там. Такое время.
Как-то я подслушал, о чём они говорят с мамой. «Джинсы с заниженной талией – это круто. Стринги – это круто. Но когда стринги видно из-под джинс, - это не круто и вообще шлак…» Чокнулись они, что ли? А потом я понял, что это они просто уходят от действительности в эти разговоры из другой жизни. Действительность-то – это вода два раза в день, свет только вечером на 2-3 часа, и то напряжение так прыгает, что мы не рисковали подключать ни телевизор, ни комп. Какать – в пакет… На мусорке ещё недавно рядком лежали трупы гопников. Кровь и мозги на первом этаже мы, правда, соскоблили и смыли… Вот они и жуют «процент лайкры в материале», да какой вид помады выгоднее подчеркнёт её форму лица, - чтобы не чокнуться…
У нас-то, мужиков, были вопросы поважнее… Толик конкретно зациклился на том, что нужно оружие посерьёзней наших пукалок, и батя его поддержал, но не одобрял гопнических, рискованных попыток оружие у кого-то «отобрать». Но, пока батя «был весь в раздумьях» Толик оружие добыл… Но это уже случилось позже.
***
Толян, после того как «всё это началось», завязал стричься коротко. Вернее, просто вообще перестал стричься, и за несколько месяцев вполне оброс. Он даже стал волосы, чтобы не мешали, стягивать на затылке в пучок. Стильно, типа.
Но на днях я его застал за странным занятием: он сидел у нас в зале за столом, перед настольным маминым зеркалом, и, взлохматив волосы, рассматривал свою физиономию. А батя расхаживал у него за спиной и поучал:
- … не получится. Старайся одеваться, как одевается старшее поколение, и именно малоимущее. Затрёпанная, в пятнах и заштопанная дешёвая китайская курточка будет в самый раз. Немотря на жару! Волосы – пусть торчат во все стороны. Вообще, вид должен быть убогий и «непреуспевающий». Но не бомжовский. Во-первых бомж таких как ты габаритов и статей вызовет подозрение; во-вторых бомж – это опасность, что что-нибудь сопрёт. Нужно выглядеть просто обычным человеком, которому не повезло. Ботаном. Для этого хорошо подходят очки. Хорошо какой-нибудь яркий, запоминающийся и нелепый элемент в одежде: вязаные перчатки без пальцев или шерстяная полосатая шапочка с цветным помпоном будут в самый раз. Они отвлекают внимание и создают образ немного ушибленного пыльным мешком человека. Помогают создать у наблюдателя чувство превосходства: «Во, чудик! Ну и оделся! Ну и чучело!» - а это полезно. Тот, перед кем ты чувствуешь превосходство хоть в какой-то области, кажется неопасным и в других областях. Подсознательно. Но, конечно, важно не переборщить. Идёшь – в глаза не смотри. Вообще в лицо не смотри, смотри под ноги. И уже периферическим зрением обозревай округу…
Тут он заметил меня.
- Чё тебе, Серый?
- Ничё, - говорю, - так…
- Иди-иди, - говорит.
Задрали уже. Конспираторы хреновы.
Я ушёл в другую комнату и стал смотреть в окно. У нас большой двор, в центре двора окаймленная газонами и деревьями асфальтированная площадка под стоянку авто. Обычно всегда забитая битком, так что трудно приткнуться. Сейчас на ней стояли лишь четыре машины, из них одна, насколько помню, и вообще давно никуда не ездила. Разъехались… У нас-то в Башне вообще практически мало кто остался, мы да Элеонора с Ольгой Ивановной, да ещё пара квартир, они должны слинять на днях, – все очень пересрались после нападения гоблинов и битвы на козырьке подъезда. И это хорошо, - не надо дежурить у дверей, не надо открывать-закрывать приходящим. Батя сделал решётку на окно лестничной клетки, выходящее на козырёк. Собственно, мы с ним сделали. Утром вооружились ножовками по металлу и отправились к недалеко стоящему зданию районной администрации. Оно уже давно было заперто, пустовало – какие сейчас районы… Там, вокруг территории – забор из оригинальных декоративных решёток. Решётки массивные – но крепятся всего-то на четырёх нетолстых стержнях, которые мы с батей перепилили, сменяя друг друга, меньше чем за час. Потом приволокли решётку к дому, с трудом, надо признаться, затащили её на козырёк… Потом я ещё помогал бате её крепить. Закрепил он её просто – припёр откуда-то кусок трубы, установил её поперёк окна изнутри в подъезде, и решётку-то к ней и привязал, примотал толстенной проволокой; такой, что гнуть её приходилось пассатижами и еле-еле, а закручивать – монтировкой. В нескольких местах.
Толяна помогать, конечно, не было. Он, как выражался, «не люблю тупую работу», - где-то шастал, чего-то там «разведывал», так что упираться пришлось только нам с батей.
Когда закончили, он залез на козырёк и попробовал решётку пошатать. Где там! Решётка держалась как влитая. Правда и нам на козырёк уже было не выбраться из этого окна. Батя задумчиво что-то бормотал про то, что неплохо бы и остальные решётки «приватизировать», но, посмотрев на моё кислое лицо, сказал, что «как-нибудь попозже». Здорово мы намучались с этим окном.
А что? Теперь Башня была снаружи почти неприступна – первый этаж и почти все окна второго этажа – в решётках, входная дверь – стальная, её даже скопище гоблинов ломом за час взломать не смогли, магазин под домом (давно не работающий, и выходящий входом на проспект), - тоже за решётками. Конечно, если подогнать машину и рвать тросом, то… Но тоже не сразу, да и мы просто так сидеть не будем. Одна из квартир, из тех, от которых у нас были ключи, служила в том числе и нашим складом ГСМ. Там держали почти всё топливо, натыренное с заправки, да привезённое батей с Толиком с его бывшей работы. Что-то у них там тогда случилось неприятное, не любят они вспоминать о его бывшей работе, переводят разговор… Что бы это могло быть… Я размышлял, мысли перескакивали с одной ассоциации на другую. Привезли, уже после нападения гоблинов, оттуда и бензин, и масло, и жидкое «печное топливо» – много! В канистрах, в пластиковых бидонах, пластиковых же бочках с завинчивающимися крышками, даже в трёхлитровых банках с полиэтиленовыми крышками стояло топливо и бензин. Если сверху офигачить нападающих горючим… О! Надо найти охотничьи, негаснущие спички – были где-то, и подготовить бутылки для коктейля Молотова. Кстати, магазин…
Я там одно время подрабатывал грузчиком и довольно хорошо знал все закоулки. Надо бы ещё там полазить. Во дворе же было пустынно. Как в рабочий день, хотя сейчас всё смешалось – кому интересен день недели? Но раньше там, в песочнице, хоть копошились дети под присмотром мамаш, а сейчас совсем было пусто и тихо. Без уборки газоны заросли, их завалило опавшими листьями и катаемым ветром мусором. Изредка проходил кто-нибудь – с сумкой, на рынок, или куда, - пугливо оглядываясь по сторонам. Пусто. Но по вечерам, по свету окон, было видно, что в окружающих двор пятиэтажках ещё теплится жизнь, - четверть от времени «мирной жизни», но всё же.
У нас, кстати, батя велел не включать вечером верхний свет и плотно зашторивать окна – типа «светомаскировка». Обходились вполне, когда был свет – настольными лампами, когда не было – небольшими светодиодными кемпинговыми светильниками на аккумуляторах или батарейках; несколько которых батя, оказывается, запас еще «до того как всё началось». Удобно – пока свет был, их можно было подзарядить… Батя и Ольге Ивановне презентовал такой, - бабка очень благодарила. Даже немного жутко было вечером или ночью, идти по тёмному подъезду в совершенно тёмном, казалось бы, пустом и потому гулком доме.
Двери, двери… Мы пока так и не собрались повскрывать все квартиры – пока и нужды такой не было, и времени, да и… До сих пор жило какое-то ещё инстинктивное «законопослушание», – чужое, а ну как вернутся… Хотя гопникам, разоряющим и поджигющим дома, такие условности явно были недоступны. Они постоянно бродили где-то по округе, орали песни, и всё чаще, что настораживало, раздавались выстрелы… Откуда-то бралось у них оружие. После того, как ночью случилась перестрелка с вооружённым гоблином, пришедшим «объяснить нам» какие мы «крысы пАзорные», никто против светомаскировки не возражал. Даже Элеонора, с которой последнее время связь поддерживалась напрямую, когда приходила «помочь» или «в гости», или через Толика, который что-то зачастил к ней. Впрочем, никто как бы не возражал. Зато перестал к себе водить своих девок-вертихвосток, что батя конкретно неодобрял, так как считал что «нам тут шпионы без надобности». Сам же «гопник с обрезом» за всё время приходил только ещё один раз, ночью.
Раздался звон разбитого стекла, почти тут же позвонила с «наблюдательного пункта» Ивановна. Мы выпрыгнули из постелей и мигом вооружились, - кто чем. Выжидали. Потом вновь звон стекла – но не оконного, а как бъётся обо что-то твёрдое бутылка – и на улице, у стены полыхнуло неярко пламя. Как только с улицы раздался уже знакомый визгливый голос гоблина, предусмотрительно прячущегося за деревьями, Толик, положив ствол нагана на раму окна в подъезде, несколько раз прицельно пальнул туда. Удаляющаяся матершина была нам ответом.
Как оказалось, он забросил на третий этаж, в окно, бутылку с коктейлем Молотова; но оказался настолько придурком, что при этом горящий фитиль вывалился из бутылки, очевидно, когда бутылка разбила окно, и потух. К счастью, от этой квартиры у нас были ключи, мы вошли, вооружившись огнетушителями, - но тушить было нечего. Бутылка валялась на ковре, её невоспламенившееся содержимое растеклось, надёжно угробив пушистый ковёр как деталь обстановки. Сильно воняло соляркой.
Вторая же бутылка кокнулась о решётку на втором этаже и, воспламенившись, пролилась на стену, оставив нам на память об этом инциденте длинную полосу гари и копоти на стене Башни. И всё. Больше он не приходил. Хотя батя с Толиком уже обсуждали вариант, как его изловить или пристрелить из засады во дворе. Это было вполне решаемо, Толик даже настаивал не стрелять его, а взять в плен и «обратить в рабство» - «в рамках сменившейся парадигмы», - но гоблин оказаляся менее настойчивым, чем мы думали, и больше не появлялся. Может быть, Толик его ранил.
После этого случая батя «поставил себе в план» повскрывать все квартиры до пятого-шестого этажей включительно, - в первую очередь. Кто не оставил ключей – их проблемы. Нам нужен был доступ для тушения возможного пожара.
Я читал книгу из библиотеки того подлеца-журналиста, что украл мой обрез, когда меня позвал батя и познакомил со своей идеей. Это что касалось снабжения нас водой. Я так и сел. Что же мы раньше-то не сообразили! Это было так просто! Но батя сразу стал меня окорачивать, - типа, может, ничего не получится; может, там всё демонтировано и так далее – чтобы типа я «не настраивался» и не спугнул удачную идею.
Дело в том, что наш дом, Башня, через арку граничит с бывшим Институтом Физкультуры. Ну, как «институт» он давно кончился, и потом в этом пятиэтажном, старом, как и Башня, здании, массово арендовали площади различные организации – от ресторана быстрого питания «Линдо», занимавшего весь первый этаж, и до всяких мелких и шустрых фирмёшек типа фитнеса или ксерокса. Сейчас благополучно, естественно, вымершие.
Но раньше там был действительно Институт Физкультуры, и от него остались пара больших спортивных залов, в одном из которых потом была открыта
