нанесенные чернилами на тело. Внешбез прошел вперед до галантерейного магазина. Попросил у продавщицы разрешение оставить свой пиджак, мол, жарко товар выгружать, привезенный им со склада. Спрятал в карман пиджака галстук, подвернул рукава рубашки, расстегнул две верхние пуговицы, взлохматил прическу и направился к пятерке метилкарбинольщиков. За годы своей службы он изучил язык, повадки и необходимые термины для общения со старыми зэками. Хотя в большей степени это были подопечные внутренней безопасности.
«Такой старый пенсионер-зэчара в завязке мне больше всего подойдет. Он от дел уже отошел, спился, но понятия сохранил.
Много вопросов мне он задавать не станет. Думаю, ему важнее выпивка, чем объяснения, кто я такой», — думал Алесо, подходя к этой группе эластов. Он шел вразвалочку, чуть согнув спину. Подошел, оглядел всех пятерых, но обратился только к одному.
— Слышишь, э, братишка, можно тебя на пару слов?
— Меня? — старый уголовник окинул взглядом Алесо с ног до головы.
— Есть бэзар. Давай отойдем, перетереть кое-чего надо, — сказал Алесо, приглашая отойти для конфиденциального разговора.
— Ты кто такой будешь?
— Кривой — моя погонялова, — ответил Алесо.
— Ты че из блатных, что ли? — спросил собеседник, окидывая хоть и измененный, но кабинетный наряд Алесо.
— Нет, я не из блатных и в отсидке не был, — немного неуверенно ответил внешбез.
— Тогда не понтуйся и говори нормально. Я о Кривом никогда не слышал. Ты местный?
— Нет, я живу на Горке. А ты, я вижу по мастям, в Терели на крытой парился, — решил перехватить инициативу Алесо.
— Не-а, у меня две ходки в Соттле было. А масти эти я еще по малолетке набил, — чуть смутился старый зэк.
— А я по молодости с ворами кантовался, — сказал внешбез.
— Какими?
— Не с законниками, а так, пацаны крали.
— Называй, я старых всех помню.
Алесо перечислил клички и имена известной воровской банды, разгромленной оборотов десять назад. Их дела приходили через конечности Алесо, поскольку кражи были в особо крупных размерах и на стратегических предприятиях. Их частично вел и департамент внешней безопасности. Все фигуранты этого дела, которых перечислил Алесо, уже давно отошли в мир иной.
— Слышал, а ты как к ним прилип?
— Я имел дела, но вовремя соскочил. Теперь у меня другой источник существования. Неважно какой. Поэтому в таком слегка пижонском прикиде.
— Я тоже в завязке, но вернемся к началу разговора. Что тебе надо?
— Чтобы ты позвонил моему корешу. У него проблемы. Я только узнал об этом, но сам не могу засветиться по телефону. Боюсь, он на прослушке. А ему когти рвать надо, а то загребут. Позвони и скажи, что папа сегодня собрал всех охотников вместе с борзыми и гончими и в конце рабочего дня спустит всю эту свору на него. Пусть немедленно уезжает в купейном вагоне на юг, а то повезут в прицепном на север. Передашь все слово в слово. Мне трубку не суй. Только твой голос он должен слышать. Понял?
— Ага, не тупица. Много денег хапнули?
— Кто? — спросил Алесо.
— Ну вы с ним.
— Тебе дело? Тебе надо — иди, хапай ты.
— Я уже свое отхапался. А вот ты не борзей. Никогда ты с блатными не крутился. Так, вершков где-то схватил, теперь пытаешься по фене ботать. Ты похож на вороватого чиновника. И если бы к этому магазину ты подошел бы оборотов двадцать назад и начал такой разговор, а со мной стояли бы мои пацаны, а не эти спившиеся работяги, то забрали бы мы тебя на хату. А там вытрясли бы из тебя всю правду. То, на чем растет двадцать первый палец, в дверь защемили бы, и ты все бы рассказал и отдал нам все свои деньжата. Еще и должен остался бы. А так гони фиолетовую бумажку, чтобы корешам я поляну накрыл, а красную лично мне за труды.
И я все сделаю, как надо. Да, и сначала хрусты, а потом работа.
«Я и двадцать оборотов назад, и сейчас такого умника, как ты, закрыл бы у себя в департаменте на трое суток. Пару допросов без протокола и свидетелей… Ну ладно, ничего я ему не скажу, а то и этот испугается. Кто потом звонить станет? Урка такой нашелся. Набил левые масти, а сам мне про блатовство гонит. На правильной зоне за такое опустили бы, и паршу бы чистил потом до конца срока», — Алесо очень задело подобное отношение к себе, он возмущался, но ничего не мог поделать.
Грегори положил телефонную трубку.
— Кто это тебе звонил? — раздался голос Ялина.
— Не знаю, предупреждал об опасности, — ответил Грегори, приблизив к себе мембрану микрофона.
— Я слышал разговор. Пересказывать не нужно, — голос Ялина стал раздраженным. — Только недавно закончилось заседание, а уже успели два раза позвонить. Нехорошее предчувствие. Зачем им связываться с тобой? Проверяли, что ли?
— Может, кто из добрых побуждений предупредить меня решил? — предположил ученый.
— Вполне возможно, так как звонили из городского таксофона, — сказал Ялин. — Ага, хотели помочь, а оказали медвежью услугу. Наверняка твои разговоры записывают. Добрый эласт хотел помочь, да только испортил нам все планы. Да и я хорош. Нет, чтоб заблокировать прослушку, так я даже предположить не мог, что тебя вознамерился кто-то предупреждать. Скоро Фольцингу положат на стол докладную записку о том, что ты знаешь о предполагаемом аресте. Идиот и тот, кто звонил, и я! Послушай, запусти на всякий случай ускоритель.
— К чему это? На сегодня нет исследований по плану, — удивился Грегори.
— Но ты в состоянии?
— Да, надо только уведомить администрацию, чтобы обеспечили питанием ускоритель.
— Запускай, пусть разогревается и работает на холостом ходу.
А потом продолжай уничтожать записи, фото с трековых детекторов, данные с фотоэлектронных умножителей, а я почищу память оптико-волоконной машины. И попроси, чтобы никто тебя лишний раз не тревожил. Я буду все время рядом.
Когда Грегори вернулся из лаборатории, он в конечностях держал два здоровенных целлюлозных ящика, набитых всякой всячиной и перевязанных веревкой. Грегори поднес их к визоркамере и показал Ялину.
— Что ты там приволок еще? — спросил тот.
— Тоже необходимо упрятать подальше от посторонних глаз, — ответил Грегори.
— Ускоритель запустил?
— А ты не ощущаешь? — свой вопрос задал ученый.
— Ощущаю, ощущаю. Но поведение эластов вокруг тебя мне неведомо. Все в порядке, тихо, спокойно?
— Вроде, да.
— Слушай, это все твое научно-исследовательское барахло ты с такими темпами и до прибытия группы захвата не ликвидируешь, а скоро обед и надо уходить.
— Твои предложения?
— Сваливай все в одну кучу посреди кабинета, обливай растворителем и перед уходом поджигай, а то ножницами ты трое суток резать на мелкие куски будешь, — посоветовал Ялин.
— Как поджигать? — возмутился Грегори. — Это же мой кабинет. Тут все сгорит.
— К работе сюда ты вернешься не скоро, если вернешься вообще. Пусть сгорит. Тогда с огнем все данные исчезнут навсегда.
Дверь закроем. Противопожарные датчики я заблокирую. Огонь не скоро сотрудники увидят. А пожар только отвлечет внимание.
Не волнуйся, эласты от твоего костра не погибнут. Давай, давай, сваливай все в одну кучу и принеси растворитель или моторное топливо. Скоро обед. Сваливай, поджигай, а потом сам вали подальше. Номер выхода на меня ты помнишь?
— Повторить? — спросил Грегори.
— Не стоит, у стен тоже есть уши. Я заблокировать могу только электронику, а ушную мембрану эласта еще не научился, — посоветовал Ялин.
— Куда мне направляться?
— Подальше из города в провинцию. Но не в маленький город, где все друг друга знают. Остановись у какой-нибудь бабушки на частной квартире и позвони мне. Я свяжусь с агентом, он тебя заберет, а там посмотрим. Иди за легковоспламеняющейся жидкостью.
Грегори сложил то, что собирался уничтожить, посреди своего кабинета и ушел. Когда он вернулся с полной банкой, из которой исходил резкий запах, Ялин чуть не вскрикнул.
— Где ты шляешься так долго?! Уже три черных «ласточки» и одна «победа» у главного входа стоят! По твою душу явились.
Обливай, подпаливай, и бегом к запасному выходу на пожарную лестницу.
Грегори вылил жидкость, чиркнул спичкой и зажег костер.
Пламя вспыхнуло, и в этот момент в дверь его кабинета постучали.
«Пойди, спроси, кто это, а я дам максимальную нагрузку на ускоритель», — приказал Ялин. Грегори тихо подошел к двери и спросил: «Кто там?» «Внутренняя безопасность! Открывай, и без фокусов!» — послышалось за дверью. Грегори почувствовал себя домашней свиньей, которую пришли вытаскивать из хлева, чтобы забить на мясо. Он понял, что попался. Он понял, что его игра сыграна. И не просто сыграна, а проиграна вчистую. Грегори стоял перед дверью, а комнату заволакивало облако из черного дыма и сажи.
— Не вздумай открывать, — послышался голос Ялина.
— А как же. Подожду, пока не выгорит все, а потом один путь — в открытое окно. Не волнуйся, Ялин, ты все правильно рассчитал. Пока они выломают дверь, все сгорит. Ты-то хоть еще здесь или уже в своем мире газированное вино открываешь по случаю удачного завершения операции? — произнес Грегори и прислонился спиной к стене.
— Здесь я, здесь, и тебя не бросаю. Заблокируй лучше дверь шкафом. Пусть дольше сюда прорываются, — посоветовал Ялин.
— А что это поменяет? — устало промолвил Грегори, стоя у стены.
— Я для тебя кокон готовлю. Подопри дверь!
— Сперва надо окно открыть, а то я задохнусь, не дождавшись твоего кокона.
— Открывай, только быстрее. Уже в дверь с той стороны тяжелыми предметами стучат.
Грегори подошел к окну и попытался открыть защелку на раме. «Выбей ты стекло, брось в него стулом. Подпирай дверь, пора заканчивать, а то скоро от такой температуры оплавится оборудование, и я не смогу с тобой общаться», — сказал Ялин.
Грегори поочередно швырнул два стула в два оконных стекла.
Осколки вылетели наружу. Черный дым потянуло потоком воздуха в выбитые окна. Стало чуть легче дышать. Дверь в кабинет Грегори была металлическая, прочная, но она дрожала под ударами то ли лома, то ли кирки. Ученый поднатужился и пододвинул шкаф плотно к самой двери. Потом достал носовой платок и начал дышать через него. За дверью стоял шум и брань.
— Ну, что там у тебя? — спросил Грегори.
— Не хватает энергии, слабовата твоя установка, — ответил Ялин. — Я попробую подпитаться из внешних источников.
— Ялин, в комнате очень жарко и душно. Дверь скоро выломают. Что мне делать?
— Я пробую запитать кокон напрямую от высокоэнергетического фотонного трансформатора. Но энергии, опять же, не хватает.
— Подай напряжение с электронного трансформатора, — посоветовал Грегори.
— Не выдержит проводка, и сработает защита, — ответил Ялин.
В дверь начали стрелять из легкого баллистического оружия, пытаясь разрушить замок.
— Заблокируй предохранители, — сказал Грегори.
— Я уже это сделал, но, боюсь, не выдержит силовой кабель.
— А если подать одним кратковременным импульсом?
— Можно, но на станции может произойти взрыв, а это техногенная катастрофа, пусть и с минимальным количеством жертв, — отметил Ялин.
— Послушай, я себя уже в жертву принес. Между прочим, и ради твоих, пока неизвестных мне целей, — упрекнул Ялина ученый.
— Такое вмешательство в миры с более низким уровнем развития запрещено. Запомни это. И если сам окажешься
