обнаженной груди, но она мягко отстранила его руку.
-Свари кофе, - сказала она.
«Черт бы побрал этот кофе!» - чертыхнулся про себя Герман, но все же встал и пошел на кухню.
Когда он вернулся в комнату, Сара была уже полностью одета. Как будто и не было между ними ничего, и не было самой этой ночи.
-Ты ведь не уйдешь сейчас? – спросил Герман безнадежно, ни на секунду не сомневаясь в ее ответе.
Сара улыбнулась.
-Всему приходит конец, - сказала она. – И этой ночи тоже пришел конец. Посмотри в окно - уже совсем утро. На улице дождь и холодно.
Она выпила свой кофе, и, без всяких оттенков поцеловав Германа в сухие губы, сказала:
-Мне пора.
Герман стал одеваться, но Сара остановила его.
-Не надо меня провожать, - сказала она.
-Но у тебя нет плаща! – словно хватаясь за последнюю соломинку, пытался удержать ее Герман. – Подожди, я дам тебе свой!
-Мне не нужен плащ, - сказала Сара. - Дождь закончился.
Уже в двери она еще раз обернулась и тихо сказала:
-Подумай хорошо, что ты должен захотеть у пирамиды.
..............................
Восемнадцатое число наступило быстро.
За три часа до вылета самолета Герман заказал такси в аэропорт. Когда он вышел из подъезда, такси уже ожидало его.
Таксист взял у Германа его спортивную сумку, которая заменяла ему чемодан, и положил ее в багажник. Портфель с ноутбуком и бумагами Герман оставил при себе.
Герман сел на заднее сидение, и почти в то же самое мгновение к машине быстрым шагом подошел внушительного вида молодой человек и, резко рванув на себя переднюю дверь, сел на место рядом с водителем. Со спины они оба были похожи, как близнецы.
Герман, уловив опасность, попытался открыть дверь и выйти из машины. Но дверь была уже заблокирована, а прозрачные до сих пор стекла такси вдруг на глазах стали темнеть, пока не стали совсем темными от тонировки.
-Не дергайтесь, пожалуйста, - совсем неприказным голосом, в котором даже слышались нотки доброжелательности, сказал подсевший в машину человек. - Нам приказано доставить вас к самолету, на который у вас куплен билет.
-Необходимо выполнить только одно условие, - сказал на этот раз таксист, - вы сейчас же отдадите нам папку, которая лежит у вас в портфеле.
Удивительное дело, но это предложение не вызвало у Германа никаких возражений. Теперь, после того, что сказала ему Сара, после ночи, проведенной с ней, Герман уже не мог точно ответить себе на вопрос – хочет ли он по-прежнему что-то изменить в неумолимом окончании всей этой истории? Потому что, только в случае ее естественного хода в его жизни... -жизни? или что это будет?... – но чтобы ни было, только в этом случае там может быть Сара.
«А вдруг, все, что она сказала - неправда?»
К тому же, он теперь окончательно осознал ту неизменяемую истину, что все его замыслы могут осуществиться только при одном условии – если с ними будет согласен Отто. Глупо было думать, что Отто, зная о том, что Герман читает статьи о Кукулькане, не знает о его замысле взорвать пирамиду.
Герман покорно и совершенно спокойно раскрыл портфель, достал из него папку с чертежами и передал ее в руки сидящему впереди здоровяку. Тот, в свою очередь, даже не взглянув на ее содержимое, бросил папку на коврик под ногами.
-Поверьте, - сказал он как можно более спокойным тоном, чтобы окончательно успокоить Германа, - это изъятие сделано только для того, чтобы вы своевременно и без каких-либо приключений попали на встречу в Чичен-Ице.
-При таможенном досмотре в Канкуне, - пояснил таксист, - эту папку у вас обязательно бы изъяли. А вопросы, которые вам, наверняка, задали бы, возможно, потребовали бы вызова представителя нашего Посольства. Нашему ведомству такое развитие событий совсем не нужно. - Чуть подумав, он добавил: – Тем более, что вы к нашему ведомству никакого отношения не имеете. – И еще через несколько секунд: - Впрочем, вы вообще ни по какому, известному нам ведомству не проходите.
Герман не возражал против его слов, только где-то в мозгу возникла мысль: «Даже если бы вы и знали, к какому ведомству я принадлежу, до него дотянуться вам бы не удалось».
28.
До аэропрорта доехали не просто быстро, а молниеносно. Движению машины не мешало ничто и никто. Ни гаишники: если какой-то из них, вдруг, издали увидев с сумашедшей скоростью мчащееся в его сторону такси, с азартом взбрасывал вверх свой жезл, то по мере приближения к нему такси-нарушителя он с той же готовностью опускал жезл вниз. Когда впереди возникала пробка, водитель, мало угнетая себя страхами по поводу возможного лишения прав, тут же выезжал на встречную полосу и дальше продолжал свое стремительное движение прямо по ней. Даже на вечно забитом Каширском шоссе машина не потеряла ни минуты лишнего времени, и в Домодедово Герман был доставлен задолго да регистрации.
Он вышел из такси и, сопровождаемый водителем, забрал из багажника свою спортивную сумку. Тот из двоих , который появился позже, протянул Герману через окно машины его ноутбук. Едва Герман взял ноутбук, как автомобиль взревел, выхлопнул из трубы большой клуб сизого дыма и тут же умчался прочь. Ни о портфеле, из которого был вынут ноутбук, ни о чертежах никто больше не вспомнил ни единым словом, о чем, по правде сказать, Герман теперь нисколько не жалел.
Из рекламного проспекта Герман выяснил, что до Канкуна ему предстояло лететь аж целых 13 часов! А если быть более точным – 12 часов 40 минут.
«Что ж, двадцать минут существенно меняют дело», - подумал Герман.
Чем можно было заполнить такой громадный кусок времени, и как вынести тринадцать часов безделья и не сойти при этом с ума – он представить себе не мог.
Герман стал изучать по тому же проспекту, где должен будет проходить его рейс, и очень удивился, когда узнал, что лететь ему предстоит не прямиком через Атлантику, а совершая какие-то долгие окольные облёты – через Финляндию, Швецию, Норвегию, Исландию, Гренландию, Канаду, США… И только потом будет Мексика.
Герман стал прикидывать в уме, чем можно заполнить 13 часов полета. Его путешествия с Отто и Сарой в Париж и Лондон, а также оттуда обратно, показали, что больше двух часов полета он переносит с трудом. И уже три часа для него оборачивались нестерпимыми муками. А тут 13 часов, и без посадки!
Ну, что, спросил он себя, закупить для начала в Duty Free бутылку какого-нибудь нагоняющего сон рвотного пойла, типа рома «Малибу»? Он терпеть не мог этот «Малибу», и потому мог быть уверен, что растянет «смакование» слабоалкогольной приторной жижи до самой Мексики, время от времени впадая в сон от выпитого, и при этом не сумеет выпить всю бутылку одним махом, как почти всегда и бывало еще не так давно. Пару часов уйдет на взлет и посадку. Пару часов, если брать в целом за весь рейс, на прием пищи. Не менее часа потребуется на заполнение миграционной карточки с обсуждением всем самолетом каждой ее строки. Потом можно еще пару часов полистать журналы, которых всегда в избытке в кармане спинки впереди стоящего кресла. «Словом, как-нибудь переживу», - решил Герман не без сомнения после всех своих вычислений и вычитаний.
Регистрация, таможня и посадка в самолет прошли без каких-либо осложнений. У Германа возникла, было, мысль - во время таможенного досмотра начать вести себя как-нибудь подозрительно. Глядишь, и снимут с рейса.
Полетишь на другом, - тут же услышал он.
Оглянувшись вокруг и по обыкновению не увидав никого, кто мог бы это сказать, Герман полностью отдался течению просходящего. С безраличным выражением лица он за пару минут миновал стойку конопатой таможенной девицы, получил от нее свой штамп в документы, и без всякой задержки и эксцессов прошел в накопитель. Словно какая-то мощная волна, захватив, несла его по своему, давно проторенному специально – и только - для него руслу, в котором не было ни ответвлений, ни извилин. И сколько бы он не искал глазами пусть даже малейшую лазейку в сторону, всегда мысленный взгляд его натыкался только на высокую непреодолимую стену. И ему снова приходилось нестись с этой волной только вперед, и только дальше.
В самолете его место оказалось по левому борту возле иллюминатора. Кресло рядом было незанято, хотя весь самолет - все его три ряда кресел по три кресла в каждом - был заполнен. Когда двери закрылись, телескопический трап был убран и самолет уже начал руление, Герман вдруг увидел в иллюминатор, как по полю к самолету мчится на большой скорости автомобиль с надписью «Follow me». Вероятно, личность немалого масштаба вез этот «Follow me», если самолет не только остановился, но даже открыл дверь, и по приставному трапу на борт поднялся привезенный в машине отставший пассажир. А еще, спустя минуту-другую, свободное кресло рядом с Германом занял крикливо одетый гражданин явно латиноамериканской внешности.
В ответ на не слишком дружелюбный взгляд Германа латиноамериканец чуть кивнул головой, тронул кончиками пальцев воображаемую шляпу, улыбнулся белозубой улыбкой на смуглом лице и отрекомендовался:
-Хосе. Господин фон Отто, - (так именно и сказал «фон Отто»), - просил меня оградить вас в пути от возможных осложнений, и обеспечить своевременный ваш приезд на встречу с ним.
Протянутая для знакомства рука Хосе повисла в воздухе. Герман снова отвернулся к иллюминатору, таким образом показав, что категорически отказывается от знакомства.
Самолет вырулил на взлетную полосу, остановился, набрал обороты, как-то весь пригнулся, словно спринтер перед рывком на стометровку, потом сдернулся с места, разогнался, и, оторвавшись от земли, стал по крутой траектории набирать высоту, начав свой неблизкий путь к другому полушарию. Очень скоро он добрался до облаков, врезавшись в них, мелко затрясся всем корпусом, и, преодолев их неравномерную толщу, через минуту-другую вырвался в сияющее, пронзительно-синее, неописуемо чистое небо, в котором ярким шаром пылало солнце, слепя своим оглушительным и, после серых дождливых дней, особенно неожиданным светом, временных обитателей трансконтинентального Боинга.
Герман сразу настроился начать коротать время с помощью «Малибу», но тут же с досадой выяснил, что «Малибу» остался в сданной в багаж спортивной сумке. Герман дождался, когда самолет окончательно наберет заданную высоту и, потянув для приличия еще полчаса, нажал кнопку вызова стюардессы. Когда стюардесса подошла, он попросил у нее какого-нибудь снотворного.
-Что-нибудь, типа феназепама подойдет? – спросила стюардесса.
-Нет, - поправил девушку Герман. – Подойдет что-нибудь, типа стакана вина, виски или еще чего-то в том же духе. К феназепаму у меня аллергия. Боюсь, от него мне может стать плохо.
В ответ на просьбу стюардесса принесла крохотную 50-ти граммовую бутылочку «Джони Уокера» и с очаровательной улыбкой протянула ее Герману вместе с положенным для этого напитка стаканом типа «тумблер».
-Вы думаете, этого хватит? – с сомнением глядя на размеры игрушечной бутылочки, спросил Герман стюардессу.
-Но вам ведь только для того, чтобы заснуть? – наивно, вопросом на вопрос, ответила молоденькая девушка.
-Ну, да, конечно, - согласился Герман, на желая извлекать неискушенную стюардессу из ее неведения о том, что такого количества спиртного может хватить только
