из арки. Медленно, вразвалочку, поглядывая по сторонам, шли вдоль стены дома. Заметили Андрея, Вольтера и Джакинто, перекинулись между собой парой фраз и направились в сторону троицы. Из вооружения на них имелась кольчуга, короткий меч гладиус, кинжал. Шлемы висели на плечах.
Собеседники Андрея недовольно между собой переглянулись.
Андрей уловил их взгляд. «Легионеры?» — спросил он. «Какие легионеры?! — недовольно фыркнул Вольтер. — Козлы они вонючие!» «Центурия так называется?» — задал следующий вопрос Андрей и начал догадываться, что за три воина вальяжно направляются к нему. «Какая центурия? Центурия воюет на поле боя с врагом, а эти с гражданскими. Это муниципалы с рынка. Вроде как за порядком следят», — дополнил Джакинто и понял, что шансы получить медные драхмы от этого чужака уменьшаются на глазах.
— Пойду я, — сказал Андрей.
— Уже поздно, — ответил Вольтер.
— Чего стоим? — обратился один из подошедших воинов к попрошайкам.
— Так не запрещено же, господин гвардеец, — ответил Джакинто.
— Я спросил: «Чего стоим?», а не есть ли на то разрешение.
— Кушать хочется, — ответил Вольтер.
— Кушать хочется всем, и нам тоже, — начал свой разговор второй гвардеец.
— Мы бы рады поделиться едой, да нет, — глядя заискивающе в лицо воину, произнес Джакинто.
— На кой Дит мне пища из твоих грязных рук. На бырло денег наскреб уже? — спросил третий воин.
— Никак нет. Голяк, сударь, — произнес Вольтер.
— А ну, попрыгайте, — приказал первый гвардеец.
Попрошайки один за другим запрыгали перед представителями власти. Монеты не звенели.
— Я так и понял, — пояснил второй воин, — раз морды не пьяные, то денег еще не собрали.
— А когда собрали и пьяные, то денег уже нет, — заметил третий гвардеец. Потом посмотрел на Андрея и добавил: — Тебя что, не касается команда прыгать?
— Мужики, с какой радости? Я что, кенгуру вам на задних лапах скакать?
— Мужики в деревне за плугом ходят, а мы — солдаты, — уточнил первый воин.
— Как ты себя назвал? — мастрийцы не были знакомы с австралийской фауной планеты Земля.
— Я не обезьяна в цирке, чтобы перед тобой прыгать, — ответил Андрей.
— Как не обезьяна? — удивился первый гвардеец. — Самая что ни на есть белохвостая обезьяна.
Три гвардейца во все горло засмеялись. Джакинто и Вольтер также нашли шутку весьма остроумной и от души начали хохотать. Как ни крути, но мастрийцы им были ближе, чем Андрей, а при таком раскладе от белолицего они все одно не получат уже ни драхмы. Джакинто даже попытался съязвить в сторону Андрея, но тот прервал его своей репликой: «Ты рот, бродяга, закрой, а то последние зубы выбью!» Шутник криво усмехнулся, обнажив ряд черных и гнилых зубов, и умолк. Перестали смеяться и муниципальные гвардейцы. Потом Андрей посмотрел на первого гвардейца и сказал: «Если тебе за такую опасную службу государство мало серебра платит, то ты так и скажи, я одолжу, но не шарь по кошелю у людей! А когда по осени поедешь в деревню к своему отцу, тот оторвется от своей мотыги, продаст собранный урожай и даст тебе денег, то ты вернешь мне долг».
Гвардеец явно не ожидал такого обращения со стороны готского варвара или республиканца, на коих походил Андрей.
— Я и сам возьму, у кого хочу, если надо будет, — ответил он, но был более смущен, чем обозлен.
— Что значит возьму? Я ж тебе не пьяница бесправный, — Андрей указал на двух алкашей. — Я раб госпожи Камиллы Дукс, жены покойного Луция. Ты хочешь отнять у меня ее деньги? Ограбить меня — это значит отобрать собственность домена Дукс. Ты считаешь, что у нее не хватит золота нанять адвокатов и нотариусов, чтобы оспорить твои действия в суде?
— Знаю, у Дуксов рабы живут пожирнее, чем некоторые вольные. Я бы свою голодную свободу с радостью променял на рабство у Дуксов, — сказал Джакинто.
— А чем ты докажешь, что ты не беглый раб и раб именно Дукс, а не какого-нибудь бедного вольноотпущенника? — спросил второй гвардеец.
— Сейчас затащим в тюрьму, там и разберемся, — предложил третий, потом спросил. — А сколько ты у Дукс в рабах ходишь?
— Недавно, — ответил Андрей.
— Как давно?
— Вот папирус с печатью, — Андрей извлек документ из-под туники, проигнорировав вопрос.
Первый гвардеец начал читать, но делал это медленно, и второй взял пергамент в свои руки и стал комментировать.
— Ничего себе! Говорит, что недавно, а уже получил документ на право отдельного проживания. Это зачем же раба себе брать, чтобы сразу почти на волю отпустить? И деньгами снабдила, раз предлагает серебро в долг.
— Хочешь узнать — поди к Камилле и спроси, — ответил Андрей, хотя она уже отплыла. — Видишь, у меня с «регистрацией» все в порядке.
Муниципалы, будто не замечая еще троих людей, стоящих рядом, стали между собой разговаривать:
— Помнишь, я тебе уже говорил про такие случаи.
— Какие?
— А такие. Не каждому варвару дают разрешение на въезд в империю.
— Правильно. Не давать же всем желающим охранную грамоту на продвижение по нашей земле.
— Купцам, ремесленникам и прочему торговому люду, конечно, надо давать. Они деньги тут свои оставляют, казну нашу наполняют.
— А всякому сброду, типа этого, зачем? — первый муниципал махнул рукой в сторону Андрея.
— Рассказывай дальше.
— Так вот. Работы на родине у барбариан нет, и они вступают в сговор с нашей голытьбой из вольных. Те за взятку делают их якобы рабами по папирусу, а потом дают разрешение жить отдельно. И они спокойно поселяются в Орисе.
— Ничего себе!
— Представляешь? Тут своим пропойцам не за что жить, а к нам прутся еще и белые. Чего ты в Орис лезешь? Ты тут комунибудь нужен? Сиди у себя в болоте или на дереве в лесу, пугай сов и филинов ночью своей белой мордой. Нет, дай в Орис. Потом баб наших прут, а те дуры довольны.
— Не понимаю тех девок, что с варварами ходят. Что они в них нашли? Своих мало, что ли?
— Видишь, не успел еще первый раз в термы сходить и грязь смыть, а у него уже деньги есть. Уже лапать наших женщин будет.
— Да никто из нормальных баб с ними не встречается, только шлюхи одни.
— Не пойму, зачем только Камилле Дукс он сдался? Она не нищенка, а аристократка.
— Наверно, покойный Луций его приволок сюда. Он часто по провинциям нашим и иноземным шатался, воевал, награбленное сбывал. С разными чучмеками, сарацинами и барбарианами, которые вне империи проживают, вел дела.
— Гм-гм, — обратил на себя внимание Андрей, — вы беседуйте дальше, только пергамент мой верните.
— Держи, — гвардеец небрежно протянул документ Андрею.
— Ага, всего хорошего. Приятно было пообщаться с умными людьми, — он хотел уйти и поднял свою сумку с земли. Бутылки зазвенели.
— А чего это там у тебя? — глаза второго гвардейца вспыхнули.
— Уксус, — не моргнув глазом, произнес Андрей.
— Сколько?
— Три бутылки.
— Зачем столько?
— Госпожа огурцы мариновать собралась.
— Ты ж отдельно живешь, а ну показывай.
Андрей достал одну бутылку. Третий гвардеец взял ее в руки, покрутил, посмотрел. Потом предположил, что в ней может находиться яд. Откупорил, понюхал и отдернул нос.
— Уксус, говоришь? Ты, урод, меня за лося держишь? Я запаха уксуса не различаю, по-твоему? Говори, что в бутыли?
— Да какая это бутыль? — Попытался сменить тему Андрей. — В этих трех стекляшках вместе взятых целой бутыли не наберется.
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал второй гвардеец.
— Здесь наш национальный хмельной напиток — водка, —честно признался Андрей.
— И столько времени молчал, — издал то ли стон, то ли радостный крик Вольтер, и оба глаза, несмотря на то что были подбиты, широко раскрылись.
— Я перед тобой что, отчитываться должен или похмелить тебя пришел?
— Браток, дай отхлебнуть — очень плохо. Я бырлом тебе верну, когда деньги появятся, — взмолился Джакинто.
— Уже браток, а недавно вякал на меня, — сказал Андрей.
— Да не, ты что, разве я на хорошего человека могу хоть слово сказать, — оправдывался пьяница.
— Угости, не будь жадным, как жители Ориса, — попросил Вольтер.
«Ну и гнилые же вы. А это и к лучшему. Сами просите — сами и травитесь, а сдохнете, так обществу только легче будет», — подумал Андрей и произнес вслух:
— Ладно, помогу человеку.
— Видите, господа муниципальные гвардейцы, какие у нас щедрые гости столицы, — Джакинто сделал комплимент Андрею. —А вы на него попусту голос повышаете.
— Пей, пей, а ежели не протянешь ноги от этого пойла, то мы белого и трогать не станем. Какие к нему претензии? Пусть идет на все четыре стороны или с вами остается. Самое место ему в вашей компании бырло варварское распивать, — ответил третий гвардеец.
— Пей небольшими глотками и закуси обязательно. На, сухарь держи, — Андрей вынул из сумки засохшую корку хлеба.
— Ты меня не учи бырло пить. Сейчас я мигом проглочу это лекарство, а вторую стекляшку пусть мой друг пробует, — сказал Вольтер, держа в правой руке небольшую бутыль с самогоном. Он уже стал распорядителем выпивки. От закуски напрочь отказался, объяснив, что закусывают бырло только дети. Открыл пробку зубами или тем, что от них осталось, выплюнул ее на землю.
Пожаловался на маленький объем тары и сказал, забыв о приличии, что Андрей мог бы принести и большой бутыль бражки.
Джакинто, как только завладел второй бутылкой, начал ему поддакивать. Говорил, что Андрей бы еще эль в таких малых объемах предложил на похмелку. Хвалился, что выпьет эту дозу на одном дыхании, не вынимая горлышка изо рта. Андрей предложил соревнование между двумя товарищами, а в награду обещал третью бутылку тому, кто первым выпьет свою водку.
По сигналу Джакинто и Вольтер стали глотать самогон. Первый успел сделать несколько глотков. Потом широко открыл рот, начал задыхаться. Он вращал своими глазами, не понимая, что произошло. Второй успел глотнуть раз пять. Далее выронил бутылку на землю и схватился руками за горло. Все три муниципальных гвардейца обнажили свои мечи.
XXX
Когда путник останавливается на Понтийском перевале высотой почти в милю над уровнем моря, его взору открывается великолепная панорама. Сзади остается гористая местность с кустарником, сумевшим произрасти среди скальной породы невысоких гор. Впереди виднеются храмы провинциального городка Константинбула, расположившегося на отвесной скале у самого моря. Узкий пролив шириной полторы-две мили отделяет этот населенный пункт от другого берега, пологого, песчаного и пустынного. Справа тянется береговая линия, а за ней безбрежное море. Слева видна постепенно расширяющаяся горловина залива.
Всадник медленно слез с лошади и, прихрамывая на одну ногу, отошел к обочине дороги, чтобы привязать коня к ближайшему выступу горной породы. На поясе у него висело два меча.
— Молодцы мастрийцы — дотянули брусчатку от Ориса до самой переправы.
— На той стороне Понта тоже дорога мощеная. Не такая, как здесь, но быстро передвигаться можно.
— Качество дорог говорит об уровне благосостояния и культуры общества.
— Угу, у варваров нет приличных дорог.
— Наши дальнейшие действия?
— Переночуем в Константинбуле, отдохнем, в термах смоем дорожную пыль, выспимся, как следует, а завтра переправимся на ту сторону.
— С лошадью переправимся или без?
— Можно и так, и так. Только зачем нам на
