, чтобы убить побольше народа, когда люди подумают, что опасность миновала. Пусть сигнальщик просемафорит на советское судно…
Впрочем, на «Переславле-Залесском» были уже знакомы с неджентльменскими обычаями летчиков-янки. Палуба тотчас заполнилась моряками, поспешно выскакивавшими из внутренних отсеков и бежавших к трапу. Многие из них были только в тельняшках и широких трусах, которые, насколько знал по своему опыту пребывания в СССР Джао Да, почему-то назывались «семейными». Как видно, бомбардировка застала экипаж во время отдыха… Получив попадания, капитан советского сухогруза принял не очень героическое, но вполне верное решение увести людей с судна, пока «гостинцы» от ВВС США не взорвались. Для спасения грузчиков с тонувшей баржи за борт вывалили шторм-трап. Сильные советские матросы за одежду вытаскивали лезущих по нему миниатюрных вьетнамцев на палубу. Раненых спускали на причал в брезентовых люльках.
- Аварийная партия на помощь «Переславлю-Залесскому», помогите эвакуировать людей, - распорядился капитан «Георгия Бенковского».
Боцманская команда быстро расхватала спасательные средства. Молодые болгарские медики, похватав санитарные сумки, бросились на причал, чтобы помочь раненым. Опередив всех, по трапу вихрем слетела корреспондентка газеты «Работническо дело» и принялась фотографировать поврежденный корабль под красным флагом.
- Рубить швартовы, сбросить трап! – продолжал командовать капитан Бояджиев. – Машинное, даем малый назад. Надо выйти на рейд, пока не взорвались бомбы… Может задеть и нас, осколками или обломками.
- Постойте, капитан, - сказал болгарину Джао Да. - Подождите сбрасывать трап, мы с  товарищем Лисицыным тоже сходим на берег. Мы задержим вас только на секунду.
Сейчас, когда счет шел на деления в часовом механизме американских бомб, у них не было времени проститься. Капитан был слишком занят спасением своего корабля, груза и людей (именно в этой последовательности расставлены ценности настоящего моряка), и оба немолодых летчика только сердечно кивнули ему и поспешили к трапу. Как только Джао Да и Николай Лисицын ступили на вьетнамскую землю, вернее, на пыльный бетон причала, болгарские матросы баграми оттолкнули трап. Заработав машиной, «Георги Бенковски» отходил от пирса, где ждал своей участи заминированный «Переславль-Залесский».
Экипаж советского теплохода и спасенные с баржи вьетнамцы, болгарские моряки и медики дружно бежали по пирсу в поисках укрытия.
- Эх ты… воробей! – Николай Лисицын легко подхватил на плечо мальчишку-вьетнамца, который ковылял, волоча раненую ногу в полу-оторванном сандалии, и поспешил следом за другими.
Джао Да повел под локоть усатого советского моряка в тельняшке; бедняге паром из перебитого трубопровода обожгло глаза, и он не видел, куда идти.
- Мужик, ты кто? – спросил матрос, опираясь на плечо китайского летчика. – По речи видно: не наш…
- Я китаец, сынок, - ответил Джао Да. – Или француз, если угодно. Ты, главное, глаза кулаком не три, хуже сделаешь!
Люди укрылись за грузовыми вагонетками, залегли тесной кучей, в которой перемешались национальности и ремесла. Джао Да передал советского морячка с обожженными глазами болгарской девушке-врачу, а сам, осторожно выглянув из-за укрытия, стал ждать развязки. Он не мог отказать себе в завораживающем и страшном зрелище разрушения.
Грохот взрывов потряс причал и поднял с него клубы цементной пыли. Над бортом советского теплохода выросли гигантские столбы воды и с плеском обрушились на него. На корме вздыбилась палуба, из недр корабля вырвались языки пламени, полетели в воздух обломки… «Переславль-Залесский» грузно, словно тяжелораненый, накренился и навалился крутым бортом на пирс, кроша и дробя бетон.
Советский капитан матерно заругался, брань его мешалась со слезами. Призывно взмахнув рукой, он грузно побежал по пирсу к своему кораблю. За ним бросились русские, вьетнамцы, болгары – спасать судно, если его еще можно спасти . Только сейчас запоздало открыла заполошную стрельбу вьетнамская артиллерия ПВО, приняв отсроченные взрывы бомб за новый авианалет… Потом в небе над портом Хайфона совсем уже «к шапочному разбору», как проворчал Николай Лисицын, появилась пара северовьетнамских МиГов-17. «Серебряные ласточки»  пронеслись над устьем Красной реки на бреющем полете, сверкнув стреловидными крыльями и гордыми высокими килями. Мгновение спустя по ошибке открыли огонь несколько зенитных орудий, и истребители ушли с резким набором высоты, очень красивые и очень бесполезные.
- Хотя бы пилотажники они неплохие, - с полуулыбкой заметил Джао Да, привыкший искать хорошую сторону в любом событии.
- Я бы с большим удовольствием посмотрел на их пилотаж против давешних «Эф - сто пятых», - проворчал Николай Лисицын.
В суматохе, начавшейся после бомбежки советского теплохода, представители принимающей стороны так и не появились. Оба пилота-добровольца сидели на чемоданах и с интересом посматривали на новое действо, разворачивавшееся на пирсе. Там открывался митинг протеста против бомбежки «подлыми империалистами мирного парохода». Вьетнамские рабочие, со стороны выглядевшие почти одинаковыми в своей темной мешковатой одежде, собрались тесной толпой. Они и послушно скандировали что-то нудными квакающими голосами, повторяя за взобравшимся на превращенный в трибуну контейнер товарищем во френче с накладными карманами – этой негласной форме одежды всех коммунистических функционеров Юго-Восточной Азии. В толпу, больше из любопытства, замешались несколько советских и болгарских моряков, которым после первоочередных аварийных работ не хотелось оставаться на обесточенном, накренившимся на правый борт и пропахшем пожаром «Переславле-Залесском». Возле партийного вьетнамца на контейнере тотчас возник второй, представлявший его уменьшенную копию, и начал повторять на русском языке с характерным гнусавым акцентом:
- Под знаменем партии и товарища Хо Ши Мина к новым победам над американским агрессором!
Послушав его, Николай Лисицын, который становился все более раздраженным от увиденного, желчно бросил:
- С таким бардаком представляю, какие у них победы!
Джао Да не ответил. Он внимательно присматривался к международной встрече иного рода, происходившей на окраине митинга. Плотный советский моряк в тужурке с галунами торгового флота на рукавах, по-видимому, один из офицеров или замполит поврежденного теплохода, угрожающе надвигался на невысокого китайца в морской фуражке.
- Сколько раз тебе было сказано: не стреляй из своих пукалок по американским самолетам! – побагровев от ярости, кричал советский товарищ по-русски. – Все равно никого не собьешь, мать твою, только провоцируешь! Нас сегодня из-за тебя разбомбили!!!
Китаец не понимал ни слова по-русски, но отлично догадался, о чем идет речь.
- Мы защищаем свои суда зенитным огнем, - невозмутимо ответил он на родном языке. – Это ошибка, что вы не устанавливаете противовоздушного вооружения.
Джао Да хотел было предложить морякам свою помощь в качестве переводчика, тем более, что суждения обоих не были лишены здравого смысла. Однако советская сторона решила прибегнуть к более веским аргументам.
- Что ты башкой вертишь, как обезьяна? – окончательно выйдя из себя, закричал краснолицый советский товарищ. – Отвечай по-человечески! - И он крепкой оплеухой сбил с китайца фуражку. Тот издал яростный боевой вопль и, изобразив что-то отдаленно напоминающее прием кунг-фу, влепил своему обидчику пяткой в пузо. С ног в результате полетели оба: русский от удара, а китаец - потеряв равновесие.
- Наших бьют!!!
Тотчас несколько советских и китайских матросов бросились друг на друга с кулаками и устроили шумную потасовку .
- Не суйся, а то я на тебя обижусь! – предупредил Джао Да Николая Лисицына, который уже начал азартно сжимать кулаки. Отставному генералу, вырвавшемуся на свободный простор далекой страны, не терпелось продемонстрировать свою удаль, все равно как.
Разнимать дерущихся бежали вьетнамские милиционеры в синей форме наподобие комбинезонов и советских касках. Резиновых дубинок здешние стражи порядка не носили, считали пережитком капитализма, зато ловко орудовали прикладами карабинов.
- Вот видишь, правильно сделал, что не полез, - назидательно сказал Джао Да русскому другу, когда избитых в кровь участников потасовки «синие» вьетнамцы бесцеремонно поволокли по пирсу. Оба капитана, советский и китайский, бросились следом – выручать своих из-под ареста.
- Лучше бы полез, - буркнул товарищ Лисицын. – Так бы нас хотя бы заметили. А сейчас – что? Сидеть и ждать у моря погоды? О нас тут все забыли…
Митинг уже закончился и грузчики разошлись по работам. Капитаны с бранью прогнали обратно на суда освобожденных из-под стражи драчунов. Несколько раз без всякого повода начинала вести хаотичный огонь зенитная артиллерия, а потом замолкала. Высоко пролетел одинокий американский самолет-разведчик, и ПВО порта снова «прозевала» его. Поврежденный советский теплоход посетила делегация портового начальства, среди которой выделялись несколько мужчин серьезного вида с совершенно русскими физиономиями. Они обменялись с Николаем Лисицыным многозначительными взглядами, сразу узнав в нем советского человека в немалых чинах, однако заговаривать не стали: каждый выполнял здесь свою работу. День клонился к закату, а Джао Да и Николай Лиицын все так же сидели на чемоданах посреди старого пирса, курили, изредка перебрасывались парой фраз и ждали неизвестно чего. Было видно, как на рейде порта «Георги Бенковский», их недавний плавучий дом, отгружал контейнеры на грузовые вьетнамские баржи. Капитан Бояджиев после воздушного налета разумно опасался швартоваться снова, чтобы не лишать свой корабль единственного доступного оружия – маневра.
- Похоже, друг Ко-ля, мы никому не нужны в этом Вьетнаме, - разочарованно проговорил Джао Да. – На что мы рассчитывали – два старика?
- Если молодые здесь все воюют так, как мы видели, то два старика будут очень кстати! – попытался бодриться Николай Лисицын. Но лицо у отставного генерала авиации было расстроенное и даже жалкое.
- Можно поискать коменданта порта, - предложил Джао Да. – Тогда нас, по крайней мере, задержит первый же патруль, и о нас доложат наверх. Если там о нас не забыли. Или можно нанять лодчонку и вернуться на «Бенковски». Капитан Бояджиев не откажет в любезности прокатить нас назад до Варны или Бургаса…
- Стыдоба! Были боевые летчики, а стали пассажиры… И у кого? У каких-то болгар!!!
Словно отвечая исполненным горького разочарования словам советского генерала в отставке, раздался звонкий женский голос, окликнувший их на мелодичном языке тех самых болгар:
- Другари, искате ли транспорт за