забыть не могу, как они с Олегом Сергеевичем меня в ресторане выручили. Да что выручили – спасли, если правду говорить! Страшно подумать, что бы со мной эти кавказцы сделали! Но дело не в том…
- А в чём??..
- На него можно положиться. Он – надёжный. Я чувствую это.
- Он??.. Да знаешь, сколько он девок только сюда перетаскал? А знаешь, какой он зверь?? Он зверь, ты мне поверь, я знаю, он и человека убить может! Да что «может!» - убивал. Ты же видела – во дворе!..
- Да… Я знаю. Видела. Но ко мне это отношения не имеет. Со мной он другой – а это главное. Я даже… Я стирать ему стала – и мне не в облом, потому что – своему мужчине! Я… Я ему кушать буду готовить! Я ему ребёнка рожу!.. Если, конечно…
- Боже мой, Эля, в какую яму ты залазишь…
- Я не залажу, я вылезти пытаюсь. Толик… Я верю ему. И он знает, что может доверять мне… В постели у нас всё прекрасно – что ещё нужно женщине?
- Многое. Самореализация. Самостоятельность. Творчество. Достижение…
Долгое молчание.
- А чем это одно другому мешает?
- Вам так повезло, у вас такой муж… Был. Он вас любил, ценил…
- Он не ценил меня! Он постоянно старался меня унизить!..
- Неправда… Не могу этого представить по Олегу Сергеевичу… Как «унизить»?..
- Он не разрешал, запрещал мне встречаться с моей родной сестрой!
- Как… он мог «запрещать?»…
- Ты, Эля, ещё молодая и глупая, и не знаешь, как это бывает… Запрещал встречаться. Я не могла встретиться с моей родной сестрой, ты вдумайся! С единственным мне родным человеком! Я не могла встретиться с ней у себя дома! Это что – не унижение??
- Так встречались бы не дома… Тоже запрещал?
- Ты издеваешься, что ли??
- Нет, я не понимаю… Мне Толик говорил, что у Олега Сергеевича с вашей сестрой некоторые… ну, непонимания. Он говорил, что она поступила с ним очень по-подлому…
- «Он говорил!» Правильно она поступила!
- Я не знаю. Может быть. Я не вникала, честно говоря, а он не рассказывал подробно. Там сложно всё. Но он говорит, что есть основания… Говорит, что Олег Сергеевич вашу сестру на дух не переносит…
- Она моя сестра, понимаешь?? Сестра! Единственная! Единственный родной человек!..
- Я думала, самый родной – это муж. Муж и сын…
- Ты ещё жизни не знаешь, не знаешь жизни, чтобы так говорить! Муж… Муж ведёт себя как… А сестра – это сестра!
- Елена Николаевна, так ведь он же, я так поняла, не препятствовал вам с ней встречаться, да и не мог препятствовать. Но не дома. Это же и его дом, как вы не понимаете? Если он её не переносит…
- Она-моя-сестра! Почему я должна была с ней встречаться на улице, в кафе, но не дома у себя?? Почему? Она – моя сестра! – ты можешь это понять?..
- … ну, наверно потому, что это и его дом, и он этого не хотел… Наверно, и вам бы не понравилось, если бы он приводил в дом неприятных вам людей…
Молчание.
- Да, хорошо они тебя обработали!
- Елена Николаевна, меня никто не обрабатывал. Я вообще… Я же не об этом поговорить зашла. Но раз уж разговор зашёл… Разве это не нормально, чтобы всё же мужчина мог решить, кому приходить в дом, а кому нет? Разве это не нормально? Ведь и он тоже… Со своей стороны… Какие-то обязательства на себя берёт. Вот, вы с Толиком, я знаю, не очень ладите; так он перебрался же в другую квартиру, когда вы… вы вернулись. И вообще. Он ведь мужчина.
- Мужчина! Мужчина! Что ты заладила! И что с того?!
- Да ничего, в общем-то… Но вот… Папа всегда говорил…
- … ты думаешь «это» всё будет вечно? Вот этот весь дурдом: вонь, грязь, воды нет, света нет… Это скоро кончится, я знаю!
- Как?..
- Я не знаю «как», но я точно знаю, что долго это не может длиться! Потому что это – ненормально! Так – не может быть! Не должно! И потому… Всё вернётся! Всё обязательно вернётся к прежнему! Главное – себя не терять! И не ронять! А ты…
- Мне кажется, я и не роняю. Мне кажется… Я даже уверена – то, что я вот так Толика встретила, и как у нас с ним, - это большая удача для меня…
- Элеонора – Элеонора, как ты жизни не знаешь! Вот посмотришь, увидишь ещё!..
***
- Толян, а как у тебя с Элеонорой? – завёл разговор батя поздно вечером, когда ужинали, и мама уже ушла.
- Ну как. Обламывается девочка. Помоленьку, - жуя, глубокомысленно сообщил Толик.
- Знаешь, приятно видеть, как с неё спесь сползает. Все эти «Фи, быдло, ни разу не был в Милане!» или «Кальвадос – это не город, ты, колхозник!» проходят постепенно. Лечебное голодание, плюс обстановка способствует, - он подмигнул, накладывая себе добавочную порцию макарон с тушёнкой, - Понты очень быстро сдуваются…
Он, понизив голос и зыркнув на меня и в проход в комнату, куда ушла мама, добавил:
- Да ты и по своей наверняка заметил?
Тут батя промолчал.
- Сначала понты, конечно, гнула, - продолжил Толик, - Но… Голод не тётка. Да и… Опасность, сам видишь, буквально витает в воздухе… Чо-то я поэтично выражацца стал, - хохотнул Толик.
- Ты заметь, - она ж из дома не выползает почти, - боится. После того побоища с гоблинами тут все пересрали, весь дом. Потому он так быстро и зачистился. А она куда поедет? Одно время меня упрашивала отвезти её в батьков коттедж. Ну и что, говорю, будешь там делать? – спрашиваю. Там чо? – газовое центральное снабжение? А печка есть? – Камин, говорит. А топить ты умеешь? А чем? А готовить? А из чего? А когда туда гопники придут – чё им скажешь: полшестого?? – он довольно захохотал.
- Ой, молодняк, инфантилы, ой - инфантилы; ничё не умеют, ничё не знают, всё на понтах и предрассудках… - он вздохнул и перевёл взгляд на меня, - Крыса, понятно, это не касается. Крыс – парень деловой и с понятием. Чё бы мы без его выдумки с хлоркой и делали…
- Ну-ну, не стоит рассчитывать на молодое поколение, - предки тоже на нас рассчитывали… Толя, а что она ест? – вернул его к теме батя.
- Да что ест… Что я принесу, то и жрёт. Вот потому и воспитание так успешно продвигается. Ты ж сам говорил, рассказывал, про дрессировку-то. Это, как его?..
- Пищевое подкрепление, - подсказал батя.
- Да. Вот-вот. Очень, ёпт, действенно. После пары дней голодания наступает просветление в мозгах. У них же дома окромя карамелек-леденцов давно ничего съедобного нет… Батя у неё, судя по всему, сильно деловым был, но… Как бы это выразиться… Был он деловым «в той» парадигме, а когда она сменилась – он не прочухал… И, скорее всего, сейчас гниёт где-нибудь примерно так же, как наш недавний бомжик. Я ей, понятное дело, не говорю…
- Да, - поддержал батя, - Это распространённая ошибка. Очень распространённая. Когда считают, что если человек в какой-то сфере, как правило – в бизнесе, что-то достиг, и, что называется, «живёт хорошо», то, стало быть «он жизнь понимает» и на него ровняться можно и нужно. «Ну, такой человек, такие доходы!.. Я с ним на эту тему разговаривал – а он смеется: «Да что ты, какой БП; это всё выдумки неудачников!» - передразнил батя кого-то.
- А это, эти – ну, богатые в прежней парадигме люди, - сплошь и рядом люди крайне недалёкие, но хорошо заточенные на выживание и преуспеяние в одной, узкой природно-социальной нише, будь то социализм, дикий капитализм как у нас, фашизм или ещё что. «По сторонам» они, как правило, не смотрят, им некогда. Они одномоментным «преуспеянием» озабочены. Только, понимаешь, похихикивают в сторону тех, у кого кругозор пошире – неудачники, мол. А потом… Потом висят на фонарях как буржуи в 17-м году в России, кладут голову под гильотину как во Франции 19-го века, или, в лучшем случае, работают таксистами в Парижах, как это было с белоэмигрантами. Ограниченные люди. Ориентироваться на таких – себя не уважать и не ценить… Это как с акулами – в своей нише она мощный успешный хищник, а чуть изменились условия, солёность воды там, кормовая база сменилась – и всё, кверху пузом!
- Да она и сама не совсем дура, соображает, - продолжил Толик, - Что я сейчас её первейшая защита и опора. Кто её… хм… того… - он взглянул на меня, - И кормит.
Я сделал вид, что мне этот разговор сто лет не интересен и ушёл в комнату, взял книгу; но в натуре всё очень хорошо слышал и слушал. Информация, - она того, - никогда лишней не бывает.
…
- А вода?
- У них там здоровенная джакузя в ванной. Я ей сказал набрать полную, и не пользоваться пока. Консерв ей подкинул.
- Жрать носишь. А готовить-то ей не на чем. Так она что, всухомятку?.. Пусть к нам приходит, что ли.
- Заботишься, что ли? Братан… Ты человек мягкий, человечный, - я знаю. Местами. Я сам такой, - он хохотнул.
- Только давай не будем озабачиваться судьбами всяких овец! Ну… Насчёт «овцы», я, может, и зря, я с ней по-нормальному… Ты же сам сказал – «парадигма сменилась», сейчас каждый сам за себя… и за свою семью, да. За свою стаю. Один бог за всех. Так пусть всё и идёт, как идёт. Будет слушаться, - с голоду рядом со мной не сдохнет. Позабочусь. Или я не мужик?! Не будет… Ну, сдохнет. И чо? Ты же на обеспечение всех коз города, всех детишек и старушек брать не собираешься? Так в чём дело?..
- Я думал, у вас с ней по серьёзному… Наблюдая отношения и …
- Братан! – голос Толика стал покровительственным, - Чем больше я на тебя гляжу, тем больше понимаю, - ты, брат, мягкий, как член импотента! Чо ты там себе надумал, глядя?.. Что я в неё влюблюся, женюся; и устрою себе такую же весёлую жизнь, как ты себе на склоне лет устроил? Чтоб мне ипали мозг, что я должен то-то и то-то; что я такой-то «некондиционный», неудачник; и не соответствую высоким запросам женской тонкой души?.. Так она уже это пыталась мне втирать. И что? Первый раз я три дня к ней не появлялся, так сама пришла. Второй раз… Видел, у неё губа подбита?
- Нет.
- Ну вот. Это я, слегонца. Ладошкой. Правда рука у меня тяжёлая… Чтобы не тянуть три дня, сразу объяснил как она не права, - хотя в Милане я не был, и «Вдову Клико» на Эйфелевой башне не пил… В компании «звёзд эстрады и бизнеса», хы. Прикинь – одним жестом объяснил! – И она, поскольку подготовительная работа уже была проведена, тут же всё чотко и осознала! Сразу же! За ноги хватала – Толик, не уходи! А какая потом ночь была, брата-а-а-ан! Ты себе не представляешь!! Сказка, а не ночь!
- Выделываешься над ней??
- Х.й ты угадал, братан! - Толик разозлился, уже не сдерживал голос; я выглянул в коридор, - мамы, вроде бы не было… - Не выделываюсь, а внятно объясняю политику партии и правительства, хы. А выделываешься – это ты! Двадцать лет, ёлы-палы, ты провыделывался, угождая своей кошёлке! «У меня луччая жена в мире!» Ах-ах! Чтобы узнать начинку пирожка, его, конечно, нужно надкусить! Но если пирожок с говном, не надо его есть всю жизнь!..
Помолчал и продолжил:
- Вот ты свою жену и испортил! Женщине что надо? Думаешь, обожание и пъедестал? Хрен там! Ей, как и всякой божьей животине, нужны рамки; ясные и понятные границы – от сих до сих. И тогда она радостна и довольна!
- Как корова в стойле?
- А хоть бы и так! – взвился Толик, - Всё всегда можно переврать! Я говорю «рамки», - ты говоришь «стойло». Кто прав?? А? Что критерий истины? Ты знаешь??
Помолчали. Толик продолжил, уже тоном ниже:
- Критерий истины – практика. А практика показывает, что та же Элеонора, получив хавку и триндюлей; но осознавая, что находится в безопасности и будет ночью оприходована, - она радостна и счастлива, и другой жизни не желает. Поскольку другой жизни не видит. У неё – рамки. Родители ей
