прилипалы, которые никогда не воевали.
— Вы предлагаете запустить сюда десимских промышленников, а за ними сюда хлынут их спецслужбы. Они начнут вести свою подрывную работу по развалу страны.
— Как же возможно развалить государство, если оно богатое и крепко стоит на нижних конечностях? — изумился Грегори.
— У нас в экономике наступают трудные времена. Цена на углеводороды в мире упала в четыре раза, и по прогнозам падение продолжится. Это в свою очередь потянет вниз цены на все полезные ископаемые, — заявил Фольцинг.
— Отлично, значит, на выходе с заводского склада стоимость машин и оборудования уменьшится, и они станут более конкурентоспособными на внешних рынках, — простецки произнес Грегори.
— Структура нашего экспорта на девять десятых состоит из этих самых полезных ископаемых, но это закрытая информация.
— Не знал, — не моргнув глазом, ответил ученый. — Выходит, наши «ласточки» и «победы» никому за морем не нужны?
— Не делайте из себя простака, а из меня идиота, — сказал чиновник. — В такой ситуации необходимо думать о спасении страны, а не о привлечении буржуинов.
— Каков ваш рецепт?
— Необходимо бросить все силы на освоение новых месторождений углеводородов и драгоценных металлов.
— Новые месторождения находятся на севере страны. Там слабая инфраструктура. Нет дорог, аэропортов, линий передачи электронов и фотонов. В общем-то лес и болото, — заметил Грегори.
— Будем осваивать.
— Это экстенсивный путь развития. Для его реализации требуются ресурсы, в том числе людские.
— Привлечем столько, сколько надо, — отрезал внешбез.
— Для работы в условиях севера требуется повышенная оплата труда эластов. Если нет в казне денег, то можно напечатать, но возникнет инфляция.
— Будут работать за такое же вознаграждение, как в средних широтах, — сказал Фольцинг.
— Никогда. Может, найдется немного энтузиастов кормить комаров в болотах, но хороший специалист так просто не поедет.
А на освоение новых земель необходимы действительно высококлассные управленцы, — заметил Грегори.
— Значит, заставим, обяжем, принудим.
— Каким образом?
— Будем создавать мобилизационные бригады и отправлять целыми семьями на новое место работы, — сказал внешбез.
— А если кто-то откажется покидать панельный дом в столице и перебираться с малыми детьми в палатку посреди леса? — спросил Грегори.
— Тогда направим его без семьи за полярный круг ломом мерзлую почву долбить в телогрейке.
— Извините, я в таком мероприятии вам не советчик, — Грегори поднялся со стула.
— Очень даже зря, а я рассчитывал на вашу помощь.
— С какой стороны?
— Эласт вы авторитетный, и я бы хотел (наши единомышленники хотели бы), чтобы вы дали развернутое интервью в центральной газете, где изложили бы вот эти идеи как свою задумку.
Вы стали бы нашим идеологическим рупором среди ученых, да и не только. Что вы на это скажете?
— Пу-у-у-у! — Грегори выпустил воздух из легких, присел на край стола и обнял голову передними конечностями. — Вы, Фольцинг, страшный эласт! Самое чудовищное в ваших рассуждениях — это то, что вы сами не верите в этот бред, который несете. Народ может ужаться во время кризиса в своих потребностях.
Государство может взять внешние заимствования у других стран.
Таких, как вы, наверно, уже половина в Высшем Совете. Вместо того чтобы начать преобразования в экономике и обществе, вы предлагаете авантюру, цель которой есть отстранение от власти старшего поколения в Центральном Бюро. Вы желаете под шумок совершить тихий переворот в высших эшелонах власти. Я не защищаю наших старцев, но они хотя бы скромно жили всю жизнь, как и весь камапский народ, были верны идеям прошлого. А вам на идеи общественного строя наплевать.
— Матини, успокойтесь! — крикнул Фольцинг. — Идите и подумайте, а то наговорите лишнего. Завтра вам позвонят и скажут, в редакцию какой газеты идти, там и на камеру вас снимем для визора. Звездой экрана станете.
— Значит, чиновник тринадцатого уровня департамента внешней безопасности желает, чтобы я обратился к гражданам с просьбой перебраться в добровольном порядке на север и подолбить лед киркой, почистить снег и повалить деревья на лесоповале? И все почти задаром, да?
— Да, — абсолютно спокойно ответил Фольцинг.
— А как в глаза этим нескольким миллионам эластов, замерзающим не по своей воле в северную зимнюю ночь, будет смотреть тот, кто в это время только что возвратился с курорта на Утарии?
Какое у него будет настроение во время пирушки на вилле у края бассейна с девочками в бикини? Будет ли он в это время думать о крановщике, поднимающемся в кабину высокого крана при сильном ветре? Не станет ли в это время у него посреди горла кусок глубоководной рыбы или клешня ракообразного при образе строителя или буровика, открывающего консервы с селедкой в железном холодном вагончике посреди леса или тундры?
XXXI
Трирема «Аква» стояла на якоре в финикийском порту Берта.
Капитан испросил разрешение войти в каюту Камиллы и лично доложил об окончании плавания.
— Я так понимаю, вы за деньгами пожаловали? — глядя в упор, спросила Дукс.
— Если вы пожелаете сейчас, то… — отведя глаза в сторону, промямлил капитан.
— Можете взять, — Камилла кивком головы указала на небольшой мешочек, лежавший на столе. — Там золото. Я считаю, этого будет достаточно.
— Более чем достаточно, сударыня, — сразу повеселел капитан.
— Если там лишнее, то я могу часть забрать назад, — серьезно произнесла Камилла.
— Нет, нет, думаю, в самый раз, — слегка подбрасывая мешочек рукой, заискивающе улыбнулся капитан «Аквы». — Мы ведь дорогой сильно поиздержались. Столько, знаете, гребцов издохло в пути. Морские раки были довольны.
— Вы находите это забавным — рассказывать мне, как выбрасывали трупы рабов за борт?
— А вы бы желали, чтобы я их в трюме складировал и держал в духоте до прибытия в Берту? Или костер погребальный на палубе разводил в открытом море?
— Хозяин вашей триремы жадничает. Пусть покупает здоровых и сильных рабов, кормит их прилично да содержит не в скотских условиях. Тогда и невольники как мухи умирать не будут.
Капитан развел руками в ответ, мол, не от меня зависит, а сам подумал: «Трирема — не лектика, а море — не брусчатка Ориса.
Иш ты, учить надумала девка сухопутная старого морского волка. Иди, учи своего цирюльника волосы у себя на ногах выщипывать, а не меня по волнам ходить. Глубже ванны да корыта ничего в жизни своей не видела, а советы давать мне будет. Бабам вообще не место на судне. Если бы хозяин не приказал, то никогда бы на борт не взял. Мало того, что заняла всю верхнюю палубу со своей прислугой, а мне душись на втором ярусе от Ориса до Берты, так еще лошадей с собой тащит. Ты же не на бой с варварами едешь, что высадился и сражаться придется. Приехал в город, купил каких угодно коней и скачи дальше по земле. Нет, везут эти сопровождающие ее легионеры своих скакунов. Эти кони обгадили мне весь корабль. Да ладно. Золотишка отвалила прилично.
Пусть потешится, если денег у нее навалом».
— Еще раз спасибо, — вслух произнес капитан. — Мы отплываем назад в столицу дней через семь-десять. Если есть желание, то можете вернуться с нами.
— Благодарю, мне дальше, — ответила Камилла.
— А куда путь держите? Здесь уже почти конец империи, дальше опасно таким почтенным матронам путешествовать, — предупредил капитан.
— Я сама разберусь, что мне делать и куда направиться, — бросила Дукс.
— Как вам будет угодно. Можете не спешить покидать судно, нам все равно долго разгружаться.
В дверь постучали. «Войдите», — ответила Камилла. Зашел Вергилий Пронти, посмотрел на капитана, потом на вдову Луция, ожидая разрешения говорить. «На вилле готовы принять нас?» —спросила она. «Да, — четко ответил командир когорты, — вы хотите, чтобы сперва перевезли ваши вещи, или желаете покинуть трирему немедленно?» «Как можно быстрее. Меня уже тошнит от вони из трюма, и корабельной брани мужланов из состава команды», — повела носом аристократка. Пронти повернулся капитану, подмигнул и сказал: «Они необразованные, сударыня. Их необходимо отправить поучиться хорошим манерам». Потом он сделал серьезное лицо и добавил: «Далее будет еще труднее». Камилла отвела указательный палец в сторону, предупредив Вергилия, что болтать лишнего не стоит. Посмотрела на капитана и произнесла, показывая, что с ним разговор окончен: «Благодарю, на самом деле плаванье прошло вполне сносно, если не вспоминать о морской болезни в первые дни».
Когда они остались одни, Камилла села на ложе.
— Туда можно ехать на карете? — спросила она.
— Да, но не до самого конца. Потом придется скакать верхом.
— Что поделать. Узнал об этом сарацине Саипе?
— Так точно. Проводник выведет прямо к его стоянке на солончаках, — ответил Вергилий.
— Нам не по пути? — спросила Камилла.
— Нет, это на берегу. Нам придется отклониться южнее Дора на сто миль.
— Приличный крюк. Около десяти дней займет.
— Этот человек стоит того? — спросил Пронти.
— Еще не знаю. Но раз мы уже здесь, то надо его забрать.
— Мне необходимы средства, чтобы к нашей команде набрать еще человек пятьдесят в полном вооружении. Вы понимаете, что по сравнению с легионом вашего мужа это будет сброд вооруженных людей, но в Финикии я не найду приличных воинов.
А вдесятером в пустыне мы не защитим, как следует, жену моего командира вместе с обозом брадобреев и казначеев.
— Ты хочешь, чтобы я, как простолюдинка, ехала без прислуги? Может, мне с кареты еще на телегу пересесть? — фыркнула Камилла.
— Не волнуйтесь, я все устрою.
***
В это время Мигуэль остановился у городской тюрьмы города Берты и слез с лошади.
— Грегори, я к своим коллегам зайду, попрошу содействия в нашем деле, а ты оставайся здесь и сторожи лошадь, чтобы не украли, — пошутил бывший стражник.
— Давай, только недолго, — ответил Грегори.
Мигуэль подошел к стражнику, стоявшему на входе, достал свой медальон охранника тюрьмы Ориса и произнес: «Привет, дружище, начальство у себя?» «Ого, сейчас доложу», — он улыбнулся и приложил руку к груди. «А ты не боишься, что Густаво каким-то образом известил в Берте о тебе?» — спросил Грегори. «Во-первых, я не преступник. Во-вторых, так вести быстро не распространяются по империи. В-третьих, кто я такой, чтобы меня искали?» Вернулся стражник и провел Мигуэля в кабинет начальника.
— Какими судьбами тебя из столицы к нам занесло? — поинтересовался начальник тюрьмы Берты.
— Мы не по служебным. Я не по служебным, — поправил себя Мигуэль. — Я по личным.
— Оставил на время службу? — начальник подозрительно глянул в сторону Мигуэля.
— Мой друг попал в рабство к сарацинам, я узнал, у кого он находится, и хочу вызволить.
— А, кочевники? Что за народ, какой от них прок? Постоянно от них проблемы исходят. Ежели он гражданин Ориса и сарацины его незаконно удерживают, а ты знаешь, где его искать, то можно было бы вызволить его. Сам понимаешь, заинтересовав определенных людей.
— Его законно удерживают, — ответил Мигуэль.
— Кто тебя за язык тянет! — сказал Грегори другу.
— Гражданина Ориса законно удерживает бей? — удивился начальник тюрьмы.
— Он не гражданин
