камуфляжных штаниках, ценящую «замодняк» и всякие цацки.
- Белка! – окликнул её Толик!
- А?.. – она подняла голову на окрик.
- О, гляди, отзвывается!! – заржал Толик, - Будет у тебя теперь погоняло «Белка», на пару с Крысом.
Мама сморщилась неодобрительно, но ничего не сказала; батя добавил:
- Мелкий зверинец у нас тут образовывается…
Гоблины, действительно, здорово пригодились нам в хозяйстве. Самые тупые и тяжёлые работы мы возложили на них, - в основном, как и предполагал Толик, долбить стены и потолки. Если где-то на том свете и был задуман ад для подонков, - то это было первое к нему приближение.
День их строился так: после нашего завтрака Толик, батя, или я поднимались на шестой этаж, в квартиру, в которой раньше жил тот буржуй, что наябедничал на нас в Администрацию, что стало причиной неприятного визита господина Орлова с автоматчиками. Теперь его хорошо и дорого обставленная квартира была вся разорена, Толик с особым цинизмом побил там аж всю посуду и стеклянные дверцы в шкафах, - просто так, однажды, под настроение.
Гоблинам мы дали имена Равшан, Джамшут и Ибрагим; чтобы, как выразился батя, ознаменовать для них совсем новый этап в их никчёмной жизни, - от Николая – к Бруцеллёзу, и далее, - к Ибрагиму. За попытку не отвечать на обращение по новому имени Толик их так отделал, что ни о каких больше «демонстрациях несогласия» уже и речь не шла. Спали они в хозяйской спальне, все втроём на большой буржуйской кровати, укрываясь все вместе большим одеялом, что стало особенно актуально, когда стали наступать холода. Толик же не преминул отметить им нашу заботу об их комфорте и удобстве:
- Что, уроды, классная спальня? Это вам не продавленный матрас в рабочей общаге! А картины какие! Пейзажи, бля! Ручная работа! Я понимаю, вам дай волю, вы б предпочли пялиться на грудастых тёлок из Плэйбоя, - но мы вам тут будем воспитывать вкус! Будете плохо работать – заставлю иностранный язык учить, - и ведь выучите, уроды; вы у меня хоть китайский за два месяца выучите, у меня, ёпт, открылись педагогические способности!..
Каждого из них батя опоясал блестящей цепью и наглухо закрепил её на поясе болтом со сбитой после закручивания резьбой, - снять цепь теперь можно было только с помощью зубила или с помощью пары соответствующих массивных гаечных ключей. Так, с цепями, они и жили, и спали; концы цепей пристёгивали замком к батарее.
Мы приносили им завтрак и они жрали. Кормили их… Честно говоря, не очень их кормили. В смысле – достаточно, даже много, но вот чтобы вкусно было – об этом думали в последнюю очередь. Мало кормить было совсем невыгодно, - они ведь должны были работать, и тяжело работать. Пожрали, - на оправку и умываться в ванную. Потом они, переругиваясь, тащились на работу.
Опытный батя как дважды два, на примерах из истории и на литературных, киношных примерах объяснил, что рано или поздно они предпримут попытку удрать, а самый простой и очевидный способ удрать – напасть на того, кто отмыкает их цепь от батареи. Да никто и не спорил – это было очевидно. Потому батя, подумав, разработал чёткую систему их конвоирования, исключавшую и попытки побега, и попытки напасть на конвоира.
- Мужики!- разъяснял он за завтраком, как будто мы спорили, - Есть определённые правила. В любом деле. Правила уличного движения, когда они были. Военные уставы. ТБ на производстве. Да мало ли. В мире есть много опасных дел, и чтобы свести опасность к минимуму, а лучше – к нулю, и составляют Правила. Вот и мы примем «правила обращения с пеонами». Если всё продумаем и будем безусловно выполнять – то будет всё хорошо. И для нас, и для них. Не стоит забывать, что, по сути то, что они сейчас у нас «в работе» - это есть замена «высшей меры», - это он проговорил специально для мамы, слушавшей его с каменным лицом. Вообще, после того как Элеонора стала ездить с нами на мародёрку – не всегда, но часто; и этим как бы «вступила в клуб добытчиков», их отношения с мамой несколько охладели. Они больше не сидели на кухне, и не обсуждали «стринги и стразы», да и темы эти стали неактуальны вообще.
ОРУЖИЕ, ОРУЖИЕ – НАСИЛИЕ!
Насчёт оружия стало в городе попроще. Особенно когда у нас завелись деньги и золото, начало чему было положено моей нечаянной находкой в нашей же Башне, после чего мы стали раз за разом находить «на мародёрках» тайники. Толик, после успешного гешефта со знакомым прапорщиком, имеющим доступ к арсеналам Администрации, стал вдруг добрым и щедрым, - подарил мне наган, а Элеоноре-Белке трофейный бандитский обрез.
- Ты глянь! – объяснял он как-то ей, - Это же раритетная вещь! Коллекционная, даже можно сказать! Ты смотри – императорский тульский заводъ! – с ятями! А год какой! – 1915-й! Ты прикинь! – в проекте ещё твоих и родителей не было, а эту винтовку уже сделали, - для царской армии! Может, и даже наверняка, она в окопах первой мировой войны побывала, пока её какой-то местный дезертир не уполовинил до обреза. А может, из этого обреза ещё в фашистов стреляли, - прикинь! Или там в комиссаров…
Тут он заметил, что после упоминания про родителей Белка насупилась, в красивых глазах заблестели слёзы, и вообще казалось, что она вот-вот разревётся.
- Ну ладно, ладно. Чё ты!.. Прекращай… - Толик понял, что упорол косяк, и срочно придумывал, как её отвлечь.
- Хочешь – подарю? Будет у тебя собственная пушка! Ты знаешь, сколько и чего стоит сейчас ствол на рынке?? Это ж страшная ценность! Ни у одной метёлки в городе такого ствола не будет, а у тебя – во!..
Элеонора недоверчиво уставилась на него:
- Что, правда подаришь?.. – она была совсем не дура, и прекрасно представляла ту ценность и силу, которую теперь давало оружие, даже такое древнее, как этот обрез. С того времени, как город погрузился в разбой и анархию, оружие стало иметь огромную ценность. Мало у кого было нормальное, хотя бы охотничье ружьё, тем более что перед развалом их усиленно изымали; и люди вооружались кто во что горазд. Даже какая-нибудь рыхлая тётка, в недалёком прошлом «менеджер письменного стола», теперь таща на импровизированный рынок остатки былого благополучия, имела в кармане что-нибудь колюще-режущее; а уж стреляющее, хотя бы и однозарядное – это было вообще супер! На базаре из-под полы можно было купить дульнозарядные уродцы со стволами из водопроводных труб и затворами чуть ли не из оконных шпингалетов на резинке, и стоили они дорого… Но не дороже чем жизнь, это все понимали; и по-возможности горожане вооружались, проклиная свою былую беспечность и упование «на полицию». У бати, кстати, в запасах обнаружилось немалое количество капсюлей к охотничьим патронам – теперь они стоили не «на вес золота», а существенно, в разы дороже. Но батя менял их редко, и только на что-то дельное, - например, на селитру килограммами; а однажды, неожиданно для всех, купил у какого-то мужика десяток здоровенных бобин со старыми фильмами, от старых ещё киноаппаратов. «-Зачем?» «Целлулоид!» - и многозначительно подмигнул…
- Толик, чё, пра-а-авда?.. – Белка не верила своим ушам от радости.
- А чё? Держи. Владей! – Толик широким жестом презентовал ей обшарпанный, с сильно потёртым цевьём, со следами ржавчины на стволе обрез.
- То-о-о-ли-к!!! – Элеонора бросилась ему на шею. Её восторгу, казалось, не было предела. Небось, когда её батя дарил мобильник за дикие тысячи долларов, так не радовалась…
- Ладно, ладно… Ишь… Пожалуйста, в общем… - маленько офигевший от такого проявления восторга Толик был явно растроган. Обняв одной рукой висевшую у него на шее Элеонору, чмокавшую его в щёки и в подбородок, другой рукой поощрительно похлопал её по поджарой попке.
- Хочешь, завтра потренируешься? Постреляем, бля?
- Конечно, хочу! – отцепившаяся от него Белка любовно поглаживала обрез. Я смотрел на это со стороны, и меня разбирал смех; хотя было чуток и досадно, - на обрез я сам глаз положил. Но ничего не поделаешь, действительно, в операции с пленением гопников Белка сыграла, можно сказать, ведущую роль.
В этот же день Толик продолжил изображать из себя Деда Мороза, раздающего подарки детишкам.
Толик презентовал мне свой наган.
Я был рад до усрачки, больше даже, если бы мне подарили полноценный ПМ или даже батин Люгер. Потому как к нагану патронов у нас было, монтажных – хоть завались, - опять же из батиных запасов. И картечи – тоже. А главное – он простой как мычание. И, как говорит батя, «семь аргументов в барабане – это по-любому очень веский довод!» Носить в городе короткоствол, как ещё называл пистолеты и револьверы батя, - всё же намного удобнее и безопаснее, чем носить ружьё, автомат или даже обрез. То – издалека видно, и настораживет. С наганом же… Можно в любую минуту – ап! – и предъявить из кармана веский довод! Вернее – целых семь! И ни один качок, ни один каратист, даже ни один важный дядька-чиновник не устоит перед такими «доводами». Даже вооружённый автоматом человек в проигрыше, потому что автомат – на виду, а «предъявить наган» можно быстро, вблизи, когда уже поздно сдёргивать с плеча автомат и дёргать затвор. Что Толик и продемонстрировал патрулям.
Толик мне подробно всё про наган разжевал. И как разбирать – смазывать, и как перезаряжать, а главное – как пользоваться. Про наган он всё знал.
- Смотри. Если стреляешь самовзводом, - то это надо только «накоротке», когда точность прицеливания роли не играет. У нагана очень тугой спуск. Видишь, да? – перед выстрелом барабан не только проворачивается, но и надвигается на ствол, - и всё это за счёт нажатия на спусковой крючок. Типа, для предотвращения прорыва пороховых газов между барабаном и стволом. Надо это, не надо – дело девятое, нам вот в этой переделке совершенно не надо, но усилие спуска очень большое. Кстати! Не говори никогда «Я нажал на курок», - курок вот он! На что жмёшь – это «спусковой крючок», на курок же не жмут, его взводят. А «нажимают на курок» только лохи! Ты ж не лох, Серый, ага?.. - он подмигнул.
- Значит, дальше. Если есть время взвести курок перед выстрелом, - например, когда нужно точно прицелиться, - взводи. Если накоротке – бей самовзводом. А чтобы иметь возможность несколько раз и быстро нажать на спуск, - жми не указательным пальцем, а средним. Он намного сильнее. А указательный палец прижми к корпусу револьвера. Ну-ка пробуй.
Я попробовал, - действительно. Нажимая на спусковой крючок средним пальцем, я довольно быстро сумел прощёлкать весь барабан, - семь раз. В то время как нажимая указательным, - не больше трёх, как ни старался, - правда, очень тугой.
- Вот. Ещё. Если стреляешь в тушку вблизи, - всегда старайся засадить два раза кряду. Дубль-чек, американцы называют. Двойная гарантия. Ещё лучше – двойной в тушку, потом контрольный в голову, всё делать быстро. Чтобы делать быстро – надо тренироваться. Рекомендую. Будешь тренироваться, - вставь в патронные гнёзда гильзы от уже выстрелянных патронов. Щёлкать по пустым каморам барабана без патронов – не есть здорово для механизма, учти!
- Если перед выстрелом ты взвёл курок, - соответственно провернулся барабан, - видишь? Теперь представь, что ты уже один или несколько раз уже выстрелил, то есть в барабане у тебя одна или несколько стреляных гильз, а не патронов. Потом, представь, что
