нагревалась брага, у одного, а охлаждающий пары змеевик у другого. Залепил тестом стыки — и готово. Первый раз он выгнал приблизительно кварту продукта. Жидкость получилась буроватого оттенка с осадком, не слишком крепкая, потому как плохо горела. Андрей попробовал на язык — похоже вкусом на водку. Запах, вроде, как у самогона.
Только технического спирта он никогда не нюхал, и в голову ему закралась очень противная мысль: «Кто его знает, вдруг я получил не этиловый, а метиловый или другой спирт, то есть отраву?
Я не знаю химических законов этого мира. Вполне вероятно, что я выгнал не C2—H5—OH? Раз бырло превращается в уксус, а не в вино, то еще неизвестно, что получается на выходе из моего самогонного аппарата? Значит, надо провести испытания».
Андрей смочил хлебные лепешки в самогоне и бросил под дерево, где гнездились птицы. Прождал примерно с час по земному времени, но клевать такую еду пернатые не стали. Начинающий самогонщик занервничал: «Елки-иголки, на этих дурацких птицах я ничего не испытаю, а у меня кредит под тысячу процентов годовых. Что же делать? Может, самому выпить грамм пятьдесят и посмотреть на реакцию организма. Нет, я читал, что технический спирт может перепалить то ли глазные нервы, то ли глазные рецепторы. Пойду я на выпас и покормлю таким хлебушком соседскую овцу. Отмечу какую, а назавтра проверю ее здоровье».
Лепешки с самогоном овцы есть не захотели, но он изловил одного ягненка и насильно запихал ему в горло несколько горстей своего продукта. А сам отправился за новой порцией бырла для последующих экспериментов. Когда Андрей возвращался домой, таща очередную бадью с брагой, то подопытный ягненок вел себя, как напившийся в первый раз подросток. Он громко блеял и шатался. Вечером этот ягненок как ни в чем не бывало возвращался с отарой овец в хлев.
Ночью была готова вторая партия самогонки. Пока из агрегата капала жидкость, Андрей занимался приготовлением ужина. Он пожарил утиные яйца. Пахло вкусно. «Под такой хавчик не плохо бы и соточку махнуть», — подумал он. Плеснул на дно кружки мутной, еще теплой жидкости и понюхал. «Чего мозги барать?
Водка как водка, — сказал он сам себе. Но не эмоциональная, а рациональная часть сознания решила по-другому. — Это безрассудно — пить не понятно что. Ягненок еще ничего не доказывает.
Вдруг он за ночь помрет?» И Андрей поужинал без спиртного.
Ягненок не ушел к следующему дню в царство мертвых, а весело бежал за своей мамашей на выпас. Андрею стало легче. А на столе у него стояли уже три полные стеклянные бутылки, закрытые пробками. Андрей смотрел на них, и два его «я» завели между собой спор.
— Без проверки на человеческом организме, причем длительном и в больших дозах, невозможно знать последствия употребления этого алкогольного напитка.
— Ясно дело. Особенно если планировать спаивать водярой всю округу.
— Тогда что, мне в запой уйти на месяц?
— Тогда надо проверить этот продукт на алкашах и бомжах.
— А в Орисе такие имеются?
— Такие везде имеются, пьют любую дрянь и в любом количестве. Только наливай.
— Предлагаешь, как фашисты в концлагерях, ставить опыты над людьми?
— А ты хочешь их ставить на своем организме?
— Нет.
— Значит, ставь на тех, кто желает этого. На тех, кто хочет за пузырь самогона подвергать свою жизнь риску.
— Пьяницы тоже люди, и я не имею права рисковать их жизнью.
— Они сами ею рискуют, ведя экстремальный образ жизни.
— Это их дело, а не мое — намерять им годы жизни.
— Жизнь любого человека, оказавшегося на дне социума, стоит во сто крат меньше жизни порядочного человека. А в таком дикарско-античном мире она и у нормального человека ничего не стоит.
— Но я не Господь Бог, что бы лишать человека жизни.
Я — тварь земная.
— Уже не земная, уже мастрийская тварь. И останешься такой тварью, если не выберешься из рабов в господа. В этом мире почти нет середины. Ремесленники и вольноотпущенники — это не средний класс. Это низы общества. Надо карабкаться по социальной лестнице вверх.
— Но не по головам же других.
— Тогда будут топтаться по твоей голове и груди. Эта империя — варварское государство по сравнению с большинством современных европейских стран планеты Земля. Мастрийцы могут варварами считать готов, но в масштабе строительства здания цивилизации они разделены не несколькими этажами, а несколькими ступеньками между собой.
— Может, мне не самогон гнать надо, а просветителем стать?
— Может, но нищий просветитель-раб мало кому интересен.
Тебя сожрет этот кровожадный мир. Брось ему вызов. Но для этого нужно положение в обществе и деньги, большие деньги.
А большие деньги почти всегда приходят в руки с нарушением норм морали.
— Так мне бомжей травить поэтому надо? Я не имею на это права.
— А посадить тебя в клетку кто-то имел право? А сделать тебя рабом? А заставить без вины гнить в каменоломне? Кто без суда и следствия мог тебя избивать за небольшие провинности?
— Никто.
— Значит, по законам этого общества ты не совершаешь преступления перед своей совестью. А на других мне пока наплевать.
— И все же для очистки этой самой совести я отхлебну перед выходом в город хотя бы двадцать граммов этого самогона.
— Давай, раба в реанимацию не повезут. Сдохнешь под забором.
— Ничего не случится.
Андрей сделал небольшой глоток огненной воды, закусил, положил три небольшие бутылки и пять сухарей в сумку и вышел за порог дома.
***
Кортеж сопровождения Камиллы Дукс во главе с командиром когорты Вергилием Пронти двигался по пристани в сторону «Аквы». Ее сопровождали не менее тридцати человек: десять конных тяжеловооруженных воинов из бывшего легиона Луция, повар, цирюльник, носильщики и прочий обслуживающий персонал. Карета остановилась у самого трапа. Госпожа покинула экипаж, пересела в лектику, и четыре раба медленно стали поднимать ее по трапу на верхнюю палубу. Затем прислуга переместила вслед за хозяйкой ее корзины и сундуки с вещами. Потом спешившиеся конники, держа за поводья лошадей, повели их на трирему. Далее рабы закатили на судно карету. И наконец все хозяйство Камиллы, включая зверей, людей и безмерное количество вещей, было погружено на корабль. Судно проглотило в своем чреве всех паломников, направляющихся к месту гибели Луция Дукса, и трапы были подняты.
Под громкие удары большого барабана, отбивающего такт для рабов-гребцов, «Аква» медленно стала отплывать задним ходом, а затем разворачиваться. Андрей встал на ноги, поднял свою сумку с выпивкой и закуской, начал медленно подходить к воде.
Трирема двигалась в бухте почти параллельно береговой линии и поровнялась со стоящим на берегу Андреем. Его немного сгорбленная под ударами судьбы фигура одиноко стояла на причале.
Трирема набирала ход. На самом верху он увидел знакомый силуэт Камиллы. Она его узнала и смотрела на своего раба сверху вниз. Потом огляделась по сторонам, будто боясь, что кто-то за ней наблюдает, и слегка помахала ему рукой. Андрей кивнул ей в ответ головой.
«Не знаю, лучше или хуже, что она уплывает. Так понимаю, что надолго отлучается, раз столько людей с собой прихватила, будто на войну вместо своего мужа собралась. А может, какие дела после его смерти в тех краях закончить хочет? С одной стороны, она имеет влияние в обществе и при случае могла бы помочь мне, если захочет. А с другой стороны, еще болела спина после массажа палкой по хребту. В любом случае нужно рассчитывать только на себя, поэтому пойду ставить зверские опыты над человечеством посредством той жидкости, что налита в эти бутылки. Кстати, что-то не пошла мне самогоночка: башка болит и слабость в теле», — подумал Андрей и пошел в город на базар.
Андрей прошел мимо форума и свернул на дорогу, ведущую к Скотному рынку. «И чего его скотным зовут? — подумал он. — Тут же не только животных и их мясо продают». На подходе стояли попрошайки: калеки, нищие, чумазые дети. Одни молча протягивали руки, прося подаяние, другие обращались к каждому прохожему и ко всем богам одновременно за материальной помощью, детишки пытались дергать за одежду и обступать толпой. «Это не мой контингент», — решил человек, видевший себя в будущем главным оптовиком водки.
Возле самой арки, являющейся входом на Скотный рынок, стояли двое мужчин в лохмотьях. Андрей подошел поближе, присмотрелся. Выглядели они, как алкаши за пятнадцать минут до открытия гастронома, в котором есть вино-водочный отдел с дешевым «чернилом». Такие же трясущиеся руки, такие же опухшие лица, такие же глаза, шарящие вокруг в вечном поиске поддачи.
Но чего-то не хватало для полноты картины. По мере приближения к этим двум субъектам Андрей думал над этой проблемой и наконец понял: «Этим товарищам не хватает синих носов. Смуглый тип кожи мастрийца не дает возможности орисовскому пьянтосу стать обладателем синего или сизого носа». Андрей был уверен, что он мимо них не пройдет незамеченным, и намеренно шел, не глядя в сторону этих двух.
— Мил человек, — обратился один из пьяниц к Андрею, — вижу, ты из дальних краев. Помоги бедняку. В Орисе уже добрых людей не осталось. Стоим мы здесь голодные целое утро, и ни одна сволочь нам на хлебушек не подала. Проезжают рядом толстопузые богатеи на своих лексутах… лексусах… Тфу ты, не выговоришь.
— Лектиках, — поправил другой.
— О, лектиках, точно. Лектиках черного цвета из черного дерева.
— С тонировкой темной, да. Значит, закрытые дорогой шелковой тканью, — дополнил Андрей.
— Точно, дружище, несут их на этих носилках по четыре раба.
А они внутри сидят, их не видно, но я-то знаю, что жмоты они последние. Морды у всех во, — собеседник показал размеры Андрею, — больше, чем у меня в два раза. Я уже здесь семь лет стою.
Еще ни разу эти патриции не дали ни одного драхма. Но ты не такой. Я чувствую. Помоги. Не дай умереть с голоду.
— Тебя как зовут? — решил познакомиться Андрей.
— Вольтер, — ответил тот, что поразговорчивее.
— А твой друг — Дидро? — засмеялся Андрей.
— Почему? Мать дала ему имя Джакинто.
— Послушайте, Джакинто и Вольтер, а чего вы столько времени торчите тут без дела голодными? Шли бы на рынок, подрядились на сдельную работу и получили свой кусок хлеба, — посоветовал Андрей.
— Что бы работать, нужно иметь силы и здоровье, а мы — калеки больные. Куда нам? — сделав жалобное лицо, проговорил Джакинто.
Попрошайка имеет некоторое сходство с рыбаком. И тот и другой забрасывает свои снасти и ждет добычу. Попрошайка, как и рыболов, чувствует поклевку. Их цель — любыми способами позволить клиенту или рыбе проглотить наживку, что бы попасться на крючок. Так вот, Вольтер и Джакинто решили, раз этот белолицый так внимательно их выслушал, то несколько медяков он им оставит обязательно. Андрей думал: «Раз эти два булдоса еще сегодня не похмелялись, то втюхать три пузыря самогона им будет проще простого. А уж выпьют они их обязательно. Сами или с другими собутыльниками, это не имеет значения. Завтра приду на это место и посмотрю на состояние здоровья моих подопытных ягнят. Попою их пару деньков и все выясню».
Но в планы обеих сторон вклинились три муниципальных гвардейца, осуществлявших обход рынка и прилегающей территории. Они вышли
