пойти и «защитить» маму, поскольку со всем, что говорил батя, я был полностью, 100% согласен.
- А вот этого не надо! Сопли подотри! Не надо мне тут этих женских штучек, - со слезами и всхлипыванием! Меня выставить из квартиры ты пыталась вполне спокойно, без всхлипов! Сейчас, здесь, это – не сработает. Мы сейчас говорим о серьёзных вещах, о выживании, и твои сопли, слёзы и эмоциональные увещевания ничего не стоят. Ты же не пыталась гопников остановить слезами? Потому что они были объективной реальностью, - простой и жестокой. Сейчас мы тоже говорим об объективной реальности, - так почему ты считаешь, что тут твои слёзы что-то значат?
Пауза.
- Короче! Я сказал, - и ты слышала. Или ты сейчас валишь отсюда, - или ты садишься; выслушиваешь то, что я имею тебе сказать, и принимаешь к сведению. И руководствуешься этим в дальнейшем. Получаешь пищу, воду, защиту-безопасность, настолько, насколько мы сможем это организовать. Но при этом не возникаешь на тему «то не так и это не эдак», - во всяком случае, относишься к тому, что твой голос лишь совещательный как к должному. Просто потому, что ты женщина, а я мужчина. И в этой, мужской ситуации, ты должна знать своё место! Просто чтобы выжить. Как, собственно, всегда в истории и было – это нормально. Как только, и если, вновь будут цениться гламурные рассуждения о «подлинных жизненных ценностях», визаж и макияж, и будет «один человек равно один голос», - можешь рулить. Если я дам. А сейчас ты будешь делать то, что я скажу, если хочешь получать от меня – пищу, воду, защиту!
- Как в пещере, мля! Эти… как их?.. Кроманьольцы! Шкура, мамонтятина, дубина! Гы, – раздался голос Толика с дивана, но батя на его реплику не отреагировал.
- Я, кстати, тебя не гоню! Можешь занять любую из пустующих квартир, - вон их сколько. И ключи есть. Или я уйду в другую. Но только снабжать себя будешь – сама. И как пищу готовить – сама будешь решать. И защищать себя на выходе, - тоже сама будешь…
- Ты меня унижаешь! – плачущий голос мамы.
- Да ни в коем случае! Это только тебе кажется. Более того, - это ты себе выдумала, - «унижаешь», «принижаешь моё достоинство» и прочую херь! Я всего лишь показываю тебе твоё место в новых социально-экономических условиях, возвращаю твоё «я» туда, где оно и должно бы находиться! Никаким «унижением» тут не пахнет! «Про любоввв» тут речь давно не идёт. К сожалению. Да, к сожалению. Я, старый дурак и романтик, до последнего, но ты… Ладно! Но если ты… Если ты не можешь, не умеешь добыть мамонта, и оборониться от саблезубого тигра – ты не должна диктовать охотнику тактику его охоты – он в этом лучше разбирается! Внятно??
Я, затаив дыхание, прислушивался к происходящему, стоя в прихожей, за прикрытой в комнату дверью. И тут сзади меня раздался прерывистый, можно сказать, судорожный, не то вздох, не то всхлип. Я дёрнулся в сторону и непроизвольно схватился за нож. Прямо автоматически! – миг, и складник с серейтором уже был у меня в руке, раскрыт, и готов поразить нападающего. Во, чёрт, автоматизм-то выработался, - со всеми этими событиями…
Это была всего лишь Элеонора. В обтягивающей чёрной блузочке на голое тело, в джинсах в обтягон и в сланцах на маленьких ступнях с аккуратно накрашенными красным лаком ноготками, она неслышно оказалась у меня за спиной, войдя в открытую мной же входную дверь квартиры. И уже, как я понял, довольно давно стоит у меня за спиной и так же, как и я, подслушивает… Вот я баран! Хорошо, что батя не видит, - я бы наверняка получил хорошую взбучку за такое раззвиздяйство.
- Чё тебе надо? Чё ты припёрлась? – тихо, чтоб не услышали в комнате, зашипел я на неё, сделав зверское лицо.
Но она лишь приложила палец к губам, и аж со вниманием повернулась боком к двери, чтобы лучше слышать. Вот зараза! Но не драться же с ней здесь!
А батя продолжал:
- Вот и нормально. Села – значит, принимаешь мои условия. Повторюсь – я тебя здесь не держу. Но и вывихов твоих, как прежде, я не потерплю.
- Вот ты сказала «готов убить только за то, что они приехали», - и даже не поняла, какую дурь сказала. Иногда я думаю, что я зря распинаюсь, - до тебя не доходит. Видимо очень сложно улавливать отвлечённые моменты для женских мозгов…
«- Ой, бляяя… - подумалось мне, - Зря он это. От конструктива в эмоции, - там бабы сильнее, опять перебранка будет…»
Но батя не стал развивать «тему женских мозгов», а продолжил по существу:
- С чего ты взяла это – «убить всего лишь приехавших чего-то там проверить»? Я их что, в гости звал? Они приехали ко мне с оружием, с автоматами! Ты думаешь, они были с автоматами чисто чтоб собственную безопасность обеспечить? Нет! Для того, чтобы при случае «настоять на своём!» Власть - это не синяя мигалка на машине, это не барабан на шее и не флаг над домом, и не удостоверение «народного избранника». Власть – это в первую очередь сила; сила, способная принудить к выполнению выгодных именно ей условий игры! Если нет силы – это не власть, будь она хоть трижды легитимной и пятирежды всенародно избранной! И, в свою очередь, сила, - если это действительно серьёзная сила! – неизбежно становится властью! МаоДзеДун сказал: «Винтовка рождает власть», - и он был прав! В мирной, стабильной ситуации это явление не бросается в глаза, оно затушевано всякими культурными и традиционными моментами. Но в период смены формаций вся суть обнажается. Как на Диком Западе. Или вот как сейчас. Власть сейчас тот, кто может заставить с собой считаться. Потому они и приехали с автоматами – чтобы с ними считались. И, если бы они узнали всё, как было на самом деле: что гопники удрали не просто так, - а от наших стволов; что мы планомерно занимаемся мародёркой и ни в коем случае не собираемся подчиняться указанием этой Новой Администрации, если они противоречат нашим интересам, - то… То, очень может быть, они бы захотели заставить меня, ну, и Толяна, конечно же, и Серёгу, да и тебя, подчиниться им. Их решениям. Если надо – то и с помощью оружия. Потому они и были при автоматах… Что там они для «ослушников» приготовили: каторжные работы на сельхозплантациях или переработку в консервы – это уже не суть важно… Ты извини, я несколько нетрезв, и потому, возможно, излагаю излишне обстоятельно…
- Я заметила!
- Вот только не надо надо мной взмывать! – батя, чей тон постепенно снижался и в конце тирады опустился почти до бормотания, вновь резко взбодрился и заговорил прежним жёсткими и ясным голосом.
- Не надо оценивать то, что я тебе так подробно излагаю как признак слабости! Считай это моим тебе подарком, - то, что я так подробно всё разжёвываю. Мог бы просто послать нахер!
Молчание. Я поёжился и взглянул на Элеонору. Она была вся внимание, аж шею вытянула. Зар-раза! Но не выталкивать же её сейчас с неизбежным шумом.
- Так вот. Они приехали ко мне с оружием, незваные, не имея ничего предложить мне, кроме как подчиняться. Им нечего дать нам! Ни защиты, ни продуктов! Ни стабильности! Ничего, кроме наставленных в пузо автоматов, чтобы настоять на своём. Нахер такая власть нужна! Чем они отличаются от гоблинов, которых порубил Устос?? Чем? Наличием галстука и печати на бумажке?.. Нахер они пошли!! Так вот, я тебе ещё раз повторяю – если бы я счёл целесообразным, я бы положил этих двоих из нагана прямо здесь. Они и «мама» бы сказать не успели! А Толян бы из люгера загасил бы остальных двоих!
- Обязательно! – раздалось с дивана Толяново утвердительное, - Но лучше было бы, если бы у меня был автомат!
- И, возможно, так и стоило бы поступить!
- Очень может быть, что и стоило бы! – опять поддержал Толян, - Всё же минимум два «укорота». Плюс боекомплект. И бензин.
- Но я счёл, что это лишний риск, и отпустил их. И даже презентовал этому… тёзке Лермонтова, бутылку коньяка, честно награбленного в магазине. Так что… Не тебе и не здесь судить меня о моих побудительных мотивах, - как видишь, всё продумано и разумно!
Молчание.
- Серый! Серый, чёрт тебя подери!! – крик бати, - Тебя долго ждать??
Ойййй… Он ведь точно знает, что я подслушиваю! Ясно же, что будь я на улице, я бы его не услышал!.. Я шарахнулся от двери, чуть не сбив Элеонору с ног, вытолкнул её за дверь, аккуратно прикрыл дверь на лестничную площадку и прошипел ей:
- Прежде чем входить – стучать надо!
Эта зараза показала мне язык. Я показал ей кулак. И понёсся вниз, на улицу.
Надписи меня разочаровали. Я думал там немного, - а он весь фасад извозюкал… Буквы высотой в метр, явно аэрозольным баллончиком… «Крысы». Ну и «крысы», ну и что… Я оценил ситуацию и поплёлся домой.
Там уже всё устаканилось. Толик сидел по-прежнему на диване и строил глазки Элеоноре, которая, как пай-девочка сидела и пила с мамой чай на кухне, делая вид, что его не замечает. Батя, задрав ноги на стул, сидел в кресле и рисовал на листе бумаги какую-то схему.
- Ну, что там с покраской? Получится?..
- С покраской… Уй… - мне было мрачные вилы заниматься какой-то покраской-закраской дурацких надписей, тем более, что их и возобновить ничего не стоило. Вот приспичило бате… На фоне неохоты мой пытливый ум тут же придумал оригинальное решение:
- Значит, насчёт покраски. Смысла нет никакого. Там чёрная краска, автоэмаль, так что и закрасить можно только чёрной. Ну, есть у нас краска. А зачем закрашивать? Чтобы было на фасаде две чёрных кляксы? Чтобы он через ночь намалевал надписи уже белой краской, или там красной?.. Мы ему что, в маляры нанимались?
- И что ты предлагаешь? Забить на это?
- Нет, почему же забить?.. Использовать! Тебе этот… как его? Эпитет! Эпитет «крысы» что – ухо режет? Нет. И мне нет. Ну, пусть мы будем «крысы». Ну так давай я завтра возьму баллончиков в маркете, и разрисую эти надписи в стилизацию. Вы видели, сколько в городе сейчас надписей в стиле граффити? Ну и… Чем наш дом хуже?
Маркетом, или «супермаркетом» мы как-то негласно стали называть квартиры, в которые мы перетащили почти все наши намародёренные запасы. Теперь там всё не валялось кучей, а стояло рядочками и лежало кучками, - как в настоящем супермаркете, откуда и назвали. Хотя до полного порядка было ох как далеко.
Батя переглянулся с Толяном, тот пожал плечами, и батя дал добро:
- Дерзай. Постарайся только не награффитить там слишком уж страшно – всё же у родового гнезда фасад красить будешь…
- Обижаешь! – мне сама идея постепенно стала нравиться всё больше. Это не надоевшее уже шастание по разоренным магазинами и кафе, это творческая работа!
Весь вечер я творил эскизы и подбирал баллончики.
На следующий день к полудню всё было готово. Толик по обыкновению урыл куда-то, батя был занят тем, что тянул по этажам провод от квартиры Ольги Ивановны с двенадцатого этажа, постоянно наращивая его всякими обрывками и обрезками. К тому времени мы ещё не разорили радиомагазин и подсобку АТС, и с проводами было неважно. Батя решил установить телефонную связь с нашим «смотровым постом», и, надо сказать, за полдня вполне успешно с этой задачей справился. Использовал домофоны, батарейки, звонок, ещё какую-то электроерунду, - но теперь с Ивановной можно было переговариваться, не бегая к
