История китайского летчика. Часть 2

тем более для северовьетнамской авиации. Она должна была выполнять свои боевые задачи, отвечая одним вылетом на десятки и даже сотни американских. Впрочем, перед первым вылетом интернационального экипажа «вьетнамскими товарищами» все-таки были приняты определенные предосторожности: грузовой отсек Ан-2 забили грузами, которые было бы не так жалко терять с тактической точки зрения, если постаревшие асы не сумеют вписаться в новую боевую реальность и будут сбиты. Экипаж Джао Да отправился в первый полет на Юг, имея на борту двести пачек со свежеотпечатанными брошюрами, содержащими пространные тексты докладов товарища Хо Ши Мина, а также киномеханика из политуправления ВНА с его аппаратом. Этот невзрачный парень в скромной звании младшего сержанта, но испытанный партийный товарищ, летел поддержать боевой дух партизан эпической советской кинокартиной «Судьба человека», дебютом перспективного режиссера Сергея Бондарчука с ним же в главной роли, в переводе на вьетнамский язык.
- Видал я этого Бондарчука, - со знанием дела провозгласил, узнав о содержимом коробок с кинолентой, товарищ Ли Си Цин; он всегда гордился знакомствами среди советской богемы. – Мужик он фактурный, талантливый, далеко пойдет и как актер, и как фильмодел. И кино мощное, сильнее, чем литературный прототип Михаила Шолохова, я бы сказал!
- Ты вне конкуренции в качестве кинокритика, дорогой друг, - иронично улыбнулся Джао Да, - Главное теперь благополучно довезти этот шедевр советского кино до аудитории.
- Не бзди прежде смерти, Да-Нет, первому пилоту это не положено, - почти презрительно бросил Николай Лисицын. – Довезем, куда мы денемся.
В своей новой должности второго пилота, но в прежних генеральских привычках, он придирчиво проверял, не оставила ли маленькая бортмеханица Нгон в рулях и элеронах крепежные струбцины, которыми они стопорятся при стоянке самолета на аэродроме. По опыту советских ВВС, отличавшихся как высоким летным мастерством, так и не менее высокой степенью безалаберности, товарищу Лисицыну были известны многочисленные случаи взлета с забытыми струбцинами, кончавшиеся катастрофами. Но контролировать работу Нгон было напрасной тратой времени. Девушка относилась к своим служебным обязанностям не просто с усердием, а с каким-то восторженным наслаждением. В работу она погружалась с таким счастливым выражением лица, какое раньше Джао Да доводилось видеть только у взаимно влюбленных женщин. Под ее крошечными золотыми ручками все конструкции и механизмы Ан-2 буквально пели; тихонько пела и сама Нгон, занимаясь предполетным техобслуживанием машины. В эти минуты даже рослый бортстрелок Маршан, которому очевидно доставляло удовольствие подтрунивать над девушкой-офицером, замолкал и почти любовался ею с непонятной полуулыбкой на полуевропейском лице.
«Рули-элероны?» - на всякий случай рыкнул отставной генерал Лисицын. «Проверены, свободны», - точно, как по технической карте, отчеканила Нгон. Тем не менее, Джао Да все-таки поработал штурвалом и педалями,  отклонив все органы управления «Аннушки» до упора. Перед первым боевым вылетом на новом самолете он хотел лично убедиться, что все неприятные неожиданности, которые могут ждать его в небе, придут исключительно извне организма его машины.
Бортсторелок Маршан, выглядевший беззаботным и веселым, как молодой парижанин перед вечеринкой, устанавливал в проеме двери свой пулемет. Он тоже был мастером своего дела, и даже в некотором роде изобретателем-рационализатором. В отличие от остальных пулеметчиков авиаполка, крепивших свое оборонительное оружие на жесткой турели, «потомственный пулеметчик» подвесил РП-46 на брезентовых стропах, так, что мог поворачивать ствол в любую сторону. На Ан-2, где дверь и грузовой люк, в которой она врезана, предусмотрены только с левой стороны, «защитнику хвоста» и так фатально не хватает сектора обстрела, зачем же еще больше сокращать его железным крепежом? С другой стороны фюзеляжа можно вести огонь только через открытый иллюминатор, а там обзор еще хуже… Словом, лучше всего с воздушным противником вовсе не встречаться, вернее – всеми силами избегать встреч. Джао Да знал по опыту общения с другими пилотами полка: реактивные американские истребители, истребители-бомбардировщики и штурмовики представляют довольно относительную опасность. На своих трансзвуковых и сверхзвуковых скоростях они, скорее всего, просто не заметят низколетящий над джунглями «чарли-биплан»; а, если заметят, атаковать его будет нелегко из-за огромной разницы в скоростных режимах. За всю предыдущую историю войны только два северовьетнамских Ан-2 были сбиты реактивными самолетами янки . Реальную угрозу создавали винтовые штурмовики типа Дуглас A-1 «Скайрейдер», такие же поздние выходцы из эпохи поршневой авиации, как и Ан-2. Со своим мощным вооружением и высокой скоростью, они могли устроить северовьетнамским бипланам настоящую воздушную бойню в лучших традициях Второй мировой.
Именно потому, чувствуя свою ответственность за экипаж, машину и пассажира-киномеханика, беззащитно скорчившегося на своем откидном сиденье, Джао Да шел на первый боевой вылет во Вьетнаме с заметной тревогой. Он был достаточно хорошим пилотом, чтобы знать: опасения не мешают ему действовать в небе быстро и принимать решения молниеносно. Они становятся его ангелом-хранителем, защищающем от греха, присущего слишком многим опытным пилотам – самонадеянной гордыни и, как следствие, потери бдительности.
Джао Да вылетел за три часа до рассвета. По его расчетам, ориентируясь в темноте по приборам, если не уклоняться от нанесенного на карту маршрута, на крейсерской скорости они должны были выйти к партизанскому аэродрому за два с небольшим часа. Солнце тогда еще не покажет из-за горизонта лоб своего огненного лика, однако небо уже осветится его отраженным светом. В этот час раннего света завершающую стадию полета и, главное, посадку, можно будет осуществить при хорошей видимости. Садиться в темноте на затерянную среди джунглей взлетную полосу, построенную когда-то то ли французами, то ли японцами, не хотелось. Опыт других экипажей 919-го авиатранспортного полка, летавших по «воздушному мосту», изобиловал примерами, когда, не найдя в темноте партизанский аэродром, летчики были вынуждены приводить назад загруженные самолеты. Бывало и хуже: выйдя на полосу, недостаточно искусные пилоты не могли правильно определить высоту при посадке и разбивали машины. Груз тогда попадал к вьетконговцам, но отнюдь не окупал потерянного Ан-2 и хлопот по выводу экипажа по Тропе Хо Ши Мина пешим порядком.
Вьетнамские летчики, обученные советскими инструкторами, грешили противоположной крайностью по сравнению с китайскими пилотами из юности Джао Да. Они чересчур привыкли полагаться на приборы и команды с земли. Оказавшись в ситуации, когда надо действовать «на глазок и по наитию», они часто терялись. При рутинных заходах на посадку диспетчер с аэродрома обязательно задавал им по радио показатели атмосферного давления на земле. Дело в том, что на Ан-2 основной высотомер был барометрическим, и перед приземлением необходимо было выставить на нем давление, по которому производится измерение высоты. В воздухе на всех самолетах устанавливается одинаковое давление: 760 мм ртутного столба, что примерно соответствует уровню моря. Однако аэродромы расположены на разных высотах, и давление на них может быть очень разным, чем выше над уровнем моря – тем ниже Если не выставить давление аэродрома, высотомер будет давать неверные показания высоты, а один миллиметр в его шкале соответствует 11 метрам… Из-за этого у не наводимых с земли вьетнамских пилотов было много катастроф.
Партизаны Вьетконга, в принципе, были неплохо обеспечены радиостанциями и имели с «большой землей» довольно стабильную связь. Но их радисты вынуждены были кочевать по джунглям, постоянно меняя место выхода в эфир, чтобы не быть запеленгованными американцами и накрытыми скорым и убийственным ударом с воздуха. К тому же в небе постоянно болтались самолеты радиоэлектронной борьбы ВВС США EC-121 «Уорнинг Стар», которые не только осложняли работу северовьетнамских радаров, но не гнушались глушить и партизанские сигналы из Южного Вьетнама… Поэтому партизаны не могли «привязать» к своим взлетно-посадочным площадкам приводные радиостанции. По той же причине поддерживали радиомолчание в полете экипажи Ан-2 на «воздушном мосту», выходя на связь с управлением полетами только в критической ситуации. Равно безуспешными оказались попытки северовьетамского командования перебрасывать на Юг своих авиатехнических специалистов для координации полетов. У НФОЮВ, как у любых партизан, хронически не хватало людей. Офицеры и сержанты ВВС ДРВ, авиадиспетчера и синоптики, слишком часто оказывались в боевых порядках с автоматами в руках и погибали; или их просто не было в нужное время в нужном месте. Единственное, чем могли помочь партизаны экипажу А-2, это выпустить в небо несколько сигнальных ракет, обозначавших начало и конец ВПП, заслышав в небе приглушенный рокот мотора.
***
Джао Да вел самолет над джунглями на предельно низкой высоте, едва не касаясь брюхом реликтовых крон,  плотных, словно роскошный ковер восточной работы.
- Смотри, пальмы не постриги, - ворчал со своего кресла второго пилота Николай Лисицын; он быстро усвоил вечную привычку «второго в экипаже» - всегда быть недовольным действиями командира.
Джао Да не удостоил советского генерала в отставке ответом. Как старый летчик, Николай Лисицын сам был достаточно опытен, чтобы понимать: чем ближе прижимается Ан-2 к верхушкам деревьев, тем меньше вероятность быть обнаруженным американскими РЛС, и, тем более, воздушным патрулем – на фоне земли самолет всегда менее заметен, чем на фоне неба. Так что ворчал русский друг больше ради самоуважения, пусть ворчит дальше.
Чтобы сделать самолет менее заметным, Джао Да не включал не только бортовые огни, но и электрическое освещение кабины. Над приборами призрачно мерцали только фонарики ультрафиолетового освещения, при таком облучении цифры и стрелки ярко обозначались контрастным зеленоватым светом. Бортмеханица Нгон сосредоточенно застыла на своем откидном сиденье, вся погруженная в наблюдение за приборами; она подаст голос только если что-то пойдет не так. Стрелок Маршан, пристегнутый стропами рядом со своим пулеметом в отрытом проеме двери, сканировал взглядом темный склон неба, ища воздушного противника. Единственный пассажир – киномеханик политуправления, затих, прижавшись к своему аппарату; ему было очень страшно. Кажется, он молился, хоть это было недостойно молодого коммуниста.
Отсвет грядущего дня уже быстро захватывал небо, когда Джао Да, сверившись с картой, сказал экипажу:
- Подлетное время – пара минут, если мы не «пустили пузыря» .
- Не должны… - не совсем уверенно начал было Николай Лисицын, но Нгон внезапно грубо презрела летную субординацию, перебила его и возбужденно закричала:
- Сигнальные ракеты по курсу, смотрите, смотрите!!
Над зеленой мозаикой джунглей высоко взмыли две искристых белых