здоровенный, бородатый мужик, был старше Андрея лет на десять. Он жил по соседству и Андрей взял его подсобником. В Симферополе, Юра работал водителем самосвала. В Израиле его права на грузовик оказались недействительными. Юре предложили подтвердить их, т.е. сдать экзамен по теории и вождению. Почему-то, этот шофер с многолетним стажем, ни как не мог сдать вождение. Он считал, что его валят нарочно. Это была глупость. Никто и никогда в Израиле, нарочно никого на экзаменах не валил…
Андрей долго не мог понять, работая с Юрой, когда, соб-ственно, тот успевает напиться. По дороге на работу, Юра всегда заходил в магазин, но являлся на объект абсолютно трезвым. С собой, из магазина, он приносил бутылку Кока – Колы или какого-нибудь другого, столь же безобидного напитка и бодро принимался за дело. К обеду, однако, он никуда не отлучаясь, оказывался уже малость выпимши, а к вечеру становился совсем ни куда не годен. Пару раз Андрей поднимал его из корыта с раствором, куда тот умудрялся свалиться.
Все оказалось очень просто. Заходя с утра в магазин, Юра приобретал двухлитровую бутылку лимонада и бутылку водки. Половину лимонада он немедленно выпивал, и доливал до горлышка водочкой. Получившейся коктейль, он, не спеша, прихлебывал на протяжении всего рабочего дня, не смотря на то, что к обеду содержимое бутылки становилось чуть ли не горячим!
Ни какие увещевания, естественно не помогали. Чем дальше, тем меньше было от Юры толку. В конце концев, Андрею пришлось с ним расстаться. Юра страшно обиделся!
Предприниматель.
Все-таки, напрямую получать работу удавалось очень редко. Андрею приходилось работать с кем-то, как субподрядчику. С одной стороны, это было хорошо, т.к. это освобождало от покупки материалов, транспортных расходов и снижало степень ответственности. С другой стороны, если у ген. подрядчика, что-то не ладилось с клиентом (и совсем не по вине Андрея), то его немедленно прокидывали с деньгами, объясняя:
- Откуда я должен тебе платить, если хозяин не платит мне?! Из своего кармана?! – совершенно искренне заявляли они.
Это совершенно нормальное для Израиля объяснение, было недоступно пониманию Андрея. Через это, он переругался со всеми строителями Ашкелона, что, впрочем, абсолютно не мешало им, через какое-то время, снова обращаться к нему, а ему принимать их предложения, если на тот момент не было других вариантов.
Так и получалось постоянно, то густо, то пусто, причем, пусто было чаще. Андрей затрачивал массу энергии, тратил огромное количество времени, а результат был нулевой. Шли месяцы, а он топтался на месте, разве что права, наконец, получил. Это обернулось тем, что его стали использовать еще и в качестве шофера. Если прежде Андрея с подсобником, или Андрея с бригадой, смотря по объему работ, ген. подрядчик доставлял на место и обратно, то теперь, Андрею стали давать какую-нибудь колымагу, мол, сам своих соберешь – развезешь.
Андрей поднимался ни свет, ни заря и летел в единственный в Ашкелоне строительный магазин, который открывался в шесть утра. Магазин принадлежал зловредному поляку по имени Шломо. Ему не лень было встать с позаранку и открыть лавку, в то время, когда прочие хозяева магазинов еще досматривали сны, но и цены в эти утренние часы, были у Шломо раза в полтора выше, чем у всех остальных. Тем не менее, к нему утром стояла, если не очередь, то уж во всяком случае, несколько покупателей было всегда. Кто-то покупал новый молоток, вместо сломавшегося вчера, кто-то несколько мешков цемента, который вчера кончился, а сегодня привезут только к двенадцати, короче, магазин Шломо был палочкой выручалочкой, но цены!
- Почему ты, старый негодяй, продаешь такой мастерок за 50 шекелей, когда у всех он стоит, максимум, максимум…! Ты слышишь ли меня, польский осел?! У всех максимум 30??!! – брызжа слюной и не на шутку злясь, кричал знакомый Андрею, штукатур, марокканец Эли.
- Потому, что я так хочу. – не моргнув глазом отвечал Шломо, глядя сквозь покупателя, в туманную даль.
Все эти выражения возмущения ни сколько его не смущали!
Купив все недостающие у кровопийцы Шломо, Андрей мчался за своими людьми. Если в бригаде было несколько человек, ему иной раз приходилось собирать их по всему городу, благо Ашкелон был невелик, а улицы с утра свободны.
На объекте, Андрей работал больше всех, кроме того, он контролировал чужую работу, орал на подсобников, которые задерживали раствор, и помогал его готовить. Решал какие-то организационные вопросы с хозяином или ген. подрядчиком. Нервничал, находился везде одновременно, обливался потом и с веселой злостью ругал свою работу.
Вечером, он развозил людей по домам, а сам отправлялся то смотреть следующий объект, то выколачивать из кого-то деньги, с которыми тот тянул, то еще на какое-нибудь «приятное» мероприятие такого же рода.
Это стало раздражать Лену. Он вечно был занят, его вечно не было дома, а появляясь дома, он, бывало, засыпал за ужином, прямо посреди разговора. При этом, денег по прежнему не было не то что лишних, они с трудом сводили концы с концами.
Лене, как и любой женщине, в конце - концов, надоели бес-конечные «завтраки», которыми кормил ее Андрей, ему же, наоборот, казалось, что все происходит достаточно правильно, что еще чуть - чуть, вот только еще немного усилий, и он сможет перейти некую невидимую границу за которой пойдут деньги!
- Работа, которую ты делаешь, - говорила она – не может стоить так мало! Тебя явно дурят!
- Откуда ты знаешь?! – бесился Андрей, тем более, что в глубине души, он знал, что она от части права – Очень легко сидеть дома и все знать!
- Я не просто сижу, я работаю! – отвечала она, и это была правда. Лена продолжала заниматься сувенирами, а Андрей периодически отвозил их в Иерусалим и получал за них какие – никакие деньги.
Храм.
Однажды, это было в разгар зимы, когда хляби небесные разверзлись над городом Ашкелоном, свирепый сырой ветер гнул к земле мокрые пальмы, а море, ставшее из голубого свинцово – серым, бросало на берег ревущие волны высотой с двухэтажный дом, Андрей поехал в Иерусалим. Там у него было два дела. Надо было отвезти в лавку Ленины сувениры, и порешать кое-какие дела с банком, где у него сохранился старый счет.
Вышло так, что когда он, сдав товар, вышел из лавки, банк, как раз закрылся на перерыв, и у Андрея образовалось пару часов абсолютно свободного времени. Дождя к счастью не было. Было пасмурно, промозгло и ветрено, но дождя не было! Андрей решил прогуляться в старый город.
Он спустился вниз по улице Бен – Иеhуда, вышел на улицу Яффо, прошел ее до конца, и повернув на право, двинулся вдоль построенной когда-то Турками стены старого города.
С удивлением обнаружил он, что развалин, которые прежде зияли в центре столицы, больше нет, что место это выглажено бульдозерами, и там начинается какая-то крупная стройка.
Через ворота вступил он на территорию арабского квартала. Спустился по крутой, даже широченными ступеньками иду-щей, немыслимой, крытой улице, по обоим сторонам которой были сплошь арабские сувенирные лавки, большею частью закрытые, по причине ненастья и отсутствия туристов. Повернул налево и вышел к Храму. К тому самому Храму Гроба Господня.
Он бывал здесь и прежде, бывал много раз, но всегда летом. Летом тут были толпы туристов и торговцев. Летом здесь стоял разноязыкий, многоголосый гвалт и экскурсоводы пытались перекрыть его своими поставленными голосами, рассказывая на немецком, французском, английском, русском одно и тоже. Вспыхивали фотовспышки, как на пресс - конференции Рабина, вспыхивали дежурные улыбки на лицах американских туристов. Андрею быстро становилось душно и тяжело, хотелось быстрее уйти…
В этот зимний день в Храме не было никого. Храм казался совершенно пустым и шаги Андрея гулким эхом отдавались под сводами. Было холодно неуютно и пронзительно тихо. Он старался ступать по мягче, что бы не вспугнуть тишину и вдруг охватившее его чувство важности происходящего.
Он вошел в деревянный мавзолей, и остановился у того самого камня, на котором некогда лежало ЕГО тело. В полу-мраке, потрескивая, горели несколько желтых восковых свечек.
Андрей, склонив голову, остановился над камнем. Он поду-мал, что надо бы дотронуться до него, подумал, но не стал этого делать. Он хотел было перекреститься, но почувствовал, что жест этот в его исполнении будет фальшивым…
- Господи. – сказал про себя, Андрей – Господи, меня не научили этому, но если я не безразличен тебе… - он запнулся, медленно повернулся к камню спиной, и вышел из мавзолея в смущении, даже покраснев от непонятного стыда.
Он вышел из Храма на улицу. Остановился посреди пустой площади, под серым летящим небом. Высокий, сутуловатый, с выгоревшими за лето почти до белезны, длинными, собранными в хвост волосами. Одетый в отсыревшую джинсовку, такие же голубые, линялые джинсы и черные кроссовки. С черным же рюкзаком на, ставшем крепким за время работы на стройках, плече.
- Что это нашло на меня? – подумал он, вытаскивая сигареты – Просить ЕГО о чем-то?! Прекрасно, ведь, известно, что он знает, в чем мы имеем нужду, да и вообще, с каких это пор я стал обращаться с просьбами к богу? Нервишки сдают? Надо позвать кого-нибудь вечером и выпить, что ли…
Он закурил и медленно пошел обратно, к выходу из старого города. Он пересек площадь и уже собрался повернуть в сумеречную пещеру улицы, когда ему, почему-то захотелось еще раз взглянуть на Храм. Он остановился и обернулся. Он увидел то, что только и мог увидеть – серую каменную громаду и темный квадрат входа.
- Не слишком ли все это мрачно, что бы служить путем к свету? – подумал крамольно Андрей.
И вдруг, ему стало легко и кристально ясно, что путь к богу ли, к верхнему миру ли, назовите, как угодно, у каждого свой, и он, движимый, ему самому не ясными импульсами, сделал то, что должен был сделать! Ему и нужно-то было просто ПРИЙТИ СЮДА. Просто подумать о том, о чем он и подумал. Видимо, для него, для неверующего, воспитанного атеистами в атеистической стране, Андрея, этого было достаточно и ничего большего, от него и не ждали.
Повезло.
Андрей получил очень выгодный заказ. Его дала ему, разумеется, через посредника, государственная строительная компания Солель Боне. В трех больших двенадцатиэтажных зданиях, нужно было установить подоконники. Видимо, посредник плохо посчитал. За каждый подоконник Андрей получал тридцать шекелей. Работая с двумя подсобниками, даже при самом плохом раскладе, он ставил их штук двадцать в день. За вычетом зарплаты подсобников у него оставалось, минимум, четыреста шекелей чистой прибыли в день! По понятиям Андрея, это была просто сверхприбыль!
К сожалению, домов было всего три. Хватило как раз, где-то на три недели. Десять тысяч, за три недели! Всегда бы так! Увы, всегда так не было.
Во всяком случае, он роздал все долги, купил всяких нужных вещей, обновил Ленин изрядно затасканный гардероб, не забыл и себя, и, разумеется, Ваньку.
Утром за завтраком, уплетая невиданные, дорогостоящие йогурты с орехами и шоколадом, Ванька задумчиво сказал:
- Да, все-таки хорошо
