понятно. Я готов поставить фунт против пенса, что этот славный человек прибыл в наши края из Восточной Европы. Но продолжайте.
А потом он поинтересовался, почему я заказываю только самое дешёвое пиво. Он спросил, это у меня вкус такой особенный, или есть тому другие причины. Я горестно завздыхал и ответил, что с юных лет больше всего на свете люблю “Гиннеc”, но он мне, увы, не по карману. “Это поправимо, улыбнулся мой добрый сосед, отлучился на миг к стойке и вернулся с четырьмя бокалами божест-венного напитка. Ах, эти тёмные бокалы с плотной белой крышечкой пены сверху! В следующий раз, если вам будет угодно, вы будете угощать меня”.
Интересно, чем это вы ему так сильно понравились? задумчиво произнёс сыщик.
Ума не приложу, развёл руками Ватсон.
И оба засмеялись.
А потом он сделал вам предложение, сказал Холмс. И мотивировал это тем, что все богатые люди потому и богаты, что сумели без лишних угрызений совести смело откусить незаслуженно большой кусок от общего пирога.
Правильно! Слово в слово. Но откуда вы это знаете? поразился доктор.
А мне и не нужно знать что-то необычное. Если бы мне пришлось вербовать интеллигентного предателя, я употребил бы те же самые аргументы. И не забыл бы напомнить, что на истекшей неделе огурцы опять подорожали на целый фартинг за фунт и при этом не стали ни капельки вкуснее.
Да, он возмущался ценами на овощи, а ещё и безобразным ростом квартирной платы.
При этом противно брызгал слюной.
А это откуда вам известно?
Ах, Ватсон, Ватсон! Разве вы не заметили за столом у входа благообразного старичка с библией?
И вправду, там вдали от нас торчал какой-то жалкий неряшливый старикашка, неспособный осилить всего лишь один бокал пива. Мне даже жалко его стало.
Я очень тронут тем, что вы меня пожалели, с чувством сказал непревзойдённый детектив.
Вас?
Меня.
Так это были вы?
Я. Только оттуда мне было плохо видно.
Господи, когда же я стану хоть чуть-чуть догадливее?
Ну, в этом нет особой необходимости.
О о о!
Итак, полдела сделано, резюмировал Шерлок Холмс, торопливо расстёгивая тесный ворот-ничок обомлевшего Ватсона. Нашу приманку проглотили.
Прошло несколько месяцев, и великий сыщик разрешил подводнику Вилли подать своему на-чальству соответствующую докладную записку. Руководители засекреченного отдела были вполне удовлетворены талантливым сотрудником, который сумел провести сложную комбинацию, при которой опростоволосившимся шпионам подсунули неверные расчёты, а с ними ещё одного предателя, который нанёс немалый ущерб денежным запасам преступников, потому что очень любил получать большие деньги за небольшую работу. Достоверность тайной задачи, поставленной перед Кроуфордом, и успешность её выполнения торжественно подтвердил Первый лорд адмиралтейства, к которому Шерлок Холмс в нужный момент пристроил своего друга исключительно в интересах Великой Британии. Ведь и лорду захотелось получить свою долю от этого замечательного успеха.
Вильгельм Кроуфорд получил повышение по службе, а у миролюбивого доктора Ватсона поя-вился ещё один орден. Но вот Шерлок Холмс ничего не получил. Повода не было.
16. ОЖЕРЕЛЬЕ КОРОЛЕВЫ
В то утро Шерлок Холмс не вышел к столу, и приготовленный для него бекон, зажаренный по всем правилам истинного кулинарного искусства, сначала перестал пускать восхитительные розовые пузыри, а потом вообще тихонько остыл.
Озадаченный Ватсон потоптался какое-то время около двери сыщика, потом легонько постучал, потом постучал громче, потом стукнул совсем сильно. Ответа не получил. Пришлось войти без стука. В комнате Холмса никого не было!
Кроме самого сыщика исчезли его ботинки, трость, зелёный шарф и коричневое пальто. Воз-можно, пропали ещё какие-то мелкие вещи, но, может быть, их и не было вовсе.
Перед взволнованным Ватсоном встала задача, которая могла бы показаться достойной самого Холмса, если бы знаменитый детектив вдруг надумал сам себя искать. Но такого с ним до сих пор не случалось.
Растерянный доктор рухнул в кресло, крепко зажал виски ладонями и попытался вспомнить, в чём суть дедуктивного метода, развитого его прославленным другом и позволяющего решать любые задачи, не поддающиеся решению. Будь здесь Шерлок Холмс, Ватсон не постеснялся бы обратиться к нему за подсказкой, хотя вряд ли удалось бы при этом избежать откровенных насмешек. Но обратиться было не к кому.
Ситуация стала совсем неопределённой после того, как миссис Хадсон обнаружила под старой шляпой сыщика, небрежно брошенной на стол, листик бумаги с довольно странным текстом:
“Ты погрусти, когда умрёт поэт, покуда звон ближайшей из церквей не возвестит, что этот низ-кий свет он променял на низший мир червей”.
Разумеется, отсюда нельзя было быстро понять, кому и зачем следует грустить, и как без на-ходчивого Холмса раскодировать этот зашифрованный документ, но доктор чувствовал, что ключ к разгадке кроется как раз в этих двух строчках. Оставалось только найти этот ключ.
Нет, не удалось.
Тогда вконец расстроенный Ватсон обратился за помощью к инспектору Лестрейду. Тот про-читал записку и, потирая руки, засмеялся довольный:
Всё полностью ясно. Странно, что вы ничего не поняли. Ваш многоопытный друг умер только как поэт, но не более того, поскольку никогда им не был. В данный момент, как это совершенно очевидно, Шерлок Холмс находится в каком-нибудь подпольном клубе картёжников. Он так прямо и говорит об этом: «низший мир червей». Также, наверное, где-то поблизости находится церковь. Это может сильно помочь розыскам.
Нет, не помогло.
Через месяц Холмс неожиданно вернулся, загорелый и помолодевший. При этом держал себя, как ни в чём не бывало. Деликатный Ватсон долго бросал на него испытывающие взгляды, но его прославленный друг умело делал вид, что ничего не замечает. Так прошло ещё несколько недель.
Однажды вечером, когда разгулявшаяся снежная буря с воем носилась по улицам и отбивала у кого угодно всякую охоту выходить из дома, бесподобный сыщик, успевший захватить лучшее место около камина, со стоном блаженства протянул к огню свои худые ноги и сказал:
Дорогой Ватсон, вы когда-нибудь слыхали о королевстве Монгу?
Королевство Монгу? Впервые слышу о нём. Где это?
О, далеко, ответил Холмс и махнул рукой куда-то вдаль, при том настолько неопределённо, что установить, если возникнет желание, в каком направлении следует отправляться на поиски загадочного Монгу, не было ни малейшей возможности.
Вам пришлось там побывать?
Да, совсем недавно.
Что же вы там делали всё это время?
Я занимался розысками любимого ожерелья королевы Монгу.
Оно, что было какой-то невероятной красоты и ценности?
В том-то и дело, что нет. Обыкновеннейшая связка ракушек, которых на любом берегу можно собрать целое ведро за полчаса.
Так в чём же было дело?
Именно эта сторона событий, полнейшее отсутствие необыкновенности, и заинтересовала меня своей неординарностью. Вы же знаете, Ватсон, я берусь только за такие дела, где обычный разум оказывается в совершеннейшем тупике. Это было как раз такое дело.
И чего вы добились?
Вы не поверите, я решил задачу!
Вы разыскали это ожерелье?
Я прибег к более сильному способу, чем розыск.
Холмс, вы гений, только и мог повторить Ватсон.
Нет-нет, не следует преувеличивать. Мои немалые заслуги перед человечеством ограничены тем, что я всего лишь ввёл в практику расследования преступлений безотказно действующий дедуктивный метод. Он заключается в том, что прежде, чем строить гипотезы, следует собрать максимально большое число фактов, имеющих хоть какое-нибудь отношение к рассматриваемому событию. Только и всего.
То, что вы сейчас сказали, друг мой, великолепно, и сказать лучше просто невозможно. Но меня смущает то, что до последнего времени в интеллигентных кругах изобретателем дедуктивного метода считался Аристотель. Получается, мы имеем два дедуктивных метода: один ваш, другой его. Честно говоря, тут же признался доктор, я никогда не читал этого великого грека. Всё как-то недосуг было, а если досуг и появлялся, то греческая философия оказывалась до ужаса скучной. Но краем уха кое-что всё же слышать случалось. И поэтому сейчас, вооружённый крохами великого знания, я нахожусь в лёгкой растерянности.
Стоит ли терять голову по таким пустякам? ответил Холмс.
Сам задал вопрос и сам себе ответил:
Нет, не стоит. Хочу вам напомнить, что Аристотелю я действительно благоговею перед этим человеком ¬ никогда не приходило в голову применить свои исключительные знания к криминали-стике.
Это правда, прошептал Ватсон. Но я всё равно продолжаю безнадёжно не понимать, сколько существует дедуктивных логик. Две или одна? К тому же ваша дедуктивная логика, как мне кажется, больше похожа на индуктивную логику Бэкона.
В чём-то вы правы, сказал сыщик, крепко пожимая руку доктору, но хочу обратить ваше внимание на то, что великих учёных Бэконов было два.
Неужели?
Да, ровно два: Роджер и Френсис. Жили они в разное время, и оба претендуют на звание ро-дителя индуктивной логики. Тут очень легко запутаться. Как раз поэтому я рекомендую с ними не связываться, а пользоваться исключительно дедуктивным подходом.
Вы бесконечно правы. Но которым из двух?
А вот это не имеет значения. Оба прямиком ведут к цели.
Тогда расскажите, как вы, с помощью дедуктивного метода, кому бы он не принадлежал, су-мели разыскать украденное ожерелье.
Для начала я попросил августейшую особу подробнейшим образом описать пропажу. Королева долго путалась в своих показаниях, потому что не могла толком припомнить, как выглядело украше-ние. У неё этого барахла слишком много. Я специально задал несколько наводящих вопросов, после чего эта милая женщина уже совсем потеряла голову и ничего определённого вспомнить не могла. Дальше всё было просто. Я пошёл на базар и купил первое попавшееся ожерелье по цене более, чем умеренной. Королева была бесконечно счастлива обрести свою любимую игрушку и на радостях подарила мне большой алмаз. Я поблагодарил её и сказал, что мой друг Ватсон заслуживает такого же. Вот они, эти два алмаза.
Спасибо, Холмс, вы настоящий друг. Эти камни действительно изумительно красивы.
Но зато и хлопот с ними было много. Потому что на них положил глаз верховный жрец Дзенба Ба. Почти каждый день он приходил в мой шалаш и напористо упрашивал меня сменять камни то на новое хорошо отточенное копье, против которого ни один лев не устоит, то на шкуру леопарда и даже на многоцветные пластмассовые бусы. Но мне не хотелось меняться, и это его огорчало. К счастью, несчастный Дзенба Ба в один неудачный день попал в зубы крокодилу, и после этого его надоедливые визиты навсегда
