второй сущности, — так и заказываю на тебя. Мало для одного богатыря полбутыли.
На столе, за которым пьянствовали Грегори с Мигуэлем, уже стояла одна бутыль пустая, а вторая наполовину. Посетителей прибавилось, и небольшое помещение к вечеру было почти заполненным, отчего воздух в таверне становился все тяжелее и смраднее. Конечно, почтенные и еще трезвые клиенты пытались выходить во двор для того, чтобы подышать свежим воздухом и выпустить дурной, но чем дальше, тем все меньшее количество оных оставалось за столами. К полуночи запах перегара, паров разлитой браги и вони кишечных газов многократно усиливался.
И это с учетом того, что данное питейное заведение имело статус более-менее приличного, а не дешевой попины. Весьма состоятельные патриции очень редко шли в трактир. У них хватало прислуги, еды и помещений для приема гостей у себя на виллах или во дворцах. А может, они страдали петтофобией? Там они употребляли пищу и напитки, лежа на боку на специальных скамьях с мягкой подстилкой. Ежели банкеты делались для нескольких десятков или более аристократов, то накрывали целый ряд столов, а по периметру помещения ставили скамьи и кровати для отдыха. В особо больших дворцах и виллах для непродолжительного отдыха во время пития были доступны отдельные небольшие комнаты. В специальных кабинетах дамы могли поправить свой туалет.
Сейчас в таверне все столы были заняты. Подошли новые посетители. Посадить их хозяйке было некуда, но заработать лишних медных драхм хотелось. Оттого она подошла к небольшому столику, за которым устроился Мигуэль с Грегори, уже в изрядном подпитии оба. Почему-то последнего она не заметила, а потому произнесла: «Мигуэль, ты тут один сидишь. Давай я к тебе тех двоих молодцов подсажу». «Не нужно нам никого, у нас своя компания», — возразил стражник. — Хочешь, забирай лавку, а компаньоны нам не нужны». Она удивленно посмотрела на Мигуэля, потом на две пустые бутыли и произнесла: «Может, вы многовато на грудь взяли?» И попыталась забрать тару. Стражник ответил так:
«В самый раз. Нет. Еще по одной. Точнее, одну стекляшку. Да, и не трогай эти пустые бутыли, а то скажут, что Мигуэль мало выпил.
В общем, нам, то есть мне, третью, сыра соленого и это… еще одну пустую кварту».
— Молодец, молодец, Грегори! Ай, молодец! Это ж надо! Дал моей гидре по голове, — вполголоса бормотал Мигуэль, — но у нее не одна такая голова, запомни.
— Ничего, разберемся, теперь у нас две руки, — чуть громче произнес ученый, взял за горлышко бутыль и наполнил две кварты бырлом. — За победу над гидрами!
— Давай, братан! — еще громче сказал охранник и поднял свою емкость правой рукой.
В свою очередь Грегори поднял свою кружку левой рукой, и они, чокнувшись, оба одновременно поднесли их к одному рту.
— Постой, — сказал Мигуэль, — будем пить не одновременно.
Я постарше, значит, я первый. Не, давай по очереди. Раз первый ты, а раз — я.
И две кварты браги залились в одно тело. Присутствующие, кто был в состоянии, подняли вверх брови. Двойная доза ударила по мозгам с двойной силой, и товарищи перешли на обсуждение различных тем, не обращая внимания на остальных.
— Мигуэль?
— А?
— Ты меня уважаешь?
— А то! Особенно после сегодняшнего случая.
— Поехали Андрея искать, ага.
— Григорий, — на мастрийский манер назвал его Мигуэль, —куда я работу брошу, ну?
— Слушай, да ну ее в терму, эту твою работу, — сказал ученый. — Каждый день дорог. Александра потеряли уже. Хочешь, чтобы Андрей исчез с лица вашей планеты? Как ваша планета называется кстати?
— Не знаю слова такого «планета». Может, Мастрия?
— Не, Мастрия — это страна, территория, а планета — это…впрочем, не важно. Мигуэль, давай свалим отсюда.
— Из таверны? Зачем? Хорошо сидим ведь. Компания что надо.
— Нет, из Ориса свалим искать Андрея и таких, как я.
— А жить за что будем?
— Не пропадем. Я ж с образованием, могу науки преподавать.
— А дом большой у тебя есть для занятий? А философию ты знаешь? А это знание самое главное в школах философов. Потом уже идут по значимости алгебры всякие и геометрии, в которых я не силен. Строители ценятся для возведения мостов и крепостей. Но самое главное — военное искусство. С нашими легионами мы покорили полмира. С провинций в метрополию стекается золото, рабы и ученый люд. Все прутся в Орис, чтобы продать свою голову или руки.
— У вас тут гастарбайтеров много? — спросил о чем-то непонятном Грегори. — Цену сбивают, да?
— Чего сбивают?
— Продолжай, я так, о своем.
— А еще тебя тут никто не знает. Точнее, знают меня. Какой я философ? Кто мне протекцию составит? В этом деле, как и в любом, время необходимо. Давай лучше выпьем еще. Поддержи бутыль, а то одному тяжко. О, спасибо. Хорошо, когда есть помощник, — сказал Мигуэль и похлопал правой рукой свое левое плечо.
Потом стукнулись две глиняные кружки одна о другую, и их содержимое исчезло в желудке. В это время хозяйка заведения подавала еду на соседний стол и тихо сказала сидевшим там: «Совсем бедолаге плохо стало после болезни. Хвала Гигии, что вообще жить остался». Тот клиент, к которому обратилась хозяйка, сказал так, чтобы все услышали и оценили его шутку: «Такой охранник подсандальный, его самого нужно от собственной жены оберегать». Шутка за столом понравилась, раздался смех. «Кто там вякает? — спросил Мигуэль и поднялся из-за стола. — Пусть встанет. Сейчас мой приятель с ним разберется». «Ты своим приятелем хочешь ему по лбу дать?» — кто-то иронизировал. Опять смех. «Поднимайся, поднимайся, не прячься, герой», — пошатываясь, Мигуэль подошел к соседнему столу. Мужчина поднялся и сказал: «Сядь, пьянтос, а то лежать будешь». «Повтори, собака, что ты прогавкал обо мне, — заплетающимся языком произнес Мигуэль. — Повтори, пусть все услышат, за что тебя Григорий посадит на задницу». Но этот человек ничего не ответил, только толкнул Мигуэля, который зашатался и, пытаясь удержать равновесие, с грохотом упал на пол. Все посетители обернулись.
Кто-то предложил выбросить Мигуэля за порог, предварительно обязав расплатиться. Но стражник и ученый, совместно опираясь на свои руки, поднялись и стали на ноги. Затем Грегори позвал обидчика, тот обернулся и сделал пару шагов навстречу. Ученый от волнения пошевелил пальцами, прямо, как на Салеме, а затем Грегори с левой, а Мигуэль справой ударили одновременно соперника по лицу. Тот, ничего не поняв, а еще потому что был выпившим, свалился под стол. Зрители покачали головами. Мигуэль с торжеством взглянул на обидчика и окружающих и сказал:
«Иди, друг, на выход, а я расплачусь». И положил горсть медных монет на стол хозяйки таверны.
Ехали назад в повозке, не спеша. Лошадь, а Мигуэль запряг только одну кобылу, медленно сама брела к дому.
— Григорий, спасибо, что заступился за меня сегодня два раза.
Считаю, что приобрел я не просто товарища и сожителя по телу, а друга.
— Ладно тебе. Теперь это и мое тело также, и я его обязан защищать. А ты должен заботиться о нашей общей телесной оболочке. Ну посмотри на себя в большую отполированную медную пластину. Как с таким толстым телом можно жить?
— И что ты предлагаешь? — чуть отойдя от хмеля на свежем воздухе, пробормотал Мигуэль.
— Жизнь свою необходимо поменять. Больше налегать на духовную пищу, а не жратву. Питаться правильно: больше растительной пищи, меньше жиров. И двигаться, нагружать тело упражнениями. У меня в прошлой жизни всегда мышцы проступали, я легко бегал, сердце работало, как мотор машины, — сказал ученый, а потом конкретизировал: — Как у твоей кобылы, работало. Не уставал я, одышки не было. Как организму носить столько лишнего веса? Молодо я выглядел на свои годы, и женщины меня всегда окружали красивые, потому что здоровым я был, умным и при деньгах. Не много женщин было, но все привлекательные. А сейчас приходится терпеть, как ты прешься со своей женой. Ужас! Сначала одна гора мяса пытается забраться на другую и пристроиться. Потом Марчелла начинает переворачиваться и залазит сверху на тебя. У вас что, других поз нет? Почему все происходит по одному сценарию? Чего она норовит на твой шишак сверху запрыгнуть? Ей что, доминировать во всем необходимо? Мигуэль, я понимаю, ты не молод, особенно по меркам античных времен, но раз твоя жена такая деловая, то пусть хоть немного следит за собой. У нее полная безвкусица в одежде.
Я за модой в Мастрии слежу. Блин, как язык, так у Марчеллы такой острый, что мой зад может побрить без пены, а как на самом деле, так плугиня полная. И что-то строит все из себя. За жизнь, по-моему, ни одного фолианта не прочла, а всех поучает. Нацепит на себя дорогих шмоток, то есть тканей, а безвкусица полная. Лезет к мужу сексом заниматься, хоть бы зубы почистила. Какого Дита жрать лук с чесноком перед совокуплением? Короче, я так жить не хочу. Давай искать компромиссы и изменять себя, людей и мир вокруг нас.
— Ты, конечно, пограмотнее меня, но послушай. С такой хозяйкой, как моя, особо объесться и не получится, а располнел я от своих лет. По молодости подтянутый был, но старею я. В роду у меня и отец, и братья с животами ходят. Жена с вывихом в голове, но жить так я уже привык. Дочка у меня растет, замуж скоро время выходить. Куда мне? В каждой семье свои проблемы. Где я тебе сейчас красавиц найду, чтоб легли под тебя, разве шлюхи за деньги. У меня нет земли, нет вилл и поместий. Просто домен у нас такой, родился я таким. Что поделаешь? В Мастрии кто богат? У кого земли много, кто ее обрабатывает с помощью рабов или в аренду сдает. Богаты военачальники, грабящие покоренные народы, да казнокрады в сенате. Не думай, не такой я уже и тупица, как жена говорит. Два золотых в месяц — это очень приличное жалование. Десять золотых получают легионеры во время боевых походов. Так они ж головой своей рискуют, а мне проблемы со службой только в том, что в пытках пленников на допросах приходится участвовать. Не люблю я такого. Если и прижигал кого раскаленным железом, то очень редко. У нас есть такие, кому истязать в удовольствие, а мне нет. В основном мордуют отъявленных убийц, а остальных только в пыточную камеру посади возле дробильных станков, так сами обо всем расскажут. Ты ж сам видел. А так, наемные землепашцы или подсобные работники у ремесленников в месяц имеют несколько десятков серебряных песет и довольны. Не желаю я ничего менять даже спустя год после появления тебя. Мне только жить с тобой веселее и сподручнее стало. Ты так много интересного всего рассказываешь, что диву даешься. Чего, Григорий нам с тобой не хватает? Дом есть, в доме есть, а с моей дурой мы теперь по-другому говорить будем.
— Ладно, спорить не стану, ругаться тоже, особенно на пьяную голову. Буду каждый день тебя убеждать медленно, но верно.
И такой шанс представился. По возвращении домой Мигуэля от бражки совсем развезло. У Грегори же наоборот сознание просветлело. Тело ученого, ведомое ногами пьяного Мигуэля, добралось до кровати и, не снимая одежды, рухнуло на нее.
— О, герой ползет, — сказала Марчелла дочери, когда Мигуэль открыл входную дверь.
— Папенька, — обратилась к нему Литисия.
— Ага, услышит он тебя. Видишь, добрался до кровати и, как готская свинья, не раздеваясь, в сандалиях, завалится спать.
—
