так скоро отнимется, а пожизненное содержание у нас в кошеле. Ха-ха. Обведем муниципалитет вокруг пальца, — просияла Марчелла.
— Какого пальца? — спросил Мигуэль.
— Твоего меж ног, который уже лет десять как толком не разгибается.
— Все у меня разгибается, — обиделся Мигуэль.
— Да, шучу, шучу, тупица, — засмеялась жена. — Не надо этому беглецу тебе руку по локоть отрубать. Достаточно жилу перерезать.
— Порадовала. А приговоренному к казни, зачем в этом участие принимать, ему все одно — смерть? Ее не отменит Густаво, не в его власти, даже коль тот нам посодействует.
— Дурачок, так ведь помереть по-разному можно. Ему могут три дня суставы дробить в камере пыток, а потом гвоздями к воротам прибить, а могут сразу повесить без истязаний. Я смертнику еще и уход из жизни облегчить хочу.
— Вот какая ты добрая, женушка моя. Все обо мне печешься, да и о смертниках теперь позаботиться решила. Только не желаю я себя калечить, я излечиться хочу.
— Чем излечиться? — взревела Марчелла. — Пробежками утром босыми ногами по росе или когда сам с собой болтаешь, бырло пьешь и пускаешь смрад в питейной забегаловке, а?
— Да не сам с собой я треплюсь, — робко запротестовал Мигуэль.
— Э-э-э, — взмолился Грегори, — не промолви лишнего.
— Сперва ты ослеп на глаз, теперь отнимается рука и усыхает память, а завтра ты будешь вести разговор с Танатосом после погребального костра, а мне что делать потом, в петлю лезть и к керам на свидание идти?
— Жить, как другие вдовы. Их много, особенно после войн.
Кстати, я еще живой, чего причитаешь?
— Жить без денег и земли? — искренне удивилась Марчелла. — Но как? Умник, посоветуй.
— Спроси, — подсказал Грегори, — а трудиться не пробовала?
— Оторвешь от лавки свой зад и пойдешь работать, как все жены твоего сословия, — ободренный словами товарища произнес Мигуэль.
— Что ты сказал, хмырь? — Марчелла выпучила глаза и еще добавила немного громкости.
— Разве я подобен хмырю?
— Ты — моральный хмырь!
— Скажи ей, что она моральный урод, — промолвил Грегори.
— Ты есть аморальная уродка, — перефразировал слова ученого охранник.
— Что?!! — теперь было впечатление такое, что Марчелла подключила сабвуфер. — В общем так, или ты делаешь, как я тебе велела, или я оформлю тебя в госпиталь для душевнобольных. Будешь там излечиваться и класть брусчатку на новой дороге. Лекари глаголют, что труд излечивает душевную тупость, — усмехнулась Марчелла.
— Вот почему ты всю жизнь не работала, — ртом Мигуэля произнес Грегори.
Голос ученого отличался от голоса ее мужа, поэтому Марчелла слегка опешила, но потом опомнилась, схватила со стола глиняный кувшин с водой и запустила в мужа. Промахнулась, былой вояка увернулся. «Это какая ж гнида тебя подучила такое изрыгивать из своей пасти?» — Марчелла при этом переместилась в угол комнаты и взяла в руку железную кочергу. Мигуэль испугался, он понимал, чем все это закончится, так как такую процедуру жена хоть раз в год, да прописывала ему. Марчелла твердым шагом приблизилась к мужу и наотмашь ударила его железным предметом по больной руке. Грегори и второй субъект тела одновременно вскрикнули от боли. Марчелла замахнулась и нанесла второй удар уже по плечу. «Старина, мне больно, очень больно», — передал сообщение Грегори. На что Мигуэль ему мысленно ответил:
«Я с этой фурией и двумя здоровыми руками не мог справиться, а теперь и подавно. Давай бежать». «А когда ты в легионе сражался, то тоже от врага бегал постоянно?» — с укоризной спросил Матини. На что стражник со смущением сказал не вслух: «Там толпа, там со всеми наступаешь и со всеми убегаешь. Да я в крупных сражениях и не участвовал». «Защищайся, она кровожаднее гота», — молвил Грегори. И по телу пришелся третий удар. Марчелла преследовала мужа по всей комнате. Он прятался за стол и скамейки, но не совсем удачно.
Справедливости ради необходимо сказать, что взаимоотношения мужа и жены внутри этой семьи были нонсенсом по сравнению с взаимоотношениями в других семьях. В Мастрии мужчина безапелляционно был главой дома. Еще в Орисе и крупных городах жены выражали свое мнение и могли отстаивать свою точку зрения, а в глухой провинции жена и пикнуть не смела против мужа. Не в вопросах, конечно, мытья горшков и кормежки скота, а в ведении финансовых дел, распоряжении имуществом, судебных тяжбах, нотариальных делах, в вопросах войны и мира, политики. Причем чем богаче и образованнее была патрицианка, тем большими свободами она обладала. Немалую роль играл и домен, к которому принадлежало лицо слабого пола (Марчеллу к таковым относить не стоит). Не сказать, чтобы Мигуэль был таким уж неспособным за себя постоять. Нет, он с мужчинами в общении не испытывал дискомфорта. Над ним сослуживцы шутили, но никогда не оскорбляли. Он просто робел против мощи своей жены. Она сразу в браке взяла власть в свои руки и никогда ее не выпускала.
Так и сейчас она бесстрашно надвигалась на мужа, пытаясь в зародыше подавить бунт в семье. А подавляла она, как подавляли любое восстание мастрийские легионы в покоренных провинциях, — жестко и кроваво. Отчего с разбитого кочергой лица Грегори-Мигуэля сочилась кровь. Мигуэль пытался пол-левой рукой и одной правой защищаться, но безуспешно, и вскоре был зажат в угол. Грегори поинтересовался, что в данной ситуации собирается предпринимать его второе «я». «Ничего, главное ничего не делать. Сейчас она остынет и все станет на свои места. Она даже жалеть немного будет о своей вспыльчивости», — ответил Мигуэль. На что ученый решил ответить: «Правда? Ну и повезет же нам сегодня!» Тем временем Марчелла поднесла кочергу к больному глазу Мигуэля и произнесла: «Не сделаешь завтра, как я тебе велела, —останешься полным слепцом, а сейчас я просто выколю тебе твой больной глаз, чтобы знал!» Марчелла, скорее всего, пугала своего мужа. Маловероятно, что она хотела осуществить сказанное. Но, в отличие от Мигуэля, левый глаз этого тела был здоровым для Грегори, и перспектива возможности не видеть белый свет его сильно пугала. Он помнил состояние безвременья вне пространства. Марчелла тыкнула кочергой в грудь мужа и, нацелив изогнутый крюк, направила его к глазу. Мигуэль стоял, как парализованный, Грегори начал паниковать. Он не представлял, что может вытворить эта женщина-самодур. Тело от побоев болело, по щеке текла кровь. В Грегори смешались два чувства: страх и ненависть. Как порой в химических опытах два вещества вступают в реакцию с выделением теплоты, так и эти два чувства, вступив в реакцию между собой, способствовали выбросу энергии. А кочерга быстро приближалась к глазному яблоку. И вот импульс от сознания Грегори проскочил в мозг тела, а оттуда в левую руку. Машинально ученый левой рукой (теперь уже своей) перехватил рукоять кочерги, отвел в сторону и, развернув на сто восемьдесят градусов, вырвал ее из ладони Марчеллы. Та вскрикнула от боли и неожиданности. Грегори отшвырнул железный предмет подальше к стене и схватил Марчеллу за горло.
Ее муж такого себе по отношению к ней никогда не позволял.
Она решила прикрикнуть на него, но смогла только прохрипеть.
Грегори еще сильнее сжал горло чуть повыше кадыка. У Марчеллы глаза, как показалось, вылезли из орбит. Мигуэль стоял ошарашенный и не вмешивался в конфликт. В душе он радовался, что кто-то, да не просто кто-то, а он сам, его тело дало отпор жене. Грегори с ненавистью смотрел своим глазом на Марчеллу и медленно четко говорил: «Я никогда в жизни еще физически не обижал женщин, но тебя, сука, раздавлю, как ядовитый гриб». Марчелла не могла произнести ни слова и пыталась привлечь внимание собеседника жестами. Казалось, Грегори оторвал ее от пола и держал одной рукой за шею на весу. Марчелла конвульсивно задергалась, и он отшвырнул ее от себя так, что та ударилась спиной о лавку и об половицы, а потом стала глотать воздух и кашлять. «Пошли в термы, — обратился к Мигуэлю вслух Грегори, — надо после этой мерзости руки и тело вымыть, а потом в таверну». «Гони деньги, — осмелев, обратился Мигуэль к жене, — а то глаз выколю кочергой. Не видишь, я отдыхать от тебя иду».
Разгоряченные после бани Грегори и Мигуэль зашли в таверну, сели подальше в угол.
— Да, термы — вещь хорошая, — начал Грегори, — подлечили тело после побоев.
— А сейчас душу подлечим, — улыбнулся Мигуэль. — Что пить-то будем?
— Ой, я бы метилкарбинола, но в вашем мире, к сожалению, его не перегоняют, — сказал мысленно бывший житель Салема и вслух вздохнул.
— Так что заказывать — бырло или эль?
— От бырла пучит, но эль так не вставляет. Этого эля нужно в три раза больше выпить, чтоб получить аналогичный результат, — рассуждал Грегори.
— Давай сегодня по бырлу пройдемся, а на закуску по бараньей ножке, зажаренной на вертеле, — за товарища решил стражник.
— Бырло поддерживаю, но зачем по ножке на каждого, у нас же один живот на двоих? — заметил Грегори.
— Я как-то и не сообразил, — ответил Мигуэль, а голосом произнес. — Эй, хозяйка, две большие бутыли бырла и баранью ногу.
Да побольше.
***
Вас приветствует информационный накопитель AZurga.
Доброго времени суток, доброго пространства и доброго времени.
Вы ознакомлены с правилами шлюзования посредством www.
azurga.net: да.
Вы предупреждены об ответственности за разглашение конфиденциальной информации лицам, не имеющим соответствующей формы допуска: да.
Заполните бланк запроса.
Синхронизация: согласно пространству и времени запроса.
Язык запроса: русский.
Язык ответа: русский.
Выдавать ли резервную копию на каком-либо другом языке:
английском.
Запрос: бутыль (Мастрийская империя), объем жидкости.
Единица измерения: литр.
Краткая характеристика единицы литр:
1. Не является единицей International System of Units.
2. Равен 1,000028 кубическим дециметрам.
3. Имеет вес 1 килограмм при температуре воды 3,98 градуса Цельсия и давлении атмосферы 760 миллиметров ртутного столба.
Подтвердите правильность характеристик литра: да.
Ответ:
1. Бутыль большая (Мастрийская империя) — 3,3 литра.
2. Бутыль малая или бутылка (Мастрийская империя) — 1,1 литра.
3. Бутыль водочная (Российская империя) — 0,615 литра.
4. Бутыль винная (Российская империя) — 0,769 литра.
5. Бутыль шампанская Магнум (Франция) — 1,5 литра.
6. Бутыль шампанская Жеробоам (Франция) — 3 литра.
Подтвердите получение вами информации: да.
Продолжить: нет.
Желаете выйти: да.
Всего хорошего. До встречи.
Происходит безопасное отключение от информационного накопителя AZurga.
Вы отключены.
***
—Мигуэль, — владелица этого заведения охранника знала, —а побольше чего — ножки или бутыль?
— Давай ногу здоровенную, — сказал стражник.
— Лучше я подам тебе эту тонкую хорошо прожаренную, —предложила хозяйка.
— Ты считаешь, она вкуснее?
— Считаю я деньги, а о вкусе приготавливаемой закуски знаю, — улыбнулась женщина.
— Пойдет, — подтвердил Мигуэль.
— Возьми вон эту, порежь и отнеси господину, — отдала приказ хозяйка девочке-помощнице.
— Мигуэль, — продолжила она, — а две бутыли на одного зачем сразу берешь? Не бойся, у меня погреб большой, все бырло не выпьют за вечер. Лучше я тебе потом холодненького принесу.
— Вот привык я уже к тебе, — обратился Мигуэль ко
