котором они изобрели бы то, на чем могли бы уже путешествовать по галактикам.
-Которых многих вы имели в виду? – спросил Герман
-Которых многих? – переспросил Отто, чуть усмехнувшись. Он достал карманные часы и посмотрел на время. Вернув часы на свое место в кармане жилета – в этот жаркий день Отто, как ни странно, был в тройке - он чуть поморщился и сказал: – Сегодня вам представится редчайшая для живущих на этой планете возможность.
-Окончательно отдать вам во владение свою душу, и тем получить бессмертие? - язвительно закончил за него Герман. И добавил после небольшой паузы: - Бездушное бессмертие.
-Получить нескончаемое количество времени, - поправил его Отто, - достаточное, в частности, и для того, чтобы увидеть и узнать тех, кого я назвал которыми. А, заодно, и о знаниях, коими они владеют.
Несколько минут они шли молча.
-Там, - показал Отто на вершину пирамиды, словно и не касались они только что главного вопроса, стоящего между ними, - и стоит сам Храм Кукулькана.
-Сколько лет этой пирамиде? – тоже спросил Герман так, будто не сверкнула только что в их разговоре ослепляющая молния вопроса быть или не быть.
-Людям, - негромко произнес Отто, - эта дата по какой-то причине – считайте, что я ее тоже не знаю - точно не известна. Но принято считать, что пирамидам майя приблизительно 3000 лет. Кстати, знаете, откуда происходит название Кукулькан?
-Помню, читал что-то о каких-то тольтеках. И, вроде бы, это их слово, - сказал Герман все, что сумел вспомнить об истории названия пирамиды.
-В 987 году новой эры, той, которую отсчитывают от Рождества Христова, в городе появился предводитель тольтеков Топильцин Се Акатль, или Кетцалькоатль, или, на языке майя, Кукулькан. На языке майя «Кукулькан» означает «Оперённый змей», хотя чаще можно услышать и другой перевод - «пернатый змей».
-И какой из них вернее?
-Между нами, скажу вам - оба перевода не отражают того смысла, который вкладывали в это понятие жрецы майя. Современному человеку, и уж, тем более, европейцу, никогда не проникнуть в те понятия и категории, которыми мыслили посвященные майя. Потому, случайно открыв некоторые эзотерические знания, которыми владели жрецы майя, современным ученым ничего больше не остается, как только восторгаться этими знаниями, и не быть в силах даже на йоту проникнуть в глубины их понимания. Иногда некоторым, особенно любознательным из этих современных ученых, оттуда, - Отто снова неопределенно указал рукой вверх, на небо, - посылают на помощь интуицию. Так, например, интуитивно они пришли к мысли, что жрецы майя пользовались, наряду с календарем «шааб», еще, как минимум, одним календарем – так сказать, своим, для посвященных - священным календарем «тцолькин». Но, находясь в плену собственных теорий, эти ученые вложили в него свой смысл. И, конечно, он оказался совсем не тем, который вкладывали в него жрецы майя.
-А вам известен этот истинный смысл? – спросил Герман.
-Странный вопрос, - усмехнулся Отто.
-И в чем же он заключается?
Отто с несколько недоуменным любопытством посмотрел на Германа.
-Я понимаю, - произнес Герман, - вам, наверное, странно услышать от меня вопрос о смысле календаря, о котором я раньше слыхом не слыхивал. Тем более, сейчас, когда я поставлен перед вечностью с куда более важным – во всяком случае, для меня – вопросом. Но, может, в вашем ответе я услышу подсказку от них – этих всеведущих жрецов? Или оттуда, - показал Герман взглядом на небо.
-Нет, - сказал Отто. – Ни оттуда, ни от жрецов майя вы ничего не услышите. Сегодня подсказать себе сможете только вы сами.
-И все же, я прошу вас назвать мне этот смысл, - снова попросил Герман.
-Что ж, - снова усмехнулся Отто. – Извольте. Вам никогда не приходила мысль, что жрецы майя могли делить круг эклиптики не на двенадцать частей, а на тринадцать? Другими словами, на их эклиптике было тринадцать созвездий Зодиака.
Не склонный к астрологии в принципе, а уж сейчас и подавно, Герман, почти расстроенно произнес:
-И только в том, сколько у них было знаков Зодиака, и кроется смысл?
-Не торопитесь с выводами, - чуть насмешливо ответил Отто. - Так вот, – продолжал развивать он начатую тему, - это означает, что протяженность одного созвездия у них составляла 27,7 угловых градусов, вместо 30-ти, которыми сейчас оперируем мы, и которые вызывают большую путаницу.
-Ничего не понимаю, - сказал Герман. – Что такое 30? И что такое 27,7?
-Ну что же тут непонятного? – с досадой устало произнес Отто. - Разделив 360 градусов на 12, вы получите 30. А разделив на 13, получите 27, 7. Теперь понятно?
-Теперь да, - сказал Герман. – И что с того?
-Даже не напрягая мысль, - продолжал Отто, - вам прийдется согласиться, что величина 27,7 градуса очень близка к величине 27,9 градуса.
-Теперь еще и 27,9? А для получения этой цифры что на что я должен разделить? – спросил Герман.
-Ничего не надо делить. 27,9 градуса – это именно та величина, на которую происходит прецессионное смещение к западу точки весеннего равноденствия за каждые 2000 лет. Этот период принято называть эрой или эпохой. Кстати, сейчас условились считать, что наступила эра Водолея, сменившая эру Рыб.
-Я что-то читал об этом. Но вы забываете, что я художник...
-Да, - перебил его Отто. - И на этом основании хотите сказать, что вправе не знать, что означает понятие прецессионное смещение?
Герман смущенно пожал плечами.
- В двух словах, если вы представите Землю, как твердое тело, - пояснил Отто, вздыхаяот, вероятно, от того, что в этот свой приход на Землю ему достался такой тупой ученик, - установите ее ось в одной точке и заставите это твердое тело вращаться, то рано или поздно заметите, что, нижняя точка оси будет оставаться на месте, а верхняя точка оси начнет совершать круговое движение. Это мысленная круговая коническая поверхнсть от нижней точки оси до верхней и есть прецессия.
-В принципе, понятно, - сказал Герман.
-В календаре жрецов майя каждые 2000 лет истинное расположение точки весеннего равноденствия точно соответствует знаку Зодиака, - со значением произнес Отто, и, уныло глядя на Германа, добавил: - Хоть немного впечатляет?
Герман снова пожал плечами. Честно говоря, пока его впечатляло не очень.
-Особенно, если сравнивать с той путаницей, которая творится ныне, - продолжал взывать к его мыслительным способностям Отто.
-А про конец света-то что? – упрямо вернулся к, казалось, окончательно потерянной теме Герман.
-О, Господи! Я ведь к тому и веду: говоря о дате 21 декабря 2012 года, на которой заканчивается календарь майя, почему бы не использовать самую простую и логическую мысль?
-И какую же? - спросил Герман.
-«Те, кто открывал первый день календаря майя 11 августа 3114 года до Рождества Христова, напоминал, или предупреждал тех, кто будет жить через пять тысяч лет, т.е. в 2012 году после Рождества Христова, об обычной необходимости смены календаря уже на следующий же день после истечения пятитысячелетнего цикла»?
-И всего-то? – несколько даже расстроенно спросил Герман.
-И всего! – сказал Отто.
-Но для чего?
-Да как же для чего?! – изумился Отто. - Для элементарного его уточнения! - И пояснил: - Вспомните, что разница в две десятитысячные доли между астрономической продолжительностью земного года и той, которую знали жрецы майя, как она ни мала, но все же есть! И за пять тысяч лет составляет уже целые сутки! Отсюда, наконец, мы получаем и те пять дней в календаре «тцолькин», которые современные ученые называют «несчастливыми», и которые, якобы, жрецы майя должны были добавлять ежегодно. Они-то и есть те самые пять дней, на которые должен изменяться календарь живущих на земле каждые двадцать пять тысяч лет. Пятью пять – двадцать пять! Это вам понятно?
-Это понятно, - сказал Герман. - Но почему взята цифра именно двадцать пять тысяч лет?
-Да потому что именно за такое время проекция земной оси совершает полный прецессионный круг – все 360 градусов.
«Да, - подумал Герман. – Слышал бы это сейчас Владимир Николаевич. Во-первых, он бы понял и без пояснений, о чем здесь говорилось. А во-вторых, уж он-то сумел бы оценить значение всего того, что сказал Отто».
-Вы правы, - заметил Отто в ответ на невысказанные мысли Германа. - Эзотерические знания оттуда, - показал он на небо, - даются только посвященным –тем, которые, по их наблюдениям, имеют величайшую ответственность за своевременное разглашение и применение этих знаний. К сожалению, ваш знакомый почему-то никогда не делал заметных усилий войти в круг посвященных. Мне несколько раз оттуда давали приказание понаблюдать за ним, но мои помощники так ни разу и не заметили признаков снедающей его гордыни. Жаль, конечно!
Отто снова достал из кармана жилета карманные золотые часы и, с мелодичным звоном открыв крышку, посмотрел на циферблат и произнес:
-Время еще есть. - Затем перевел взгляд на Германа и негромко добавил: -Но его остается все меньше.
-Меньше для чего? – спросил Герман.
-Ну, хотя бы для того, чтобы к моменту начала схождения тени-змеи успеть показать и рассказать вам об аренах для ритуальной игры в мяч, где проигравшие приносились в жертву. Впрочем, так утверждаю не я, а ваши ученые.
-Я и об этой игре читал, - сказал Герман.
-А читали вы о том, какие удивительные акустические свойства имеет такая арена? Два человека, один из которых может находиться в Северном храме, а другой в Южном, могут совершенно без напряжения голосовых связок беседовать друг с другом, хотя их будет разделять расстояние в полторы сотни метров! И никто другой, кроме них самих, не может услышать этот разговор. Также мне интересно было бы рассказать вам о Священных Сенотах – огромных, почти идеально круглых бассейнах, настолько глубоких, что долгое время их вообще считали бездонными. Это своеобразные колодцы природного происхождения.
«Я видел этот колодец в том своем ужасном сне», - тут же вспомнил Герман.
-Недавно, - как бы невзначай произнес Отто, - в одном таком Сеноте обнаружили престранные жертвы – два, намертво сцепившихся руками скелета мужчин, по возрасту лет тридцати с небольшим оба.
-Что же тут странного? – с холодком в сердце спросил Герман.
-Странным оказалось то, что на одном из них была надета вполне современная одежда – лётная зимняя куртка. Откуда бы ей взяться на древнем скелете? Впрочем, мало ли шутников на свете? Наверняка, какой-то из них и облачил скелет в одежду летчика.
Герман едва удержался на ногах от острейшей боли, пронзившей его сердце.
-Что с вами? Вам нехорошо? – участливо спросил Отто. – Может, примите таблетку валидола под язык?
-Нет, спасибо, уже все в порядке, - едва произнес Герман, с трудом отдышавшись. – Простите. Так о чем мы говорили?
-О Священном сеноте, - напомнил Отто. – Но больше не будем говорить о нем. Я смотрю, этот разговор на вас как-то странно подействовал.
В это время Герман заметил, что толпа народа, находящегося в Древнем городе, начала все больше скапливаться у пирамиды, от которой ее оградили веревочным заграждением с приставленными к ограждению охранниками.
Отто еще раз достал часы и посмотрел на время. Затем он перевел взгляд на Германа.
-Уже пора? – понял Герман.
-Да, - сухо сказал Отто. – Идите туда! – указал он глазами на пирамиду.
-Но там столько народу! – сказал Герман. – Мне будет трудно пробиться к
