превращается в прожорливого, безжалостного и кровожадного дракона, и шансов спастись, у зазевавшегося путешественника, нет фактически никаких.
Тихая вода вдруг вскипает, как в гигантском бурлящем котле, заглушая призывы о помощи, крики мольбы и ужаса несчастного своим невообразимо страшным рёвом и грохотом. Словно тысячи демонов смерти смеются своим ужасным громоподобным смехом, наблюдая за тщетной попыткой обречённого спастись, и, наконец, вдоволь насладившись своим могуществом и силой, бросают они свою жертву на выступающие из воды острые камни...
Величественно и медленно, едва заметно для глаза несёт сои воды красавица-река Вар...
Прошло два года с тех пор как степи между Доном и Варом были не полем, на котором хозяйничал плуг, а полем, где пахал меч, и сеятели разбрасывали не семена, а смертоносные стрелы, - когда вороны чёрными стаями кружились над ними, дожидаясь кровавых всходов. Тишина и спокойствие воцарились теперь там, где раньше каждый с опаской всматривался во всякого встречного, - не враг ли?
Гунны действительно оказались народом не злым и весьма дружелюбным, и только готы Атанариха, да ещё славяне с Припяти, которых возглавил знаменитый своими боевыми подвигами Нискиня не желали признавать их гегемонию. И хотя Бож не раз пытался привлечь своего старого друга и побратима в ряды антов, Нискиня упрямо отказывался от союза с гуннами. Мотивируя свой отказ тем, что он не враг гуннам, но и не желает враждовать с готами, которые живут где-то за горами у далёкой реки Данубий.
- Они далеко и для нашего народа абсолютно никакой угрозы сегодня не представляют, - говорил он Божу. - Зачем мне и моим людям идти искать удачи или смерти в чужие земли вместе с воинами Баламбера? Мы там ничего не забыли. И если гуннам не хватает места в приморских степях, то пусть идут и ищут его за горами карпов , но мы-то тут причём.
- Потому-то и не опасны нам нынче готы, что местные стали, теперь, хоть и не по своей воле, но союзники нам и гуннам, а загорские сами опасаются нашей силы, - пытался доказать необходимость союза с гуннами Бож. - И чтобы даже в мыслях не было у Атанариха попробовать восстановить былое могущество готов, Баламбер ещё в прошлом году ходил в землю скиров и тайфалов со своими всадниками и вернулся со славной добычей. Вот и на этот раз он опять идёт в поход за горы, но теперь с ним пожелали идти и многие славянские вожди, особенно горит желанием отличиться молодёжь. Да что там славянские, - даже некоторые из готов решили принять участвовать в этом походе.
- Ну что ж, пусть участвуют, но только когда Баламбер и его воины надумает идти в мою землю, я надеюсь, ты не присоединишься к нему и готам, - грустно улыбнулся Нискиня.
- Не говори глупости, - обиделся Бож, - ты же знаешь, мы с тобой как братья... Да и не пойдут гунны в леса Припяти, - к чему они им?. Ведь почему они хотят окончательно подчинить себе готов. Баламбер и остальные вожди гуннов хотят иметь прямой выход к богатым землям ромеев. Эта великая империя сразу, лишь только было покончено с могуществом державы Германариха, привлекла их внимание. Да и нам выгодно торговать с постоянно нуждающемся в хлебе Римом напрямую. А для этого нужно убрать такое препятствие, как везиготы. Так что, как видишь, нам с гуннами очень даже по пути.
- Ну что ж, желаю удачи и уверен, что такое многочисленное войско Баламбера обойдётся и без меня, и моих людей.
И вновь, как и прежде не удалось Божу склонить Нискиню к союзу с гуннами. А между тем, большинство вождей славян, и примкнувшие к ним готы во главе с сыном Германариха Гуннимундом прибыли в походный лагерь Баламбера и уже выступали с его воинами в поход за далёкие горы к, не менее знаменитой чем Вар, реке Данубий. Правда сам Бож идти в поход отказался, ссылаясь на множество дел, которых накопилось дома, да и оставлять без присмотра свои земли тоже негоже. Остались дома и его сыновья, а часть дружинников Божа, пожелавших идти с отправившимися в поход вождями славян, возглавил сын Идара Ульдин.
Сиротливо смотрелись после ухода воинов, со многими из которых в поход отправились и их семьи, селения и городища славян. Лишь немногочисленные соседи и родичи остались присматривать за полями, которые зелёными коврами раскинулись неподалёку от опустевших селений. А между тем приближался день летнего солнцестояния, - великий праздник Купалы. Праздник, который у славян принято праздновать широко и весело, с ночными гуляниями, кострами и купаниями, с огненными факелами и катанием горящих колёс символизирующих солнечный диск, с танцами и песнями... И чтобы праздник был по настоящему весёлым, уже за несколько дней до его начала, к большому городищу, где жил Бож, сходились жители всех окрестных селений. Любили славяне повеселиться, а какое веселье без ушедших в поход ближних родичей, вот и шли они туда, где более многолюдно, где можно себя показать, да и на других посмотреть. Люб был им этот праздник тем, что царило на нём всеобщее веселье и хмельная беспечность. Не часто такое удовольствие выпадало в их суровой и однообразной жизни. Готовились заранее.
Готовились и их соседи, не ушедшие с гуннами в поход готы. Но готовились они совершенно иначе. Тихо готовились, зловеще.
Очень расстроился Винитарий, который был выдвинут гуннами властвовать над готами, после того бесславного поражения, которое они потерпели от гуннов и славян. Хоть он и был теперь королём, и это тешило его самолюбие, но это была далеко не та власть, о которой он мечтал и которой обладал когда-то Германарих. Все свои действия и решения он вынужден был согласовывать с гуннами и славянами, а их вожди хоть и делали вид, что относятся к нему как к равному себе, но, как казалось Винитарию, в душе все они насмехались над ним, как над побеждённым.
А тут ещё постоянные интриги и зависть Гуннимунда, который считал, что это он, а не Винитарий должен по праву быть королём готов. И когда Винитарий, на приглашение Баламбера, отказался выступить против Атанариха, мотивируя это тем, что народ готов его не поддержит, и не пожелает воевать против своих единокровных братьев, то Гуннимунд тут же пообещал Баламберу набрать десять тысяч воинов и выступить с ними в поход. К удивлению Винитария ему это удалось сделать без особого труда. И тогда Винитарий понял, что властвовать над готами ему осталось не долго. Скорее всего, после возвращения из похода, королём гунны захотят видеть более сговорчивого и доказавшего им свою преданность Гуннимунда. И что тогда? Во всяком случае, хорошего ничего. Вот и собрал он, вскоре после ухода с гуннами Гуннимунда и его войска, всех своих приближённых для того чтобы решить как им быть дальше.
- Не знаю как вам, - раздражённо говорил он, хмуро сидевшим в раздумье Алфею, Гайне и Сафраку, а мне это не нравится. Гунны нашими же руками разоряют и убивают наших братьев у берегов Данубия. Когда такое было? А ведь был договор, что мы готовы быть союзниками Баламберу и Божу в войнах против всех их врагов, кроме таких же готов как и мы, где бы они не жили. Но Гуннимунд, этот недостойный отпрыск великого Германариха, стремясь выслужиться перед Баламбером, и путём предательства сесть на моё место, всё же увёл с собой в поход против Атанариха почти половину лучших наших воинов. Для меня лично такое предательство позор и бесчестие, и мириться с ними я не собираюсь. Поэтому я предлагаю всем нам последовать примеру Алавива и Фритигерна, которые ещё в прошлом году, когда Атанарих потерпел очередное поражение от гуннов, не пожелали более испытывать судьбу, и, отделившись от гордого, но неразумного в своей гордыне судьи, переправились через Данубий и ушли под защиту римлян. Уж на кого, а на римские легионы, гунны вооружённую руку поднять не посмеют. Перейдя под власть римских императоров, мы под их защитой сможем вновь сплотиться, набраться сил и отомстить славянам и гуннам за позор нашего поражения. Что вы на это скажете, славные вожди?
- Я согласен, - первый нарушил воцарившуюся на какое-то мгновение тишину Алфей, - нужно идти за Данубий...
- И я ничего против не имею, - поддержал его Гайна.
- А что скажешь ты Сафрак, - о чём задумался?
- Я? А я уже давно об этом подумывал, и хотел сам предложить тебе это, но только считаю, что мы не должны откладывать возмездие на потом. По крайней мере, славянам мы можем отомстить уже сейчас. Ведь их воины почти все ушли с Баламбером, но те, кто более всего виновны в наших бедах, как я знаю, остались дома. Я имею в виду Божа, и моего личного врага Идара. Почему бы нам не ударить на них прямо сейчас, а уж затем уйти в землю империи?
Заговорщики многозначительно переглянулись...
- А что, мне эта идея нравится, - зло улыбнулся Алфей, - нехорошо уходить, не раздав долги.
- Идея конечно неплохая, - после короткого раздумья подал голос Винитарий, - но только действовать нужно неожиданно и быстро. Людей у славян осталось не так уж и мало. Их вполне достаточно, чтобы оказать нам серьёзное сопротивление. Поэтому надо не дать возможности собрать им разбросанных по дальним городищам и селениям воинов, а тем более оповестить о нападении Баламбера или Нискиню...
- И я, кажется, знаю как это лучше сделать, - вмешался до сих пор молчавший Гайна.
- Ну так говори если знаешь, а мы послушаем...
Кровавый праздник.
В день перед купальской ночью, встречал в своём городище Бож нежданных гостей. Празднично наряженные, с богатыми подарками, возглавляемые, восседавшем на белом жеребце Гайной, въезжал в распахнутые ворота обоз, сопровождаемый двумя десятками совершенно безоружных, слегка хмельных и приветливо улыбавшихся готов. На одной из трёх телег гружённых подарками возвышалась огромная, занимавшая почти всю телегу, бочка заморского греческого вина. Это был подарок Винитария своему старому приятелю, некогда врагу, а теперь союзнику Божу. Славяне удивлённо, но радушно встречали прибывших на праздник гостей. Да и не мудрено, ведь такого раньше никогда не бывало. Совсем недавно, ещё два года назад, готы наведывались чаше, как враги. А вот сегодня пришли, как добрые соседи. Было чему удивляться и радоваться.
Лишь только чудесный обоз миновал ворота городища, Гайна, соскочив с коня, поспешил приветствовать, пришедшего подивиться столь неожиданной праздничной процессии Божа.
- Принимай Бож подарки от короля готов Винитария, - протянул руку для дружеского приветствия Гайна. - Ты, конечно же знаешь, что народ готов тоже всегда празднует подобный праздник. Поэтому нам хорошо известно, что славяне, как и мы, любят повеселиться, а потому, как добрые соседи, мы бы хотели сделать ваш праздник ещё более радостным и весёлым, и наш король прислал тебе и твоим людям богатые подарки, и великолепный заморский напиток - вино. Оно добавляет весёлости не хуже славянского мёда. А зная ваше гостеприимство, я думаю, король славян не будет в обиде за наш незваный визит, - дружелюбно улыбнулся Гайна.
Недоброе предчувствие шевельнулось в душе славянского вождя, но он тут же постарался подавить его: "Негоже думать о соседях плохо, тем более, что мы теперь друзья и давно уже живём в мире" - подумал он, и радушно улыбнувшись, ответил.
- Наоборот, я только
