распахнув дверь (поскольку ему помог пинком изнутри Толик) получил неотразимый по убедительности довод в виде удара прикладом автомата в переносицу и рухнул на своих «бригадников»; мгновенно распахнулась дверь квартиры у них за спиной, и мощный удар монтировки в голову швырнул на стену Ржавого. Загремела по полу упавшая бита.
Перед ними рослый мужик с автоматом в руках шагнул из распахнутой двери, в которую они только что так стремились, легко отбил в сторону ствол ружья с торчащим из него гарпуном, - и держащий его в руках Анафема получил мощный пинок берцем в поддых, выпустил из рук ружьё, и боком повалился на тело уже лежащего Бруцеллёза. Через мгновение на него упало тело Валька, который только-то и успел оглянуться, как тут же получил впечатляющий удар монтировкой в лоб, точно промеж глаз. Ему на миг показалось, что грязный заплёванный подъезд расцветился праздничным салютом, - и сознание тут же милостиво покинуло его, - монтировка была увесистой. Звякнул о бетон пола металлический кухонный топорик.
Анафема, загибаясь от режущего грудь удушья, попытался поднять голову из-под упавшего на него Ржавого, как тут же получил ещё один мощный пинок берцем, на этот раз в голову, впечатался головой в стенку, и сознание покинуло его. На полу лестничной клетки образовалась живописная группа бесчувственных тел, лежащих друг на друге.
Аккуратно ногой Толик отодвинул в сторону лежащий на полу обрез, Олег вытащил из-под Ржавого гарпунное ружьё. Подоспевший сверху Крыс подобрал топорик и биту. За спиной Толика появилась прикрывающая грудь скомканной футболкой Элеонора. Она была по-прежнему в модных камуфляжных штанах, заправленных в лаковые голенища длинных полусапог со шнуровкой.
Установился краткий миг тишины. Увидев Элеонору, его нарушил батя странной сентенцией, обращаясь к куче тел:
- Ну, кто ещё хочет комиссарского тела?.. – и прокрутил в руке монтировку.
Толик оглянулся, увидел полуголую Элеонору, и ухмыльнулся:
- Иди… Оденься… Актриса. А то придётся мне тут с тобой ещё задержаться на полчаса, я, знаешь ли, тоже не железный!
Счастливо пискнув, Элеонора исчезла в глубине квартиры – одеваться.
- Ну, актрисуля, ну, не ожида-а-ал… - сказал батя, обшаривая карманы бесчувственных гопников, извлекая оттуда нож-выкидуху и кастет, - Везёт тебе...
- Мда, ещё одна грань таланта… - непонятно пробормотал Толик, и вновь жёстким пинком в голову прервал попытку Анафемы прийти в себя.
- Хорош, Толян, пусть оживают… Не тащить же их… Впрочем… А что делать с ними будем, давайте решим?
- Крыс, ты посматривай в окно всё же, мало ли что - пристрожился Толик, и, не отвечая на вопрос, поднял бандитский обрез.
- Ничего себе – трёхлинейка! Взаправдашний кулацкий! Антикварный раритет! А революцьённого маузера у них нет?..
- Увы, - ответил Олег, закончив шмонать гоблинов и распрямляясь, - Только это.
Он кивнул на гарпунное ружьё и сложенные в сторонке биту и топорик; показал брату горсть тускло блестящих зеленоватых винтовочных патронов.
Толик взял один и повертел в пальцах.
- Ну, стандарт 1907-го года, не удивлюсь, если с тех времён у какого-нибудь бабая под стрехой в тряпочке и лежали… Доверия им никакого, но я знаю, где можно прикупить таких…
- Ладно-ладно, это потом, что с этими-то делать будем?
Один из гоблинов застонал и начал поворачиваться. Толик снова нацелился было послать и его в нокаут пинком в голову, но батя его остановил:
- Тихо-тихо, это тебе не футбольный мяч, хотя и головы у них, честно говоря, вряд ли годны на что-то дельное.
Он присел над гоблином, рывком за плечо перевернул его на живот, заломил руки за спину. Достав из кармана пучок пластмассовых цветных хомутов с бирками – товарных контролек, зашопленных нами в одном из магазинов, стянул одним из них гоблину руки за спиной.
Толик набюдал за его манипуляциями.
- Думаешь, надёжно?
- Хо-хо! На, попробуй, порви или перегрызи! – батя сунул ему один из хомутиков.
- Да уж. Как пластиковые наручники. И затягиваются.
- Для того и таскаю. Как знал, что нарвёмся! Так что, давай с этими определимся.
- Оставим здесь, а сами домой! – пискнула из-за спины Толика Элеонора, уже одетая и «приводящая себя в порядок» посредством расчёски.
- Пст! Рыжим слова не давали! – не оглядываясь, цыкнул Толик, - Если и оставим, то уж точно не живыми.
Элеонора ойкнула и вновь скрылась в квартире.
- Крыс, ты как думаешь?
- Я-то?.. – я оторвался от подоконника, от наблюдения за улицей, где всё было спокойно, - Да, в натуре, не отпускать же их. Они ещё тут дел наделают. Пришить – и всё.
- Блин, какой коллектив у нас кровожадный! – покачал головой батя, - Но, видимо, действительно без вариантов. Собственно, они с нами бы это и сделали. Ну чо, Толян…
- А я думаю – взять с собой, - неожиданно огорошил нас Толик.
- Вау! Толик, ты ли то?? Человеколюбцем заделался?..
- Не. Кончить их тут – это просто, и рука уж точно не дрогнет. Возьмём их в рабство!
Мы помолчали, переваривая идею, а Толик продолжил:
- Вы просто не в курсях; а я, тусуясь на рынке, слышал, что такое уже тут практикуется. У тех же гоблинов, да и у мужичков-кулачков в пригородах: берут кого в плен, типа, и ставят в работу как рабов, чисто за хавчик.
- Нам-то они нахрена?
Ещё один гоблин начал подавать признаки жизни, и батя, присев рядом с ним, быстро упаковал и его руки в пластиковый хомут.
- Работать.
- Где? Толян, что они будут у нас делать? Их же и кормить придётся!
- Вот ты хотел ходов наделать в Башне, - работёнка тупая и тяжёлая, как раз для них. Что нам самим-то ковыряться? Приставим их к делу, пусть хоть раз в жизни займутся производительным трудом! Под нашим чутким руководством.
- Рабский труд – непроизводительный… - ещё пытался оппонировать батя.
- Да ладно – «непроизводительный»! Это как дело поставить. Если с рабочей силой ПРАВИЛЬНО обращаться, - они тут все стахановские нормы перекроют, это я тебе говорю! – Толик многозначительно постукал кулаком правой руки в ладонь левой.
- Уж что-что, а хавку свою они отработают, это я тебе обещаю! И насчёт «кормить» - это, знаешь ли, понятие такое… Своеобразное. Молоко им за вредность можно не давать, и сбалансированный рацион тоже того… не обязательно подсчитывать. Тем более что молока мы и сами давно уже не видели.
О чёрт, напомнил!.. В моём воображении возникла большая кружка с молоком, полная, «с горкой», чуть запотевшая – молоко из холодильника… Берёшь её, и поднеся ко рту, пьёшь, пьёшь, оставляя на лице молочные «усы»… Я непроизвольно сглотнул слюну. Как я хочу молока! До всего этого бардака мы с батей молочных продуктов истребляли не меньше пяти литров в день. И уже долгие месяцы обходились разведённым порошковым, когда было время и желание с ним возиться, или пили только чай… Чёрт побери! Я с ненавистью взглянул на гоблинов, как будто это они были виноваты в произошедшем, в том числе и в отсутствии молока. Уроды, бл...! Молока им ещё!..
- Ну, в общем… - доводы Толика оказались более чем убедительными. Батя перевернул ещё одного на живот, и стянул руки и ему. А вот последний выглядел «не очень» - из носа вовсю шла кровь, полуоткрытые глаза, казалось, смотрели в разные стороны, и дышал он как-то толчками, то всхрипывая, то затихая. Оттащив в сторону мешающего главаря, Толик тоже присел возле раненого.
- Брателло, а ведь скорее всего ты его насмерть зашиб. Смотри-ка, как ему нехорошо…
Он взял голову гоблина, испачкав руки в крови, и повернул её набок, - на затылке отчётливо просматривалась продолговатая вмятина от монтировки.
- Проломил ты ему голову, факт. Чё ж ты, так неаккуратно? Портишь домашнюю скотину? – прикололся Толик, снизу вверх взглянув на поднявшегося батю.
- Ну, тогда он ещё был не домашней скотиной, а просто скотиной. Так что в этом плане упрёки не принимаются. Но приложил я его, действительно, излишне сильно. От мандража, братан, от мандража. Ты ж понимаешь, в такой ситуации лучше перестараться, чем недостараться…
- Да понимаю я, - отмахнулся Толик и вновь повертел голову начавшего пускать кровавые слюни бесчувственного гоблина, - Да уж, не жилец. Да ладно. Нам троих за глаза.
Он вытер руки о футболку Ржавого и поднялся.
- Ну что, будем собираться?
- Да, на сегодня и хабара, и приключений достаточно. Надо бы этих оживить. Пусть топают своим ходом.
- А то. Тут им не там, - Толик пнул под рёбра ещё не пришедшего в себя бандита. Тот хрюкнул, но глаза не открыл.
- Д-д-я-я-я-деньки… - гнусаво раздалось из угла лестничной площадки от уже пришедшего в себя главаря. Придя в себя, он обнаружил и отсутствие обреза - основы своей власти в «бригаде», и стянутые за спиной руки, и жутко болящую переносицу, разбитый нос, через который совершенно невозможно было дышать. Кровь залила ему всю грудь.
- Рот закрыл нах! – отреагировал Толик.
- Дяяяяя… Отпустити-и-и-те…
- Во бля, а?.. – вполголоса обратился Толик к бате, - Эдак он тут долго ещё гнусить будет. Конкретно пацан не въехал в ситуацию. Надо ему помочь. И нам будет проще с ним, и им понятней.
Олег, присев рядом с гоблинами, достал из сумочки, где он носил НАЗ, небольшую пробирочку – явно из-под пробника парфюма, что был нашим семейным бизнесом; и поднёс к носу ещё не очухавшегося парня. Тот дёрнулся, стукнув головой о стену, застонал и открыл глаза. Ту же процедуру батя повторил со вторым.
- Нашатырный спирт, - пояснил он наблюдавшему с лестницы за его манипуляциями Крысу, - Лучше капнуть на ватку или ткань, чтобы не обжечь дыхательные пути. Но насчёт их дыхательных путей я как-то не озабочен.
Теперь все трое пришедших в себя гоблинов с испугом таращились на происходящее.
- Отпусти-и-и-те… - опять заныл главарь.
- Братан, нам этот топорик нужен? – Толик поднял орудие гоблинов. Обычный кухонный топорик, с рифлёной пяткой на обухе для отбивания мяса.
- Нет.
- Ага, - Толик покрутил топорик в руках, - Ну чё, собираемся? Ща, пять минут на экспресс-допрос и идём. Крыс, бита нужна?
- Данунах. В Башне уже штук пять.
- Мало ли… Может, со временем бейсбольную команду организуем?
- В бейсбольной команде не надо каждому по бите.
- Ну… А мы правила поменяем! Э, орлы! – пинок в живот главарю, - Вы точно сюда с битой в бейсбол поиграть шли, я не ошибся?
- Отпусти-и-тя…
- Ща отпустим! – сделав страшное лицо, рявкнул Толик, мгновенно переходя от благодушной болтовни к дикой ярости, - Быстро, бля! Сколько вас? Где ваше логово?? Из чьей банды?? Где хабар прячете??
Но побитые гоблины, мало что соображая, только таращили глаза и ныли:
- Мы не хоте-е-ли… Отпусти-и-те…
Не получив ответов на свои вопросы, Толик, казалось, взбесился; он подскочил к главарю, и присев около него на корточки, схватил его за горло:
- Ты, падла, сюда убивать шёл!! Меня убивать, и вот их! Или ты ща отвечаешь на мои вопросы, или я вас всех здесь на части разделаю! Ну?? Сколько вас? Откуда вы?..
Но гоблин с разбитым носом только тяжело дышал и выдувал носом кровавые пузыри. Казалось, он просто не соображал, что от него хотят. Так же бессмыссленно-испуганно таращились и двое его подельников.
Тогда Толик с криком «Быстро отвечать, сволочи!!» рывком встал, шагнул к так и не пришедшему в себя гоблину с вмятиной на затылке, и рубанул его топориком по колену. Смаху, во всю
