в виде сферы - как если бы глазные яблоки помещались не в черепе, а где-то извне, обозревая все сразу – без всяких границ, не только внешних, но и внутренних, словно проникали в самую суть предметов.
Герман лежал на земле, а перед ним высилась громада древней пирамиды майя Кукулькан.
Во сне часто без всяких объяснений знаешь, что есть что. Вот и сейчас он просто знал, что это и есть пирамида Кукулькан в далеком мексиканском городе Чичен-Ица.
Возле правой его руки стоял один индеец майя в пончо, возле левой – другой. И хотя индейцы были смуглы и черноволосы, лицами они почему-то были похожи на Святого Михаила и Святого Гавриила - тех самых двух Святых, что являлись Герману во время белой горячки.
На вершине пирамиды, своим, невесть откуда взявшимся внутренним взором, Герман видел золотого человека. И хотя был он из золота, тем не менее, ясно было, что этот человек живой. Что, впрочем, ничуть не удивило Германа.
-Кто это? – спросил Герман у похожих на Святых архангелов-индейцев, не отрывая головы от земли.
-Это Великий Инка, первый Инка Манко Капак, - ответил майя, похожий на Святого Михаила. – Выполняя священную волю своего отца Солнца-Инки, он вышел из вод озера Титикака, чтобы одного человека из всех живущих на Земле сделать бессмертным.
-Бессмертным? Но для чего?
-Людям стал нужен новый Бог, - сказал похожий на Святого Гавриила индеец. – Бог-человек.
-Но разве нет уже одного Богочеловека? – спросил Герман, имея в виду Христа.
-Он есть, но только Его давно забыли, - сказал индеец, стоящий у правой руки.
-Забыли? – не понял Герман.
-Да, - ответил индеец, похожий на Святого Михаила. – Стрела Его учения за две тысячи лет слишком далеко улетела от цели, в которую была пущена.
-Две тысячи лет - слишком большой срок для Бого-человека, - сказал второй индеец. – За такое время от него всегда остается только Бог и совсем не остается человека.
-Но сам Великий Инка Манко Тапак может дать лишь бессмертие, - сказал майя, похожий на Святого Гавриила. – Человека же выбрать может только человек.
-Для того ты и здесь, - раздался сверху голос Великого Инки Манко Тапака. – Ты должен выбрать того, кто станет бессмертным.
-А я добавлю, - тихо, почти шепотом сказал майя, похожий на Святого Михаила, - что со временем он станет и богом.
-Разве можно стать Богом? – не понял Герман.
-В принципе, конечно, нет, - сказал майя, похожий на Святого Гавриила. - Но люди делают это очень легко. Ты видишь в руке Манко Тапака волшебный жезл?
-Вижу, - ответил Герман.
-Этот жезл Великому Инке подарил его отец. Инка должен отыскать самое лучшее место на Земле для строительства города, который станет столицей новой Великой империи – Империи Солнца. И в этом ему должен будет помочь человек, на которого ты сегодня укажешь.
-Но почему выбрали именно меня? – спросил Герман.
- Потому что, как правило, в бессмертные чаще всего выбирают самих себя, - сказал майя-Святой Михаил. – Видимо, ты для чего-то им нужен, если тебе дали такой шанс.
-А, может, и наоборот.., - сказал майя, похожий на Святого Гавриила.
-Что значит наоборот? – не понял Герман.
-В одной из Великих Книг сказано, что Всевышний «создал смерть и жизнь, чтобы испытать вас, кто из вас лучше по делам». Может, кто-то там, - майя показал глазами на небо, - похлопотал за тебя, чтобы тебе не пришлось ответить за что-то?
-За что? – спросил Герман.
-Откуда мне знать? Спроси у себя об этом.
-Значит, вы говорите, что я могу выбрать себя? – после некоторого раздумья переспросил Герман. И до него начал медленно доходить весь смысл того, что он сейчас может сделать.
-Можешь. Но ты должен успеть сделать свой выбор, пока тень-змея не достигнет последней ступени. А теперь подними глаза на Великого Инку.
Герман поднял глаза и вдруг почувствовал острый укол в сердце. Он увидел то, чего не видел его внутренний взор. Справа от Великого Инки, там же, на плоской вершине пирамиды, на обычном и совершенно здесь неуместном стуле, сидел молодой мужчина, примерно одних с Германом лет, в летном шлемофоне, одетый в зимнюю меховую куртку и унты. И хоть вокруг были тропики, парню, казалось, совершенно не было жарко.
-Кто это? – едва переведя дух от боли в сердце, спросил Герман у похожих на Святых индейцев.
-Приговоренный тобой, - безразлично сказал один из них.
-Не понял, какой приговоренный? – Герману показалось, что он ослышался.
Но ответить индейцы не успели, потому что в это время с вершины пирамиды снова раздался голос Великого Инки.
-Ты хорошо уяснил себе, зачем ты сегодня здесь? – спросил Великий Инка. Несмотря на то, что находился он на вершине пирамиды, и говорил скорее торжественно, чем громко, голос его был различим совершенно отчетливо.
-Да, - ответил Герман.
- Тогда смотри! – возгремел Великий Инка, и указал рукой на лестницу. – Ты должен успеть назвать имя прежде, чем последний из семи изгибов тела тени-змеи исчезнет..
В это время от одной из граней пирамиды на лестнице начала появляться свето- тень. Вскоре она стала приобретать четкие очертания змеи, и эта тень-змея медленно начала свое движение вниз.
Вместе с началом движения змеи, майя с лицами Святых Архангелов сначала отступили от Германа на несколько шагов в разные стороны, а затем постепенно, но довольно быстро, очертания их начали расплываться. Вскоре они стали молочно-белыми, затем и вовсе прозрачными - и через минуту там, где стояли индейцы, остались только два небольших облачка. Легчайший порыв ветра в один миг развеял облачка в воздухе, оставив после них едва уловимый запах сгоревшей серы.
«Я даже не успел спросить у них, сколько у меня времени? – подумал Герман. - Сколько будет сползать тень змеи по ступеням?»
Герман решил попробовать хотя бы приблизительно, на глаз, замерить скорость движения тени.
«А, впрочем, зачем? – подумал он. - Неужели я стану искать для бессмертия кого-то еще, кроме себя? Ведь мне ясно дали понять, что я вполне и сам гожусь для своего выбора.»
Тень змеи, меж тем, скользила вниз быстрее, чем можно было ожидать, и один изгиб уже исчез.
Где-то в глубине сознания Герман понимал, что все, происходящее с ним сейчас, происходит не в его жизни. Не может тень двигаться так быстро. Не должен Инка стоять на вершине пирамиды майя. Что делает здесь, в джунглях, этот полярник в лётной куртке, явно перепутавший место и время? Люди не превращаются, подобно облакам, в ничто. И все же... и все же не могло это быть не в действительности. А если в действительности, тогда в какой?
И, словно в подтверждение его мыслей, откуда-то из глубины джунглей прилетел круглый плоский диск и завис над пирамидой. Затем снизу летающего диска открылся... - нет! не «открылся», а «открылась» - это был не люк, это была дверь какого-то очень старого самолета – открылась дверь, и из нее выпала вниз веревочная лестница. По лестнице тут же поднялся на борт полярник в летной одежде, и диск улетел, скрывшись там, откуда прибыл – за джунглями, где-то в их глубине.
Герман увидел, что тело змеи уменьшилось еще на один изгиб.
«Ну, что же ты медлишь? – спрашивал себя Герман, глядя, как тень – о! она двигалась намного, намного быстрее, чем движется обычная тень – скользила по ступеням вниз. – Называй скорее свое имя и живи вечно! Разве не об этом ты мечтал с самого раннего детства? Ты знал, что все по какому-то ужасному закону должны умирать, но к тому времени, когда ты вырастешь, врачи изобретут лекарство для того, чтобы жить вечно. О, Господи, как же быстро она ползет!
Вот уже исчез третий изгиб, а ты до сих пор не назвал своего имени!..
Своего? Но почему непременно своего? ...А, может.., назвать другое имя?
Другое??? Но чье?!
Ну, хотя бы того летчика, который только что был на вершине.
При чем здесь какой-то летчик? Ты даже не знаешь его имени. И потом, ты разве не понял, что его вообще не было? Была только иллюзия. Никаких летающих дисков не существует, все это бредни сумасшедших.
Быстрее! Исчезает четвертый изгиб!!
Но ведь это... ведь это так страшно – жить вечно!
Страшно?.. О чем ты говоришь? Этой награды удостоились столь немногие, в то время как смертью наказаны все!
Награда, говоришь?...
Я говорю, что уже пятый изгиб почти исчез! Осталось два! Времени думать почти не осталось! Если сегодня ты не успеешь, больше такой возможности не повторится никогда!
Но бессмертие – это такая награда, которая может превратиться в вечное
наказание. Наказание одиночеством.
Остался видимым лишь один - последний изгиб! Имя!
Герман, как загипнотизированный смотрел, как свето-тень тела змеи неумолимо сокращается. Вот она почти достигла головы у последней ступени. И Герман понял, что не сможет назвать имени.
Он почувствовал, как снова что-то заболело в сердце и стало нечем дышать.
Змея доползла до последней ступени.
Все! Поздно!
И вдруг пасть змеи открылась, и она, звенящей пружиной разматывая все свои семь колец, стремительной молнией взвилась к Герману.
И тут Герман увидел, что у змеи были глаза Сары!
-Ха, ха, ха! – услышал Герман с вершины пирамиды голос золотого Инки. – Узнал?
Герман посмотрел вверх, и увидел, что это был вовсе не Инка Манко Тапак, а Отто.
-Да! - продолжая зловеще смеяться с вершины пирамиды, грохотал Отто. - Это я! А это, - он указал рукой на змею, - она! Ты ведь хотел ее? Так бери! Смотри, как она хочет прильнуть к тебе! Поцелуй ее! Ха,ха,ха!
Змея с глазами Сары, угрожая раздвоенным языком, качалась совсем близко от лица Германа. И только он захотел отстраниться он нее, как в ту же милисекунду она стрелой вонзилась в левое плечо Германа.
Герман стал терять сознание, постепенно впадая в прострацию, когда почувствовал, как с двух сторон его подхватили чьи-то сильные руки. Это снова были, обретшие свои прежние тела, двое индейцев майя, похожие на Святого Михаила и Святого Гавриила. Они волокли его к волшебному колодцу, который они называли Священным сенотом. В этот колодец майя бросали тех, кого предназначили для жертвоприношения.
Но Германа в колодец не бросили. Его только поставили перед самым краем бездны.
Сознание из Германа уходило быстро, и все же его остатка еще хватило на то, чтобы заглянуть в пропасть и понять происходящее.
Там, в колодце, метрах в двадцати вглубь от края, на котором стоял Герман, он увидел распростертое в виде креста безжизненное тело человека в меховой куртке и лётном шлемофоне. Это был тот самый летчик, которого унес в своем чреве летающий диск. Тело медленно погружалось в бездонные воды колодца.
Не раздумывая, Герман бросился в колодец, надеясь еще спасти этого неведомого человека и вернуть его к жизни.
Но тело летчика, все в той же позе креста, продолжало погружаться в водную бездну. И почти в такой же позе, лицом вниз, за ним в бездну погружался Герман, отчаянно пытаясь дотянуться до тела летчика.
Такое взаимное погружение продолжалось минуты две-три.
И когда Герман наконец-то сумел дотянуться до тела и коснуться его, он ощутил, что воздуха в его легких уже не осталось. И внезапно на него навалилась вся тяжесть воды над ним.
В следующее мгновение вода заполнила его легкие.
Последнее, что зафиксировал его мозг, был яркий пучок света, уходящий в глубь колодца.
Герман проснулся в полуобморочном состоянии, с ощущением того, что он только что побывал в потустороннем мире.
Он долго
