запахом, и, возможно, всё это — галлюцинации... Я сказала: ущипни меня, я боюсь, — и он, засмеявшись, поцеловал меня. И тогда я сказала: вот теперь это точно галлюцинация. И он засмеялся и поцеловал меня ещё раз. И с тех пор жизнь стала удивительной, радостной и как будто совсем новой, мир обрёл яркие певучие краски, и всё стало в нём возможно и достижимо...
...Я помню, как ночью в наш дом среди леса пришли чужие. Как они заткнули мне рот, сковали по рукам и ногам и бросили в глубокое зелёное озеро. Я помню свет восхода, проникавший на дно и озарявший бледное, искажённое лицо. Помню, как поняла, что — мертва, и что вижу своё тело.
Я помню, как видела его утром — тревогу, испуг и отчаянные поиски. Помню, как в домике враз стало много народа, как плакал наш маленький сын. Помню, как нашли моё тело и вытащили его на поверхность, как лучшие врачи смогли оживить его. Помню, как они говорили ему: прости, но это всё, на что мы способны, если можешь, то найди её душу и уговори её вернуться. Помню его страшные сухие глаза, помню, как страстно хотела вернуться, звала его, но он не слышал.
Я помню, как пропали больница и земля, как меня обступила тьма, а в ней зажглись колкие ледяные звёзды. Помню, как одна из них приблизилась и стала солнцем, и вокруг неё было девять планет. И я знала, что время здесь идёт иначе, чем там, где я жила, и я ещё помнила слова: искривление пространства-времени, — и оставалась ещё тайна, ответа на которую не было. Помню голос, сказавший: пойдёшь сюда, на эту больную планету, в эпоху великого объединения и великих испытаний, — так выбирай, кто будут родители твои. И я поняла, что путь назад закрыт.
Я помню, как увидела на берегах могучей реки прекрасную женщину с лазоревыми глазами, и сказала: вот моя мама. Помню, как увидела мужчину, в чьих глазах была мудрость тысячелетий, и сказала: вот мой отец.
Я помню, как холодный свет звёзд исчез, а вместе с ним заснула и память о прежней жизни. Я помню, как под любящими взглядами познавала новый мир, его красоту и боль, победы и проклятия. Помню, как светом Вселенной открылась мне музыка этой планеты, как спящую память порой колыхали впечатления от историй, записанных людьми: историй, в которых жизнь представала чередой ярких приключений. Я помню, как полюбила страну, в которой родилась: людей, которые в страшнейшую годину не сломались, сохранили сами и передали детям веру в добро и человечность, — и от этого правящее зло проржавело и рассыпалось. Помню, как узнала, что Бог есть добро и красота, и увидела, как люди с верой в Него проходят то, что пройти невозможно, и остаются в живых там, где выжить нельзя. Помню, как сказала в мыслях: Господи, вот я! веди меня, — и помню, каким сверхчеловеческим счастьем бывало чувствовать руку Его.
Я помню, как жадно искала всё о звёздах, как тянулась неведомо куда, — и как в один солнечный, невероятный миг поняла, откуда я и кто. Помню, как поняла, что некоторые люди этой планеты одарены умением слышать истории, происходившие на других планетах, и записывать их. Помню, как узнала среди историй, записанных другими, свою родину, как спящая память пробудилась и радостной радугой обрушилась на меня.
Я помню, как поняла: нет ничего важнее для Вечности, чем та красота, которую — в слове ли, в звуках ли, в красках — создают и передают люди. Помню, как те, кто помог мне родиться здесь, стали самыми близкими и дорогими моей душе, стали и друзьями, и учителями, и светом в родных окнах, к которому возвращаешься из любых странствий. Я помнила лишь, что умерла там, у другой звезды, — и была счастлива тем, что живу дальше. Но между мной и прошлым была ещё пелена, и я не видела скрытое за нею.
Я помню, как он приснился мне, красивый и печальный. Как сказал, что счастлив найти меня, назвал, сколько времени прошло там с моей смерти. Как спросил, помню ли я его и свою прежнюю жизнь, и это был первый его вопрос. И я ответила 'да', ибо это было правдой. Помню, как он спросил, чем я живу, и это был второй вопрос. И я рассказала ему свою нынешнюю жизнь, её радости, печали и надежды. Рассказала о судьбе больной прекрасной планеты, на которой живу. И больше он не спросил ничего.
Я помню, как полетела жизнь дальше после этой встречи, то совершая крутые повороты, то плавно скользя, как огромная река.
Я помню, как мгновенно, тихо и странно-легко спала последняя пелена с моей памяти, — как я вспомнила, что где-то далеко ждёт меня живое спящее тело. Помню, как обрадовалась и ужаснулась одновременно, потому что поняла: есть возможность вернуться в прекрасный, опасный и бесконечно дорогой мир, но кто может сказать, что будет с моей душой после смерти этого, нынешнего тела?
Я знаю, что очень хочу вернуться туда и помнить красоту и хрупкость этой планеты, и найти её среди звёзд: я хочу привести сюда тех, кто исцелит её раны и воссоединит разлучённые миры.
Но я не знаю, чем могу заслужить перед Господом это возвращение.
Ибо я не герой и не великий мастер: я могу лишь быть среди тех, кого должно защищать. Я могу только пройти вместе с этой планетой мгновения триумфа и горечь потерь. Могу лишь жадно впитывать знания о красоте, тянуться к ним и отдавать тем, кто ещё не знает их. Могу лететь по безумно быстрой дороге, имя которой — жизнь, пересекать пути других и становиться для них дверью к красоте или испытанием на человечность.
Может быть, для этого я и прошла по Пути Мёртвых.
Может быть, я должна всего лишь честно отдать жизнь этой больной планете, отдать целиком, добровольно и не требуя ничего взамен.
И, может быть, тогда Господь позволит мне вернуться домой.
Ведь там пройдёт совсем немного времени, даже если я умру совсем старой...
На Небесных Путях
Линн даль Соль и Сэнди Адамсон ожидали аудиенции в приёмной Дворца Властителей Энтиды. Сэнди автоматически попыталась определить время постройки Дворца по стилю интерьеров и сразу же запуталась: здесь были следы многих веков, — вплоть до эпохи первых звездолётов. Столь почтенный возраст одного из красивейших сооружений Аст-Элар внушал и уважение, и некоторый трепет, поскольку в Галактике сохранилось не так много следов того прославленного легендарного времени. Роскошь Дворца подавляла, и Сэнди чувствовала себя неуютно. Волнения добавляло также и присутствие Линна, — не говоря уже о том, что Центр по изучению Силы впервые попросил её о помощи в выполнении задания.
— Глава совета Энтиды Гантенир Вайкири, — церемонно возвестил новенький сверкающий робот.
Линн радостно бросился навстречу другу, на лице которого зажглась немного кривая, но обаятельная улыбка. Они обнялись.
— Ты же говорил, что не задержишься на этом посту!
— Ну, говорил поначалу. Сам знаешь, нет ничего более постоянного, чем временное. Эта дама — тот этнограф, о котором я просил?
— Да, — Линн жестом пригласил Сэнди приблизиться. — Сэнди Адамсон, специалист из Академии планеты Артос. Наш Центр по изучению Силы пригласил её специально для этого расследования.
— Отлично.
Адамсон вежливо наклонила голову. На Энтиде исстари сохранялась передача власти по наследству, демократический совет планеты был организован каких-то жалких триста лет назад. Лицо явного простолюдина с манерами контрабандиста плохо сочеталось с древним Дворцом Властителей. Следом за Вайкири в приёмную вошёл богато одетый мужчина, чья внешность подходила к интерьеру гораздо больше.
— Вы в курсе дела, госпожа Адамсон? — спросил Вайкири.
— В общих чертах. В одном из районов Энтиды внезапно объявились люди народа арайев, который был зверски истреблён Империей восемнадцать лет назад, причём появились они очень далеко от мест, где жили прежде, — на другом континенте. Они владеют гипнозом и принуждают местных жителей приносить им еду. Те, естественно, напуганы: сегодня чужаки требуют еду, завтра, возможно, займут их дома.
— Совершенно верно. Позвольте представить вам господина Игниса Фатьюса, на землях которого и творится это загадочное безобразие.
— Добро пожаловать в мой дом, — сказал энтидский аристократ. — Господин Вайкири, как мы договаривались...
— Да-да. Держите меня в курсе.
* * *
Просторный светлый дом Игниса Фатьюса гостеприимно распахнул свои двери перед Линном и Сэнди. Старинный особняк явно радовался гостям, словно ненароком оставлял приоткрытыми двери в свои чудесные залы и комнаты, чтобы те смогли заглянуть туда. И всё же Сэнди подумала, что в доме чего-то не хватает, — или наоборот, слишком много тишины, что ли? Тишина придавливала, мертвила красивые комнаты, отчего слуги-задераки, бесшумно проходившие по мозаичному полу, казались призраками.
Фатьюс привёл гостей в библиотеку.
— Здесь вы найдёте всю историю Энтиды, которая известна людям. И, конечно, те записи полевых роботов, которые я переслал в ваш Центр. К сожалению, я вынужден вас покинуть, — дела.
Сэнди подсела к компьютеру.
— Итак, арайи. Известны издревле, как один из народов планеты Тайшеле, но встречаются и на Энтиде, и на других планетах. Согласно их легендам, являются прямыми потомками браков между богами, по-нашему руниа, и людьми, что подтверждается значительным числом одарённых Силой среди этого племени. Сами они называют семь чувств человека: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, интуицию и ясновидение. Линн, а они не могли просто заморочить имперцам головы? Если владеешь гипнозом, то нет ничего проще, чем внушить, что тебя здесь нет.
— Исключено, — покачал головой Линн. — Империя отслеживала одарённых Силой с помощью приборов, регистрирующих излучение головного мозга. Дальше следовал удар — и всё. В районе, где проходила такая спецоперация, обычно не оставалось ничего живого.
— Жаль, — искренне сказала Сэнди. — Странно другое: арайи никогда не стремились к цивилизации, вели очень примитивный образ жизни, — натуральное хозяйство, никакой техники. Кажется, перед любыми механизмами у них просто страх возникает. Когда на Тайшеле стали уходить под воду материки, они перебрались со своего на соседний, тогда как более продвинутые народы начали колонизировать другие планеты. Арайи даже не пускали детей учиться в города.
— Чтобы те, избави Создатель, вдруг не стали грамотными?
— Да-да. Так что эвакуация эпохи первых звездолётов их не затронула. Тем не менее, на Тайшеле остался только архипелаг Исчезающих островов, а арайи всё же живут на других планетах.
— Может, их вывезли в принудительном порядке? Усыпляющий газ, погрузка на корабли, — и вперёд.
— Не похоже: память о подобных переселениях всегда остаётся в сказаниях. Ни один народ не оставляет без внимания резкую перемену созвездий ночного неба. Потом начинаются поиски объяснений: мол, боги наказали, или была война 'на небесах', или что-то в этом духе. У арайев ничего похожего нет. Есть лишь какие-то загадочные Небесные Пути, с которыми учёным до сих пор ничего не ясно.
— Но факт тождества народов Тайшеле и Энтиды доказан?
— Да.
Линн придвинулся к компьютеру и начал просмотр записи полевых роботов. Сэнди украдкой взглянула на него и не стала отодвигаться, — пусть их руки соприкоснутся. К её досаде, Линн не обратил на это внимания.
Дежурный робот заснял то, что ему полагалось, — обработку поля. А затем летнее марево вдруг стало сгущаться,
