но, пройдя несколько шагов и убедившись в своей ошибке, останавливался, досадливо морщась, чтобы через минуту вновь продолжить свой путь. В душе я по-прежнему надеялся, что Адела в городе, что никуда она не уехала, а если и уехала, то не надолго и вскоре должна вернуться. Думаю, только это и спасало меня от депрессии, которая, тем не менее, с каждым днем все больше брала надо мной верх.
И вот удача, наконец, повернулась ко мне лицом. Помню, в какой-то из вечеров, случайно забредя в один из дальних, еще не исследованных мной уголков города, я оказался возле небольшого ресторанчика с претенциозным названием (сейчас уже подзабыл, каким), одного из тех, что сегодня можно встретить в самых неожиданных местах.
Вдруг до меня донесся знакомый смех. Я поднял глаза и остолбенел: из дверей ресторанчика выходила Адела. На ней было узкое вечернее платье какого-то немыслимого фиолетово-бордового цвета, сильно декольтированное, с разрезом почти до пояса. Рядом вышагивал тощий, как жердь, кавалер, по возрасту явно годившийся ей в отцы, и только по плотоядным взглядам, которые он бросал то и дело на свою спутницу, можно было догадаться, что вряд ли этих двоих могут связывать какие-либо родственные отношения.
Парочка направлялась к припаркованному неподалеку шикарному «мерседесу» цвета кофе с молоком. Кавалер галантно распахнул дверцу машины, и, когда девушка уже усаживалась в нее, наши взгляды
неожиданно встретились. Кажется, в глазах Аделы мелькнуло что-то, похожее на испуг, она даже слегка побледнела. А может, мне это лишь показалось, потому что произошло все ужасно быстро. Через каких-то пару секунд ее спутник уселся за руль, мотор угрожающе рявкнул, и «мерседес» скрылся из виду.
Проводив его глазами, я долго еще стоял как вкопанный, словно не в силах поверить тому, что все это случилось со мной на самом деле. Я толком даже не знал, радоваться мне или огорчаться. Нет, радости, конечно, было больше. Адела в городе, и это самое главное. Ну, а то, что ей столько времени удавалось водить меня за нос - тут уж ничего не попишешь. В конце концов, сам виноват: мог бы догадаться, что, избегая встреч со мной, девушка просто не включала по вечерам свет, дожидаясь, когда я уйду, а потом спокойно отправлялась по своим делам.
Я имел возможность убедиться в этом в тот же день, когда чуть погодя снова появился в ее дворе. Из окна Аделиной квартиры по-прежнему струился приглушенный свет и слышалась негромкая музыка, а возле подъезда стоял уже знакомый мне «мерседес» цвета кофе с молоком. Значит, все происходило так - или примерно так, - как я себе нарисовал, а что касается подробностей, о них я, возможно, узнаю завтра от самой девушки.
Так, по крайней мере, я думал тогда…
Но возникло новое неприятное обстоятельство, разрушившее все мои планы.
- А скажи-ка мне, муженек, что это еще за Адела, чье имя ты постоянно повторяешь во сне?
Этот неожиданный вопрос Валентина задала мне вечером того же дня, на кухне, когда мы с ней заканчивали ужинать.
В первую секунду я чуть не поперхнулся, но тут же быстро взял себя в руки.
- Что ты сказала? - изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, я медленно поднял глаза от тарелки.
- Что слышал! - жена сидела передо мной, как-то неестественно выпрямившись, губы плотно сжаты, глаза словно две узкие щели, и по этой ее позе, по выражению лица я понял, что она давно готовилась к сегодняшнему разговору. - Ну, долго я буду ждать?
Я почувствовал себя загнанным в угол. «Что ж, это судьба! - мелькнуло в голове. - Только не вздумай теперь выкручиваться!»
- Валентина… я давно… собирался… тебе сказать… - каждое произносимое слово давалось мне с большим трудом, словно это были тяжелые камни, которые мне, подобно Сизифу, по одному приходилось вкатывать на гору, - у меня… есть… другая женщина.
Закончив эту наитруднейшую фразу, я внутренне собрался, ожидая взрыва негодования. Однако Валентина отнеслась к моему признанию как-то на удивление спокойно.
- Ничего другого я и не ожидала услышать, - в ее голосе было больше сарказма, чем возмущения. - Выходит, ты мне изменил? Что ж, очень мило!
- А тебя это удивляет?! - внезапно проснувшаяся злость придала мне смелости. - Неужели ты не видишь, что у нас уже давно все не ладится?! Мы ведь с тобой не живем, а только притворяемся! Лично я больше так не могу!
- Ах, вот как ты заговорил! - супруга вдруг встала во весь рост, резко отпихнув от себя тарелку. - Выходит, я тебя не устраиваю! Я, которая все эти годы пылинки с тебя сдувала! Ты жил со мной как у Христа за пазухой, а теперь смеешь бросать мне такие обвинения! Да как только у тебя язык повернулся! Свинья ты неблагодарная! Сволочь! Гад! Подонок! - последние слова она уже выкрикивала хриплым от возмущения голосом, нависая надо мной, словно Пизанская башня.
- Слушай, а может, давай без истерик? - я старался сохранять самообладание. - Я тебя ни в чем не виню. Просто… просто мы с тобой, наверно, разные люди.
- Разные люди! - Валентина иронически хмыкнула. - Раньше ты почему-то этого не замечал! До того, как сошелся с этой тварью! Кстати, кто она? - под пристальным взглядом жены я невольно отвел глаза. - А, молчишь!.. Впрочем, можешь не говорить! И без того понятно! Наверняка какая-нибудь стерва, охотница за чужими мужьями!
- Никакая она не охотница! Я сам - понимаешь ты? - сам так решил! - на последней фразе голос мой неожиданно сорвался. - Постарайся меня понять, Валентина! Я… я люблю ее! Я ничего не могу с собой поделать!
- За-мол-чи! - лицо жены побагровело от возмущения. - О какой любви ты толкуешь! Разве ты способен на это чувство! А меня ты когда-нибудь любил?! - в сильном волнении она прошлась взад-вперед по кухне. - Правильно я сделала, что тогда не завела от тебя ребенка!
- Как ты можешь, Валентина?! - от возмущения я не находил слов. - При чем тут ребенок?! Ты ведь всегда утверждала, что причина только в моей маленькой зарплате! И потом, ты не могла знать, что все так обернется!
- А вот представь себе - могла! Я всегда подозревала, что ты не тот, за кого себя выдаешь, что рано или поздно твоя подлая сущность все равно раскроется!
- А это уже поклеп! - я старался не принимать слова жены близко к сердцу, прекрасно зная о ее склонности к заведомо несправедливым обвинениям: в гневе она могла наворотить целую гору несусветной чепухи, в которую и сама, кажется, не слишком верила. - Я никогда не давал тебе повода для ревности. И вообще, в моей жизни это впервые.
- Ах, какая великая заслуга! Может, прикажешь в ножки тебе за это кланяться?! - она остановилась у окна, скрестив на груди руки, с минуту молчала, раскачиваясь с пяток на носки. - Ну, ты так и не признаешься, кто эта сучка?!
- А какое это теперь имеет значение!
- Что для тебя вообще имеет значение?! - Валентина метнула на меня испепеляющий взгляд. - А я-то, дура, посчитала - это обычный роман! Ну, подумаешь, загулял мужик - с кем не бывает! А тут, оказывается, все гораздо серьезней! Тут, оказывается, любо-овь! - она снова попыталась изобразить голосом иронию, но на этот раз получилось как-то уж очень вымученно.
- Ты прекрасно знаешь, что так просто я бы тебе не изменил!
- Ладно, хватит оправдываться! Эту лапшу ты своей сучке будешь на уши вешать! А с меня довольно! Я больше не желаю иметь дело с таким подлецом, как ты! Надеюсь, я понятно выразилась?
- Ты хочешь сказать, что…
- Да, ты правильно все понял! Завтра я подаю на развод! Так что можешь радоваться! Ведь этого ты добивался? - резко развернувшись, Валентина двинулась к выходу, но в дверях снова остановилась. - И вот еще что! Не надейся, что я перееду жить к маме! Позволь тебе напомнить, что на это все, - она описала рукой круг, - я имею такое же право, как и ты!
После ухода жены я еще долго сидел за столом в состоянии полной прострации. Все случилось настолько неожиданно, что я не знал даже, как к этому относиться. То, что в моих с Валентиной отношениях наступила, наконец, полная ясность - это, безусловно, плюс: ни ей, ни мне не придется теперь притворяться и делать хорошую мину при плохой игре. Странно только, что моя супруга сама завела разговор о разводе - на нее это никак не похоже. Впрочем, может быть, все это было сказано в горячке и завтра она уже будет жалеть о своем решении?
Однако я ошибся. Начиная со следующего дня Валентина развила кипучую деятельность: еще до того, как мы побывали в суде и подписали все соответствующие бумаги, она связалась с некой частной фирмой, занимающейся разделом имущества, и оставила там свои координаты, затем (видимо, по их совету) посетила юриста, где ей помогли составить некий документ с описью тех вещей, которые жена собиралась забрать при разводе. Список получился довольно внушительный - в него вошли почти все предметы первой необходимости, включая холодильник, стиральную машину, телевизор, а также столовый гарнитур, который нам дарили на свадьбу ее и мои родители. Мне Валентина оставляла лишь старый продавленный диван, который перед этим собиралась выбросить, мой письменный стол, пару табуреток и небольшой книжный шкаф, на который у нее, видимо, просто не поднялась рука, поскольку он, единственный из мебели, перешел мне по наследству после смерти отца. Я не спорил с женой, прекрасно понимая, что ничего этим не добьюсь (только себе хуже сделаю), лишь усмехался в душе - это единственное, что мне оставалось в данной ситуации - и молил Бога об одном: чтобы все это поскорей закончилось.
Впрочем, я был не одинок в своем желании. Моя супруга, судя по всему, стремилась к этому ничуть не меньше меня. Со все более возрастающим удивлением наблюдая за ней со стороны, я в который уже раз задавался вопросом: чем вызвана такая спешка? Уж не кроется ли здесь какого-нибудь подвоха?
Объяснилось все очень скоро, причем весьма тривиально. Выглянув однажды в окно, сразу после того как Валентина, вырядившись словно на парад, выпорхнула из дома по каким-то своим делам, я случайно обратил внимание на изящный серебристый «вольво», припаркованный на той стороне дороги, как раз напротив нашего подъезда. Кажется, он уже не первый раз попадался мне на глаза. Водитель, маленький мужичок с большим животом и довольно объемистой лысиной, в сером с искрой костюме и красивых
